Умирая, Бог завещал мне Землю

? Ага. Интуиция подсказывает, надо возвращаться. Кстати, Иосиф, хотел спросить. Чего вдруг вы решили мне высказать за творческий вечер?

? Э, да я, ? замялся хозяин, ? сам пишу роман о …

? О две тысячи шестьдесят седьмом, ? догадался я.

? Точно. Но пока получается так себе, трудно выразить всё осмысленное. Да и у тебя вроде дела не очень.

? С чего это?

? Так показалось.

? Не, нормально, и печатают понемногу. А у вас тут с этим как? Заходил в библиотеку, там ни души. Все блестит, светится, как начищенный хлопостер.

? Как же иначе, прогресс, ? усмехнулся Иосиф. ? За настоящими книгами ходят в основном повернутые на прошлом оригиналы, типа меня, старички да биолюди. Давно уже пользуемся голографическими книгами. Их можно осязать пальцами, они даже имеют запах книг, шелестят страницами. Красиво и удобно, в любом месте они при тебе, читай, сколько хочешь. Появились чипы, ускоряющие чтение, за день «Войну и мир» можно осилить.

? Мне бы такой.

? Библиотека сейчас вроде памятника самой себе, огромное хранилище аналоговой информации, и еще внутри музей «Библиотека». А сто лет назад там находился один из лучших центров знаний в Сибири.

? Да?

? Поверь, Петр, в две тысячи шестьдесят седьмом там был сплошной праздник жизни!

Я кивнул в знак того, что верю каждому слову.

? Тогда моя мама работала в библиотеке. Я у неё еще был только в планах, но по рассказам и фотографиям, знаю многое. В две тысячи шестьдесят седьмом под крышей открыли хостел для студентов и молодых научных работников. Даже ночью жизнь не замирала. Писались научные работы, люди встречались, что-то обсуждали. Там можно было и поужинать, и позавтракать. Очень уютное кафе, я его застал, и хорошо помню, как одна стена была движущаяся книжная полка, бери и читай, что приглянулось.

Я неожиданно зевнул.

? А захотел отдохнуть, – продолжал Иосиф, ? пожалуйста, на нижних этажах, в оранжереях стояли такие кровати-капсулы. Мама рассказывала, что маленьким я очень любил в них прятаться. Внутри настраивался режим, и можно было оказаться в какой хочешь стране, книге или эпохе. Моё детство пришлось на другое десятилетие, но дух шестидесятых во мне.

? И что это был за дух?

? Дух настоящей свободы и любви. То так чего не хватает.

? Прямо рай. Куда же он делся?

? Потом пришло другое время, кризис восьмидесятых и катастрофы девяностых из-за солнечной активности, многие даже разучились грамотно писать… Шестидесятые стали легендой. Как говорил мой любимый писатель Мак Макроу, 2067 год был Эдемом, который до сих пор с нами.

? Да, прекрасно жили в шестидесятых, ? вздохнул я, проникшись настроением хозяина кафе. – Жаль, пора прощаться, Иосиф. Вряд ли мы еще встретимся, но кто знает. Так что, до свидания…

? Пока, ? кивнул хозяин. ? Завидую я тебе, Петр.

? В чем?

? У тебя есть шанс дожить до две тысячи шестьдесят седьмого. Увидеть все как есть.

? Да уж, шанс есть. По крайней мере, если дотяну до шестьдесят первого, то не буду, как Хэм пускать себе пулю в голову от невозможности написать что-то новое.

? Продержись.

? Хм, ну вам тут несложно узнать продержался я или нет.

Хозяин недовольно покачал головой.

? Ладно, не узнавайте. А чего вы там про кумиров шестидесятых по телефону плели?

? Да так, психанул. Мне кажется, что лучше две тысячи шестьдесят седьмого времени не было.

? Понятно. Может быть, поглядим. Вот вроде и выяснили всё. Пойду.

? Давай.

Я попрощался с Марком и вернулся в музей. Покрутил кружок телефона, набирая 20-14. Впустую. Тогда я прилег на знакомый венгерский диванчик образца 1964 года и, чувствуя усталость во всем теле, быстро заснул.

Проснулся я от бешенного стука в дверь и, вскочив, бросился открывать. На пороге стояли Разин.

? Что с тобой, Петька? Ты живой?!

Я молча смотрел на них, не понимая еще, где нахожусь.

? Петя, ты как?! Как себя чувствуешь?! Ты спал? Я стучу уже больше часа и звоню! А у тебя с той стороны заперто. Что случилось? – наседал Разин. ? Ты чего молчишь? Ты где был?

? В две тысячи сто шестьдесят седьмом, ? еле выговорил я, ? телефон я там оставил.

? О, куда занесло! И как там? – спросил Разин.

? Почти полный пис энд лав. По крайней мере, у котов и собак точно.

? Поздравляю. А я тебе поесть принес.

? Да я вроде не голодный.

? На, подкрепись.

И он выставила на стол бутылку вина и шаурму.

? Хватит, ? сказал я.

? Чего так? – удивился Разин.

? В две тысячи шестьдесят седьмом пьют другие напитки.

? Какие?

? Узнаешь поди, вот тебе подарок из Барнаула две тысячи сто шестьдесят седьмого года, ? сказал я и выложил на стол пару ракушек каури, которые сжимал в ладони. ? Пойдем лучше прогуляемся, ноги разомнем да голову проветрим.

Мы вышли во двор. На лавке у подъезда сидел кот, вылитая копия того, что был в баре «2067».