Умирая, Бог завещал мне Землю

Нехотя я шел по солнечной лужайке, воздух и солнце ощущались как настоящие. Чувствуя теплое дуновение ветерка, я дошел до цветников с пионами, флоксами и георгинами, рядом росли еще какие-то малознакомые высокие и очень красивые цветы.

– Рододендроны? Мискантусы? Лабрадоксы?

– Зантедексия эфиопская.

– Такую роскошь я видел только на Альфа Центавре в «Кин-дза-дзе».

И тут я увидел маму. Она стояла у грядки с цветами и поливала.

– Это удар ниже пояса, – тихо сказал я. – Это перебор.

– Ты же сам этого хотел.

– Но разве это моя мама? Ведь она умерла, и её не успели оцифровать.

– Сомневаешься?

– Откуда она здесь?

– Память всего живого. Ты не знал? А ведь все живое запоминает все живое, особенно то, которое относилось к нему с любовью и заботой. Живое может сохранять, передавать и даже воссоздавать то, что запомнило. Люди, отдавшие очень много себя и своей любви живым существам, легко воссоздаются. Мы эту память храним.

Тут мама заметила меня и пристально посмотрела, знакомым движением подняв руку и придерживая ладонь как козырек от солнца.

– Она не узнает меня?

– Пока нет. Чтобы запустить процесс воспоминания, тебе достаточно сделать какое-нибудь привычное знакомое ей действие. Помочь полить цветы, например. Наверное, пока не стоит этого делать.

– Не стоит, – я отошел назад.

Я встал у знакомой яблони.

– Кажется, я понял, почему Мартин Лютер Кинг согласился у вас тут посадить одно деревце.

– Одобряешь?

– Надо подумать.

– Подумай. У тебя еще лет сорок есть.

– Слушай, дядя, жми на время.

Мгновение. И я снова сижу с башмаком в коридоре. Как будто и не было ничего, только легкое головокружение.

«Любовь – единственная сила», хотел я сказать ботинкам. Но вместо этого почистил их, собрался и пошел на дачу.

Пригибая к земле кусты малины на зиму, я нашел несколько спелых ягод. Что редко, но случается в октябре. Попробовал на вкус – как настоящие.

Любимый ученик

Надо было как-то выкручиваться. В карманах пусто, идей никаких, за квартиру платить через неделю. Хорошо, в столице всегда найдется работенка на пару дней: в массовке ток-шоу, сборщиком заказов на складе, курьером или на рекламных опросах. А потом хоть полмесяца ищи дело всей жизни да кормись полуфабрикатами.

– На студии «Час суда» на Профсоюзной каждый день с утра кастинги проходят, езжай туда, Петька, – посоветовал сосед Андрей, работавший художником-оформителем в типографии. – Я у них в прошлом году за день сто долларов заработал.

Двухкомнатную квартиру на бульваре Яна Райниса вместе с Петей снимали еще трое друзей, в разное время приехавших из Сибири. Все давно при деле, и только Петя временно безработный: в поисках своего стиля он записался на литературные курсы и бесплатно писал другу для сайта игривые статьи о музыке шестидесятых.

– Надо ехать, – согласился Петя.

И поехал.

В фойе у поста охранника в ожидании кастинга набилось человек пятнадцать, выглядевших так, словно до этого они все вместе просидели как транзитные пассажиры на вокзале пару суток. Их по очереди заводили в комнату с видеокамерой, просили пройтись перед ней туда-сюда, что-то рассказать и поулыбаться. Управившись за час, оставили четверых: двух мужчин и двух женщин.

– Серия называется «Любимый ученик», сейчас вам раздадут текст, почитаем вслух по ролям, – сообщил молодой режиссер в просторной желтой кофте.

– А кто будет любимый ученик? – спросил рослый парень с щербинкой в зубах.

– Он, – ткнул в Петю пальцем режиссер.

По сценарию Петин герой пытался отравить бывшую учительницу. Причина банальная – квартира. Сердобольная пожилая женщина поторопилась переписать на любимчика свою жилплощадь. Однако спровадить одинокую старушку на тот свет не удается – на пути злодея встал бывший одноклассник (а теперь сотрудник органов внутренних дел). Он и раньше не жаловал любимого ученика, был между ними нерешенный конфликт – первая красавица в классе, вскружившая головы обоим молодцам. Как и полагается несмышленой бабенке, она выбрала негодяя, будущего отравителя.

– А я что буду с ними двумя мутить? – спросила девица.

Режиссер лишь отмахнулся. Типаж он подобрал что надо, за такую аппетитную кралю можно было поконфликтовать, да и соперник Пети ? внушительных размеров с хладнокровной борзостью в глазах ? очень походил на полицейского. Только училка больше напоминала сбрендившую у телевизора домохозяйку. Но выбирать было особо не из кого.

– Вы ? классная руководительница Марья Петровна на пенсии, роль почти без слов, лицо пожалостливей делайте и сильно удивляйтесь, когда узнаете, что вас пытались отравить, – советовал ей режиссер. – Можно и слезу пустить.

Актерам подобрали костюмы. Одели в изрядно поношенный секонд-хенд. Марья Петровна чихнула пару раз в рукав.

– Основные съемки завтра в студии, – сказал режиссер, – а сегодня на подсъемку в квартире поедут учительница и ее любимый ученик. За это дополнительно по пятьдесят долларов.

По сюжету злодей ходил к учительнице на квартиру, приносил кефир и крошил туда таблетки, повышающие давление, чтоб добить и без того шаткое здоровье Марьи Петровны. Как-то в подъезде ему встретился бывший одноклассник, капитан полиции, тот сработал профессионально. Почуяв недоброе, установил камеру на кухне учительницы и вскоре зафиксировал, как отравитель вершит темные делишки. В следующем эпизоде вбегают ребята в форме и вяжут любимого ученика.

На первом дубле Петя перестарался.

– Не надо вот этого Станиславского, – поморщился режиссер. – Я тебе верю, родной. Только попроще физиономию сделай. Ты же не Цезаря Борджиа играешь.

С третьего раза Петю успешно повалили на пол и надели наручники. Он не стал яростно отбиваться и кусаться, как во второй раз, и дико выть, проклиная ментов, как в первом дубле. Просто упал носом в пыльный ковер и затих.

Домой Петя ехал пока без денег, но довольный. Это была его третья роль в постановках. Первая – принц в «Золушке» в школьном спектакле – прошла с успехом, когда ему было шестнадцать лет, потом в девятнадцать он изобразил уверенного молодого бизнесмена в рекламе мебели местного производства. Ну и вот, наконец, спустя пятнадцать лет, уже в столице – роль неудачливого убийцы, что можно было признать и по экранному времени, и по оплате за карьерный рост в актерской сфере.

Повторяя завтрашнюю роль, Петя подошел к подъезду. Во всех трех окнах их квартиры на втором этаже горел свет, кто-то метался за шторами как беспокойный призрак. С опаской Петя поднялся по лестнице.

По квартире бегал Манкин.

– Чего с ним? – спросил Петя у Андрея.

– Что-то в группе у них стряслось, толком не поймешь… Мне в ночную смену, сам тут разбирайся. Пока.

– Пока.