Пантера 1-6. Часть первая. В плену у пространства-времени

Один вдруг с места нырнул в воду, начинающую понемногу спадать, а вынырнул с керамическим кувшинчиком вина, все так же закупоренного пробкой. Он торжествующе показал всем сосуд, радуясь сей находке, словно маленький ребенок. Харрол вышел на берег, не без труда вынул пробку и не хуже алкоголика, мающегося с жестокого похмелья, припал губами к узкому горлышку так, что кадык заходил вниз-вверх, и выдул, наверное, половину содержимого прежде, чем вспомнил о друзьях, хмуро глядящих на него.

– Желаете? – невинно спросил Один, подавая сосуд Наталье и смахивая свободной ладонью мутную воду с лица.

– Еще как желаем! – недовольно буркнула девушка, принимая сосуд. Впрочем, она и сама залихватски, не заботясь о том, как выглядит со стороны, присосалась к сладковатому и крепкому вину.

Отпив приличное количество согревающей жидкости, предложила Волку, но тот отрицательно покачал головой. Девушка одним махом добила кувшин, выбросила его в лужу. Настроение у обоих – Наташи и Одина – заметно повысилось и боги теперь не казались столь уж отвратительными да и погода, чего греха таить, неплохая, и вообще жизнь – прекрасна и не лишена смысла и очарования. Пантера нежно улыбнулась своему другу, придвинулась к нему поближе, теснее прижалась, свесив голову ему на плечо. Еханна самодовольно зевнула, незлобно рыкнув, подползла к парочке, сложила лапы на ноги Харрола.

Лишь Дмитрий не принял участия в идиллической сцене, нахмурил брови: он переживал по поводу того, что вся снедь покоящаяся в коробе, и огниво безвозвратно пропали. Готовая еда сэкономила бы кучу времени, но теперь из-за этого проклятого дождя придется остаться голодными. К тому же разлившаяся и заполнившая низины вода почти наверняка распугала всю дичь, на которую можно было бы поохотиться. Хотя… почему ж всю? Может, не успел кто-то спрятаться и вода загнала каких-нибудь животных на островки суши, подобные тем, на котором они дожидаются утра. Так что вода может сыграть наруку, но в таком случае нужно втолковать это голубкам, на данный момент ни о чем не думающих, кроме как о друг друге.

– Друзья мои! – Дмитрий грациозно поднялся, развел руки в стороны как бы желая обнять всю Винэру; глаза насмешливо, в тон голосу, смотрели на друзей. – У меня родилась гениальная идея! (при этих словах Наташа с Одином повернули к нему головы, с подозрением взирая на него). Нам нужно пожрать, – заключил Волк уже не столь напыщенно, как начал.

– И что ты предлагаешь? – с нотками недовольства в голосе вопросила Пантера. – Короб-то с едой погиб.

– Я в курсе, – опуская руки, констатировал Дмитрий. – Именно поэтому предлагаю совместную охоту… Объясняю: я почти на сто процентов уверен, что какую-нибудь дичь поймать просто, ведь наверняка вода загнала не только нас на островок. Вы понимаете о чем я толкую или вино было слишком крепким для вас и ударило в голову?

Наташенька очаровательно улыбнулась ему, хитрюще прищурила лучистые голубые глаза, поднялась в стойку черной кошки, собравшейся на охоту, помогла подняться своему другу. Волк сознавал, что попал в самое яблочко: Готрель – новое неизведанное место и его нужно исследовать, подмять под себя, чтобы все хищники Змеиного леса поняли: появились новые хозяева, самые сильные, хитрые, умные и свирепые хищники.

Первые лучи солнца коснулись вершин деревьев, еще не проникая сквозь густые кроны, хотя туман и рассеивался довольно быстро.

Каменный островок торчал из воды, окружавшей его со всех сторон. На нем лежала, смирившись со своей судьбой, молодая глупая косуля, со страхом наблюдая за спадающим потоком. Уши стригли, поворачиваясь в сторону малейшего звука. За свою короткую жизнь она не успела научиться распознавать за привычными звуками шелеста листвы, ветра, травы, скрипа деревьев, беготни мелкой живности едва уловимых, крадущихся, осторожных, смертельно опасных, поэтому единственный вид страха, который сейчас испытывала глупая косуля – страх перед водой, застигнувшей ее врасплох в месте ночлега и загнавшей на скалистый уступчик. Поток легко шумел, фырчал, неся за собой мусор. Она не заметила опасности, подплывающей к ней с двух сторон.

Из-под воды, перед самым островком взметнулась мокрая черная тень, метя в косулю, но та резко вскочила и бросилась в противоположную сторону, однако и там ее поджидала смерть, появившаяся тем же способом, что и кошка – огромная серая крыса, кровожадно ощерив страшную пасть, опрокинула бедное животное набок, накрепко вцепившись острыми загнутыми когтями в плоть жертвы, дотянулась до ее шеи – пантера одним прыжком очутилась на косуле, прижала к холодному камню мощными лапами, сдерживая отчаянное сопротивление. Еханна резким движением перекусила сонную артерию. Кровь фонтанчиком вырвалась из раны, заливая морду грызуна.

Вскоре прибыли с самостоятельной охоты Волк и Харрол: Харрол держал в руках скудное одеяние подруги, призванное скрывать лишь те части тела, кои любят обнажать порнозвезды перед камерами (Наташа, прежде чем обернуться грозной хищницей, обнажилась полностью, дабы после охоты не щеголять по лесу нагой или черной кошкой) – просторные зеленые джинсовые обрезы и того же материала и цвета лиф, а волк – узорчатого удава, удушенного его же руками, чешуи его контрастно поблескивали красным, черным и белым цветами, в длину он достигал аж метров пяти.

В Гилее четверку часто застигала ночь без еды, воды и спичек, тем не менее они никогда не голодали, не умирали с жажды и не замерзали (впрочем, в Гилее и зимой всегда значительно теплее, чем за ее пределами), потому как даже без превращений, в кромешной тьме, умели добывать себе пропитание и огонь, защищаться от любых хищников, и Готрель в этом плане ничем не отличался от земного леса. Им часто приходилось есть сырое мясо, кое не влияло на состояние здоровья оборотней и их принципиальные нормы. Еханне и вовсе не полагалось брезговать в виду своей природы – разве может крыса вообще чем-либо съестным пренебрегать?

Если бы сейчас иномирцев увидели цивилизованные дейчане, их тут же вывернуло наизнанку, потому что действо, происходящее на скалистом выросте посреди Змеиного леса, являлось не для тонких и чувствительных натур. Трое подростков – двое парней и одна девушка, – которым от силы можно дать тринадцать-четырнадцать весен от роду, и гигантская серая крыса с аппетитом поедали сырое мясо и внутренности косули и змеи. Люди рвали сильными гибкими пальцами плоть, а затем отправляли куски мяса в рот, тщательно пережевывая их, крыса же просто глотала. Кровь жертв темнела и запекалась на них самих, на камнях, лицах и руках чужаков, больше всего сейчас похожих по выражению лиц на кровожадных лапаротомов и любой воин, уважающий себя, завидя такую жуткую картину, непременно попытался бы их убить. Но на их счастье они редко посещают Готрель, предпочитая без крайней нужды туда не соваться по известным причинам.

… Путники чувствовали себя великолепно среди зарослей Змеиного леса под ласковыми лучами солнца. Желудки полны, вода почти отступила, лишь местами текли еще ручьи да стояли лужи на каменных блоках древнего торгового тракта, однако и они не вечны, тела, волосы и одежда просохли. Казалось, они всего лишь прогуливались беззаботно по лесу, который не кишит смертоносными змеями, пауками и скорпионами, а также хищниками вроде волков, тигров, пантер, готрельских драконов. Словно и не знали они о существовании Бэрайи-мага и проклятом войске да и вовсе их не было на Винэру.

Такое легкое настроение длилось довольно долго, до полудня, пока желудок не свело от жуткого голода, недовольным ворчанием напоминающим о себе снизу живота. Пожалуй, только Еханна по-прежнему чувствовала себя превосходно, передвигаясь вприпрыжку далеко впереди, порой скрываясь за поворотом – она-то на ходу пожирала все, что шевелилось: от мелких насекомых до ящерок, змей и прочих животных, включая глупых птах.

Наташа неожиданно для всех резко замедлила шаг, подошла к старой липе и резко взобралась по жестким сучьям и коре почти на самую макушку, скрывшись в кроне дерева. Друзья вначале недоуменно наблюдали за подругой и поняли ее действия лишь тогда, когда черная пантера осторожно, цепляясь когтями за шершавую кору и ветви, задом спустилась на землю, села перед ними, выжидательно уставившись. Волк молча начал превращение, а Один смущенно произнес:

– Ну я, конечно, так изящно спуститься не смогу, но все же постараюсь, – и Харрол проделал ту же операцию, что пару минут назад Наташа. Вот только никакие сучья и кора не могли задержать свободного падения тяжеловесного чрэсха.

Страшное чудовище с трудом, с помощью Хао-Шая, поднялось на восемь задних конечностей, угрожающе шатаясь из стороны в сторону и балансируя многочисленными когтистыми лапами, беспорядочно росшими по бокам довольно-таки объемной туши. Окончательно укрепившись на ногах, монстр азартно и протяжно утробно зарычал, покачивая кошмарными ветвистыми рогами на голове. Хвост (ну не хвост, а маленький жирненький хвостик) с лилово-фиолетовым жалом прижат к заду. Таким челюстям со сплошными рядами иглообразных выпяченных вперед зубов позавидовал бы тираннозавр-рекс или какой демон из преисподней.

Он грозно направился в чащу леса, выбирая себе путь без помех для рогов, при этом треск стоял такой, что он должен был разогнать на лиги вперед всякую дичь. Мимо прошмыгнула не в пример бесшумная кошка, скрылась в зарослях. В этом и состоял план: животные от страха и за чудовищным шумом, производимым неуклюжим чрэсхом, не смогут услышать легкого шороха не менее опасной хищницы. Волк и Еханна, ушедшие на юг леса, решили окружать жертву: крыса, как наиболее проворная, загоняла ее в сторону Зверя, а тот, в свою очередь, имел право на один удар тяжелым кулаком или ногой, переламывающим хребет, череп или ноги.

… Два дня путники шли на восток беспрепятственно, созерцая себя на фоне дикого леса, легкой пружинистой походкой, относительно не торопливым шагом, порой переходили на бег, то стремительный и изящный, как у лани или сайгака, то легкий и неспешный, как у рыси, спускавшейся по своим делам с холма. Они редко останавливались, но и то лишь затем, чтобы охотой добыть себе пропитание, причем отнюдь не всегда использовали перевоплощение, и добывали ровно столько, дабы наесться один раз и надолго, не брезгуя абсолютно ничем, в том числе совершенно незнакомыми им представителями местной фауны. Для них не существовало понятий вкусно-невкусно, главное – съедобно, и желудки с радостью принимают любую жратву, что весьма практично.

Не забывали так называемые оборотни и о тренировках: утром и вечером они оттачивали мастерство в боевой системе, мало кому известной на Земле, под названием зловещим и таинственным – Черное Искусство боя. Никто уже и не вспоминал о гостеприимных вьенцах, но старого жреца Каллиса помнили все.

Путники стали понемногу забывать о своих стычках со скелетами и рыцарем без головы и кентавром, словно сон, который рано или поздно стирается из памяти.

Однако Бэрайя-маг о них вовсе не забыл.

На рассвете, когда лучи солнца только коснулись вершин самых высоких деревьев в Змеином лесу, а туман стоял еще густой, иномирцы уже занимались рукопашной с применением различных подручных средств и уловок, постоянно меняясь ролями и изменяя правила игры: нападающие становились обороняющимися и наоборот, то втроем атакуя одного бойца, то один атаковал сразу троих, в ход шло все, что попадалось под руку или под ногу – палки, гибкие и хлесткие сучья, камни, комья земли и прочее, что в реальном бою очень пригодится. Могут ли в любой драке, будь то мелкая хулиганская стычка или мировая война, соблюдаться какие-либо правила? Ответ простой и односложный: нет, в достижении победы все средства хороши (лишь бы эти средства ненароком не уничтожили тех, кто их применил).

Первыми опасность почувствовали как обычно Пантера и серая крыса, незаметно предупредили о сем парней, однако и виду не подали, дабы источник угрозы был уверен в своем превосходстве и незамеченности, а стрелы, копья и прочее метательное оружие на Винэру слишком медлительно, посему обмануть его не составит труда. Возможно.

Кроме того, у них было явное преимущество перед большинством соперников: мало кто умеет вести битву на лесных топях, того и гляди – утянут, проглотят несчастную жертву, а четверо бойцов с далекой Земли выбрали местом для тренировок коварную зыбкую почву, поросшую к тому же очень крупными хвощами. Впрочем, они и сами изрядно рисковали. Однако оборотни просчитались в отношении врагов.

Из папоротниковой чащи, не таясь, вышли десять воинов, окружив гиблое местечко и не рискуя продвинуться дальше. Путники встали спина к спине, с вызовом пристально осматривая небольшой отряд, те, в свою очередь, с мрачностью скалы, без тени любопытства, взирали на землян. Даже хищный оскал и угрожающее шипение гигантской серой крысы не сумели кого-либо напугать. И они не являлись скелетами, мертвецами или еще какой нежитью – самые настоящие люди, из плоти и крови, коими руководил молодой и сильный кентавр.

Холодные карие глаза с ненавистью изучали новоиспеченных истребителей проклятых, слегка полноватые упрямые губы искривлены в презрительной усмешке, хищный орлиный нос, густые вьющиеся каштановые волосы ниспадали по широким плечам, могучие мускулистые руки опущены вниз, упругая кожа смуглая. Он был бы редкостным красавцем, имеющим внушительные бугры мышц, если бы там, где начинался торс, не был соединен со статным жеребцом темно-коричневой масти. Гордый кентавр, отчетливо выделявшийся на фоне своих воинов и оборотней, едва ли ни на три четверти метра возвышаясь над людьми, опустившими лезвия стальных мечей к земле – приказа атаковать дерзких пришельцев пока не было.

Сами наемники облачены по-разному (а они, судя по всему, наемники Бэрайи-мага): кто в жилетах с вшитыми в них стальными пластинами, штанах-галифе и глубоких башмаках, на иных крепится легкая удобная кольчуга, опоясанная на талии и перехваченная тесемками в плечах.

Девятым человеческим воином была женщина лет восемнадцати-девятнадцати: темная смуглая кожа, большие черные глаза, черные же прямые волосы, шелком ниспадающие на плечи, прямой величественный стан, упругий живот. Воительница сочетала в себе молодость, притягательную красоту и не дюжую силу. Ее небольшую упругую грудь и плечи закрывал лиф из львиной шкуры, та же шкура скрывала бедра, на ногах – сапожки. В правой руке она держала короткий односторонний изящный меч со слегка изогнутым концом. Она дерзко с очаровательной и, вместе с тем, ядовитой улыбкой смотрела в глаза Натальи, пытаясь смутить, но – безрезультатно, хотя не каждый из мужчин мог выдержать пронзительный взгляд ее бездонных черных глаз.

Вытянув в сторону Пантеры меч, женщина с просьбой обратилась к вожаку-кентавру:

– Сирико, позволь мне сразиться с этой девушкой, – она умоляюще смотрела в глаза невозмутимого Сирико.

Тот недовольно нахмурился – она явно нарушала субординацию, – однако сподобился ответить громовым мощным голосом:

– Если она понравилась тебе, то ты заполучишь новую любовницу, Леан, однако остался один невыясненный вопрос, ответ на который я желаю получить, а пока – уйми на мгновение свою птеригианскую горячую кровь. – Теперь Сирико обратился к оборотням, еще больше нахмурив густые брови вразлет: – Я знаю, что кто-то из вас убил моего отца, поэтому спрашиваю – кто отравил стрелой бромидов Калимнулу? – его ледяные карие глаза пронзали по очереди то одного путника, то другого, то третьего, то четвертого, пытаясь понять, кто именно…

Сирико не ожидал услышать ответа, но все же один из них, со странными желтоватыми глазами, без тени страха, невозмутимо дал ответ:

– Я тот стрелок, что с сотни метров попал в круп Калимнулы.

Лицо Сирико потемнело, он заскрежетал крепкими зубами, сжал так могучие кулаки, что костяшки пальцев побелели и захрустели, но все же, едва сдерживая ярость, с трудом процедил:

– Если вы не трусы, то будете сражаться с нами на твердой земле, а не гнилой… а тебя, убийцу моего отца, я убью сам.

– А ты уверен, достойный сын своего отца? – предостерегающе вопросил Волк. – Мы вчетвером разгромили сотню смарагдов, полсотни бромидов, убили твоего отца, заставили с позором бежать непобедимого Монстра – и по-прежнему живы.

Сирико оставался непоколебимым в своем решении.

– Ну что ж, как знаешь.

– Мальчики и девочки – вперед! – приказала Наталья и четверка летящим бегом направилась в четыре стороны, прямиком на наемников, и Волк не стал перечить желанию молодого конечеловека.

Леан была растеряна – девушка, которой она бросила дерзкий вызов, подкрепленный, казалось бы, оскорбительными словами Сирико на счет того, что чужачка будет любовницей ее, набросилась на одного из мужчин, совершенно проигнорировав обидную реплику. Леан быстро взяла себя в руки, бросила взгляд на юную воительницу, которая в этот момент уклонилась от удара меча, нырнув под него и нанесла вроде бы легкий удар основанием ладони в пах, однако воин зажал это место руками, выронив оружие, его лицо исказилось от адской боли. Девушка выхватила оружие и полоснула им по горлу, добив подранка. Она отразила два следующих удара – раздался звон стали, высекший искры, – ушла за спину одного из воинов и одним стремительным взмахом лезвия – в прыжке – лишила жизни сразу двух наемников. Головы, брызгая кровью, упали к ногам своих хозяев.

С остальными наемниками легко справились Один и Еханна, не дав воинам и пару ударов сделать.

Волк апперкотом в грудную клетку конского тела и мощным дополнительным ударом пятки прямиком в колено свалил кентавра на землю. Сирико взревел от унизительной боли, суча копытами, попытался встать. Дмитрий, не мешкая ни мгновения, вновь нанес два удара ногами в лицо (от такого удара у обычных людей основательно ломаются челюсти и нос) и под дых.

Леан чувствовала, что задыхается, тело покрылось потом от многочисленных попыток достать острием меча соперницу, но она значительно уступала ей по всем параметрам: Наташа легко и непринужденно отбивала все удары, словно играя с наемницей, особо не выкладываясь в бою, наносила свои, азартно сверкая холодными голубыми глазами каждый раз, когда на теле черноокой воительницы появлялась новая рана, а кровь все больше пропитывала лиф, набедренную повязку. Леан грубо ругалась, проклиная девушку, с безрассудной свирепой яростью вновь и вновь нападала на Пантеру, получая саднящие кровоточащие раны и чувствительные удары. С каждой атакой она раскрывалась, приходя все в большее бешенство, а Наталья даже дыхание не сбила. Наконец ей надоело играть с наемницей и выслушивать проклятия в свой адрес. Она выбила своим мечом лезвие Леан и нанесла рукоятью оружия удар в челюсть снизу вверх, добавив для острастки чувств ногой в живот. Леан загнулась, расширила от изумления и боли глаза, закряхтела и упала на колени, зажимая ладонями ушибленные места, при этом кожа на челюсти была рассечена и кровоточила.

Бойцы подмигнули друг другу, весело улыбнувшись: бой с людьми, как и предполагалось, оказался легким и скоротечным, а сами воины почти все мертвы, женщину же и кентавра оставили в живых как урок-назидание настойчивому Бэрайе-магу. Наташа махнула друзьям рукой, бросила меч и четверка отправилась, как всегда, на восток в поисках цивилизованных мест, оставив Сирико с окровавленным лицом лежать без сознания и Леан отдышиваться. Навряд ли кентавр, когда он очнется, побежит вдогонку оборотням и воспользуется магией материализации реального оружия.

– Без плана дальше нельзя, – сообщила без тени усмешки Наталья, жаря в костре жаркого костра кое-как обработанный кабаний окорок.