10 способов умереть

– Ты хочешь сказать, что это может быть частью какого-то продуманного плана? – спросила Тувессон.

– Понятия не имею, – пожала плечами Лилья. – Но если это не так – то он уж слишком большой растяпа.

– Или просто чувствует себя достаточно уверенно, – сказал Фабиан. – В связи с тем, что убийства настолько различаются по всем пунктам, то нет никаких причин объединять их в одно расследование. В этом моменте я готов согласиться с Ингваром. Совсем неудивительно, что мы поняли это только сейчас.

– Кроме того, он нигде не оставил отпечатков пальцев, – сказал Муландер. – Только в прачечной и дома у Эверта Йонссона. Если вы не хотите оставлять после себя следы, которые можно идентифицировать после исследования ДНК, то должны ходить в водолазном костюме.

– И еще кое-что, – продолжала Лилья. – Если нет никакого скрытого мотива, зачем тогда вообще все это делать? И зачем использовать такие совершенно разные методы и жертвы абсолютно разные?

– Я бы предположил, что для него это просто игра.

– Игра? – Тувессон повернулась к Муландеру.

– Да, почему бы и нет? – Муландер развел руками.

– Нет, я не понимаю. В смысле «игра»? Что ты имеешь в виду?

– Я не удивился бы, если б узнал, что он просто хотел повеселиться, и чем разнообразнее убийства, тем веселее. Верно? Для него, во всяком случае. – Муландер увидел только несколько вопросительных взглядов, направленных в его сторону. – Ну, может, это и бред, конечно, – пожал он плечами. – Это всего лишь одна из мыслей, у меня нет каких-то доказательств. – Он окинул взглядом всех остальных. – Так что давайте двигаться дальше.

– Да, у нас еще есть кое-что на повестке дня, – сказал Утес. – И кто знает, возможно, именно здесь мы найдем какие-то ответы, – он показал на ноутбук.

Фабиан, к своему удивлению, осознал, что сидит и кивает в знак согласия. Но согласен он был не с Утесом, а с Муландером. Он умудрился попасть в точку, но тут же мгновенно раскаялся и попытался взять свои слова обратно. Как будто ему только что пришло в голову, что он был единственным в отделе, кто действительно понимал преступника. Возможно, он даже узнал в нем себя.

– Утес, что ты будешь показывать? – Тувессон посмотрела на часы.

– Только не говори, что забыла! – воскликнул Утес, не скрывая раздражения.

– Прости, но забыла о чем? – спросила Тувессон.

Утес вздохнул.

– О том, что я просмотрел каждую запись с камер наблюдения из «Ика Макси» за неделю до убийства Леннарта Андерссона и сегодня должен был делать доклад. Ты же в курсе. Я должен был сделать его еще вчера, но на пути встал Эверт Йонссон, вот почему я думаю, что мы должны покончить с этим прямо сейчас.

– Я понимаю, но все же предпочла бы подождать до завтра или, по крайней мере, до времени после полудня. У нас еще остались вопросы, которые надо обсудить. После этого я должна пойти к Хегсель и сообщить, что обвинения против Эрика Якобсена и Ассара Сканоса нуждаются в пересмотре.

– Нет уж, я ждал слишком долго. Я считаю, что нам пора заняться моим докладом.

– Утес, при всем уважении к твоей работе, но сейчас я решаю, что… – Тувессон прервал ее мобильный. – Я на совещании. В чем дело?

Фабиан и остальные члены отдела видели, как Тувессон стояла с прижатым к уху телефоном и бледнела все больше по мере того, как собеседник рассказывал ей о чем-то. На протяжении всего разговора она практически ничего не говорила, пока не пришло время заканчивать.

– Он снова нанес удар, – она сглотнула, пытаясь сохранять спокойствие. – Этот сукин сын снова принялся за дело.

– О боже, – вздохнула Лилья. – И кто жертва на этот раз?

– Эстер Ландгрен, девочка, которую ты всего несколько дней назад спасла из лап Ассара Сканоса. – Тувессон больше не могла сдерживать слезы.

– Что? Что ты такое говоришь? – Лилья потрясла головой, словно убеждаясь, что не ослышалась. – Это правда?

– Да, это просто ужасно.

– Но зачем ему было… что она такого сделала… я ничего не понимаю.

– Когда она умерла? – спросил Муландер. – И как?

– Насколько я поняла, она мертва уже несколько часов. – Тувессон вытерла слезы и глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. – Только час назад родители поняли, что она не просто спит, а захлебнулась.

– Захлебнулась? – воскликнула Лилья. – Но какого черта? Не могла же она захлебнуться, лежа в собственной постели?

– Я знаю, но посмотрим, что скажет Коса. По словам родителей, у нее изо рта вытекло много воды, когда они пытались привести ее в чувство. И именно так, как ты, Фабиан, и говорил, это слишком нетипично и не похоже на другие убийства, чтобы не иметь связи с другими преступлениями, расследованием которых мы сейчас занимаемся.

– Но? Я не понимаю, – сказала Лилья, пытаясь бороться со своими эмоциями. – Может мне кто-нибудь объяснить, какое отношение Эстер Ландгрен, маленькая невинная девочка, имеет к нашему преступнику?

– Ирен, я не знаю. Именно это мы и должны выяснить, – сказала Тувессон. – Единственное, что я знаю, – это то, что мы должны найти этого сукина сына, прежде чем он снова нанесет удар. Ингвар, я хочу, чтобы ты отправился туда и собрал все следы, которые только можно, и на этот раз, полагаю, мне не нужно напоминать тебе, чтобы ты сопоставил их с теми, что у нас уже есть.

– Да, разумеется. – Муландер начал собирать папки.

– Ирен, ты берешь на себя родителей, а ты, Фабиан, займись Косой, даже если он еще не закончил. Утес, тебе придется обойти соседей и опросить всех…

– Нет, – покачал головой Утес.

– Что значит «нет»?

– Я пойду обходить соседей. Но не прямо сейчас.

– Почему нет? Да что с тобой такое?

– И то же самое касается всех остальных. Вы тоже ничего не будете делать, вы останетесь здесь, пока я не…

– Утес, черт побери! – Тувессон вышла вперед и встала прямо перед Утесом. – Вообще-то это я руковожу проведением расследования!

– Может быть, и так, – сказал Утес, красный как рак и с комком в горле. – Но прямо сейчас мне наплевать на это. Я считаю, что все должны остаться еще на четверть часа и посмотреть мой отчет.

15

Хиллеви Стуббс лежала вытянувшись на полу яхты «Петтерссон». Ростом она была не выше метра и пятидесяти трех сантиметров и все же едва уместилась среди всех тех вещей, которые ее старому другу Хуго Эльвину удалось втиснуть в узкую кабину.

Транспортировка лодки превзошла все ожидания. С помощью лодочного прицепа это оказалось сделать вполне легко, при этом ни на ее джипе, ни на прицепе никаких трекеров точно не было. Даже Мона-Джилл, которая всегда была такой любопытной, не стала задавать сотни дурацких вопросов, а совершенно спокойно восприняла объяснение, что это лодка старого друга и она несколько недель будет стоять на участке за ее домом.

А теперь она лежит здесь, сопоставляя в уме все улики, мысли, доказательства и идеи, которые собрал Эльвин. Она всегда начинала именно с этого, когда приходила на новое место преступления. Ложилась на спину на пол посреди комнаты с закрытыми глазами или смотрела в потолок. Только так она могла в тишине и покое подышать воздухом и наполнить все органы чувств той атмосферой, которая царила в помещении: она сохранялась в стенах, во всей мебели и вещах.

Лодка Эльвина была похожа на место происшествия в концентрированной форме, хотя здесь и не было совершено никакого преступления. Но она никогда еще не видела столько информации о разных зацепках, собранных улик и заметок в таком маленьком пространстве. Вероятнее всего, здесь было столько доказательств, что их хватило бы даже с излишком. Вопрос был только в том, как они найдут их среди всех посторонних деталей, пока не станет слишком поздно.

Муландер, вероятно, уже вовсю планировал контрудар в адрес Фабиана, а до этого они должны успеть найти достаточно информации для его ареста. Каким промежутком времени они располагают, знает только сам Муландер. Может, у них есть неделя, несколько дней, а в худшем случае вообще всего несколько часов.

Она встала и подождала, пока давление придет в норму, после чего начала медленно кружиться, круг за кругом, при этом позволяя взгляду блуждать вверх и вниз по всем предметам, чтобы охватить как можно больше деталей в этой переполненной вещами каюте.

Фабиан считал, что именно посадочные талоны из Берлина были главной причиной, по которой Муландер не видел другого варианта, кроме как лишить Эльвина жизни. Сама она не была уверена в том, что это достаточная причина для убийства друга. Конечно, талоны ставили под сомнение алиби Муландера. Но доказательством того, что это именно он был убийцей Инги Дальберг, они быть не могли. Ее опыт подсказывал, что это далеко не так.