Кровь деспота

Сандер нашел выход. Он снабдил меня припасами, вручил мне простенький меч и отправил в Хольн, где мне предстояло найти кое-каких людей, что могли бы помочь мне вступить в орден Тридцати, который готовит лучших бойцов в гвардию консула. Надо ли говорить, что искомые люди давным-давно почили. Я узнал это только после продолжительных поисков. В Хольне я ощущал себя изгоем. Часто прозябал в таверне, что не могло закончиться добром.

Грабители подошли ко мне так же, как я подошел к Энрико в Дирейме в момент его печали. Только намерения этих отщепенцев не были добрыми. Моя одежда показалась им достаточно приличной, а сам я – несмышленым юнцом, что позволяло попробовать на мне нажиться. Они сходу заявили, что я не заплатил за вход в таверну и должен им несколько серебряных. Я не был наивен, но наглость этих двоих меня озадачила.

– Мне кажется, такая плата за вход более подобает другим заведениям, – ответил я, нервно постукивая пальцами по столу.

– Здесь я устанавливаю правила, – угрожающе сморщившись, пробормотал грязный тип с гнилыми зубами. Он вытащил из-за пояса нож и воткнул его в центр стола, не отпуская рукоятки. – Больше повторять не буду – гони деньги, – добавил он.

Больше повторять и не пришлось: я вскочил из-за стола, выхватил меч и отсек негодяю руку. Он ничего не успел понять, только, быстро моргая, глядел на кисть, которая перестала быть частью его тела. Пальцы по-прежнему крепко сжимали нож. Моргал грабитель секунд пять, после чего дико заорал и упал на пол, обильно поливая его кровью. Дружок его исчез со скоростью молнии. Я с грустью поглядел на первого поверженного мной противника и вновь, как ни в чем не бывало, сел за свой стол.

В покое меня не оставили. Тут же к столу подошел внушительных размеров мужчина. В кольчуге и с топориком на поясе. Настоящий воин. Он присел рядом со мной.

– Дай угадаю: я должен заплатить за вход? – поинтересовался я.

– Не угадал. Все как раз наоборот – я хочу предложить тебе деньги.

– Предлагайте, они мне не помешают.

– Ты вроде очень молод, но уверенно держишь меч, – указал он на корчащегося бандита, который отполз в угол. – Я – вербовщик. Собираю новый отряд по заказу своего командира. Наместник Хольна хочет наказать зарвавшихся торгашей из Дорлага. Деньги обещаны хорошие.

– А что случилось со старым отрядом?

Вербовщик вздохнул:

– Его перекупили торгаши из Дорлага.

«Занятно», – подумал я и ответил:

– Предложение интересное, но не сочтите за невежливость или трусость, мне не очень-то хочется погибнуть в первом же бою. Этот лишенец – одно, а вот мясорубка в плотном строю – совсем другое.

– Ты ведешь речь не как простолюдин. Может, грамотой владеешь, или еще какими навыками? В отряде найдется место не только отчаянным рубакам.

– Владею грамотой, хорошо стреляю из арбалета. Моя охота с ним часто заканчивалась удачно.

Вербовщик заулыбался. Он нашел того, кого искал.

– А зовут-то тебя как?

– Фосто. Фосто, сын Сандера.

Так началась моя новая жизнь. На землях Дорлага наш отряд имел некоторые успехи, так что уже скоро я почувствовал на своей ладони вес золотых монет. Я ощутил себя свободным, но не забывал тех, кто помог мне встать на ноги.

Спустя год я на короткое время вернулся к Сандеру и Юдит. Я не соблюдал особых мер предосторожности, не запутывал своего следа, поскольку никто и никогда не подозревал во мне прямого потомка Конрада Яростного. Для всех я представлялся вторым сыном мелкого землевладельца из предгорий. Десять лет – это не шутки. Никто, наверное, уже и не помнил, что у безумного завоевателя из Ярва был сын.

Сандер крайне удивился моему прибытию. Не скрывал своей радости. Столь же тепло меня встретила и Юдит. Из непоседливой девчонки она за столь короткое время превратилась в статную и прелестную девушку, один взгляд которой заставлял мое сердце стучать сильнее. Мы провели за разговорами не один вечер, а в последний день перед моим отбытием мы стали друг другу еще ближе. Провожая уставшее от дневных скитаний солнце на живописной скале, Юдит вдруг прижалась ко мне всем телом. Я увидел в ее глазах бескрайнюю нежность, и чувства, подзабытые мной за целый год опасных приключений, разгорелись с новой силой. Я жадно целовал ее губы и чувствовал непреодолимое желание овладеть ею. Но, упав с ней на траву, смог взять себя в руки и постарался быть максимально чутким и неторопливым. Мы наслаждались друг другом до самого утра. Я тогда сказал ей, что вернусь через год. Навсегда. Как я ошибался!

Наш отряд поступил на службу в вольный город Соро. Город, который имел большое влияние в морской торговле с империей Эллас-Амин, перевозя товары даже за великую пустыню. Привилегии, полученные вольным городом, возмутили население одной из имперских провинций. Скоро весь юг охватили волнения, мятежи и погромы. Воспользовавшись неразберихой, провозгласил независимость остров Пармед. У империи не хватало сил справляться с новыми вызовами, поэтому она прибегла к помощи чужеземцев. Город Соро не мог не откликнуться на этот призыв. Меня ждали песок, жара и море крови. На пять лет затянулось это кошмарное путешествие. Большая часть моего отряда погибла не от оружия, а от болезней, однако золота я получил с избытком, хоть и не был уверен в том, что все эти испытания его стоили.

Я вновь вернулся в предгорья, но добрался лишь до городка, лежащего неподалеку. Там я встретил Сандера, везущего с помощниками свой товар на большую ярмарку. Эта встреча предопределила всю мою дальнейшую судьбу.

Сандер, волосы которого уже начали приобретать серебристый цвет, изумленно глядел на меня. Но проскочила в его взгляде и другая особенность. Сожаление – его я заметил сразу. Он был рад, что я жив, но не радовался моему возвращению.

– Юдит ждала тебя, Фосто, – говорил он, разводя руками, – но в конце концов мы решили, что нить твоей жизни оборвалась. Утекло слишком много времени.

– Что ты имеешь в виду? Мою жизнь держит не нить, а прочнейший канат, – попытался я улыбнуться, но у меня это не получилось. Голос выдавал мою растерянность.

– Она вышла замуж, Фосто. Совсем недавно, но ты не должен бередить прошлое. Его уже нет. Ты сам говорил так, когда обещал мне не влезать в политику Ярва. Забудь о Юдит.

Для меня эти слова стали потрясением, но я ни словом, ни действием не выказал этого. Я переварил услышанное и согласился со словами моего учителя. Попросил лишь об одном: клочок бумаги и чернила. Я знал, что Сандер имел все это при себе. Послание, адресованное Юдит, я велел передать ей через несколько лет, когда связь между нами ослабнет окончательно. Уверенности в том, что Сандер выполнит мою просьбу, не было, но я посчитал важным, так или иначе, оправдаться перед Юдит. Здесь я совершил свою главную ошибку.

У меня не осталось иного выхода, кроме как вернуться к военному ремеслу. Там не нужны ни глупые чувства, ни пустые метания. Лишь меч, превращающий чужую кровь в золото. Похлеще, чем магические эксперименты свихнувшегося алхимика. Погрязшие в междоусобицах города нуждались в людях, подобных мне.

Ситуация могла бы измениться, когда с новой силой возобновились атаки захватчиков-сальгуров, но поражение в этой войне перевернуло все с ног на голову. Вкус пепла на своих губах ощутил каждый правитель побережья. А неприятности только начинались.

Говорят, что старые сказки часто переделывают на новый лад. Это не относится к истории вольных городов. Их сказки походили на замкнутый круг.

В решающем столкновении с сальгурами погиб, среди прочих, наместник Ярва. Погибли его ближайшие сподвижники. Тогдашний консул Хольна потерял многие ниточки, связывающие его с самым северным из вольных городов. В этот момент и поднял свою голову Аттор Каствиль, бывший советник Конрада Яростного. Он не только сохранил жизнь после поражения моего отца, но и был причастен к предательству сальгуров, как утверждали некоторые. Этим слухам я склонен верить, потому что иначе его везения не объяснить. Аттор давно ждал своего часа и не высовывался, пока не набрал достаточно сторонников. Это позволило ему расправиться с враждебными партиями внутри города. Поражение в борьбе с варварскими княжествами стало началом его триумфа. Решительность и хитрость новоиспеченного правителя возымели действие – народу Ярва недоставало сильной руки. Аттор не стал особо полагаться на наемнические армии, создав свою, регулярную. Но главным его успехом стала дипломатия. Он сумел заключить прочный союз с правящим домом Ристарии, и сообща они смогли отторгнуть от Хольна значительные куски территории. Смогли успешно противостоять его контратакам. Но Аттор оказался не только изобретательным дипломатом, но и осторожным полководцем: дальнейшая война была непредсказуема, поскольку осада Хольна могла спровоцировать все прочие вольные города, пока еще безучастно наблюдающие за развитием ситуации. Да и республика Хольн была лишь надколотым орешком – ее многочисленный флот смог нанести существенное поражение противникам. И если для Ярва это не являлось катастрофой, то правители Ристарии пребывали в ужасе – их, по сути, единственный источник дохода был потерян. Теперь они целиком и полностью зависели от милости Аттора.

Все эти события завершились шатким перемирием, существующим и по сей день. Вражда не забыта, и кровь, до того лившаяся рекой, была готова в любой момент прорвать плотину навязанных договоров и лживых заявлений. Трещины на этой плотине существовали изначально. За всем происходящим в те годы я наблюдал как простой зритель, сидящий в амфитеатре на последнем ряду. Какой-то период времени я просто не мог воевать, получив серьезные раны в сальгурском походе. Думал, что с опасной профессией стоит завязать, но для этого одного желания было недостаточно. Я вновь взялся за меч.

Я провел немало времени в раздумьях о былом и грядущем. О моем злополучном письме Юдит, повлекшем трагические события. О том, как меня смогли обнаружить лазутчики Аттора, – ведь посещение Ярва было по большей части случайным. На развалинах деревеньки, лежащей на равнине к северо-востоку от города, мною в давние времена был закопан тайник с золотом и драгоценностями. С его помощью я надеялся начать совершенно иную жизнь и какое-то время перед этим решил провести в Ярве. Но я не догадывался, что уже стал знаменитостью, за которой шпионы Аттора наблюдали вовсе не по причине богатой родословной. Возглавляя отряд из головорезов, я напал и сжег замок лорда Клерносского близ Дорлага. Сжег вместе с лордом, но погибший сукин сын оказался личностью, близкой к Аттору, что не могло не волновать последнего. Так на меня и вышли его шпионы – в этом у меня не было никаких сомнений. И в это же время в городе меня увидела одна из жительниц деревни, в которой я провел детство и юность. Уже немолодая и чрезвычайно словоохотливая женщина легко узнала меня среди многочисленных прохожих, чему я удивился до крайности. Сам я вспомнил ее лицо далеко не сразу. Мое удивление сменилось полной растерянностью, стоило только начаться нашей беседе.

– Силы всемогущие, это просто невероятно! Как же ты изменился, Фосто! Не помнишь меня? Я Паулина. Мой муж был фермером, работал на твоего отчима Сандера, пока не умер. Я решила все оставить и перебраться в Ярв.

Воспоминания носились в голове, но я не пытался их перехватить. Вместо этого осторожно спросил:

– Пока кто не умер?

– Мой муж. Ты подумал, что я говорю про твоего отчима? – женщина засмеялась. – Не переживай, он в порядке. И Юдит тоже. Она до сих пор тебя ждет.

– Что значит «ждет»? У нее теперь семья, дети.

Паулина махнула рукой:

– Какая семья? Вся деревня была в курсе того письма, которое она смогла найти у Сандера. Твоего письма, запамятовал? Если у нее и были какие-то мысли о замужестве, они сразу же испарились. Бедный Сандер. Он и так и сяк пытался найти ей мужа, но все попусту. Она ведь просила меня, и не только меня, сказать тебе это, если судьбе будет угодно нас столкнуть. И вот это произошло!

Я испытывал целую мешанину из противоречивых чувств и мыслей. Схватил Паулину под локоть и повел в ближайшую харчевню. Я должен был узнать все до мелочей, расставить все по полочкам.

Много лет назад Сандер солгал мне. А я принял все за чистую монету. В том городке у предгорий моя жизнь могла идти так, как я тогда и планировал, а вместо этого она совершила крутой поворот, заставив меня без ропота лезть в котел войны. Вновь и вновь. Я был жутко зол на Сандера, но одновременно с этим испытывал сильнейший душевный подъем. Теперь я мог все исправить и не собирался с этим медлить. Оставалось только переночевать.

Перед рассветом я хотел навестить Паулину и отблагодарить ее золотом за весть, которую она мне преподнесла. Я знал, где находится ее дом, но не догадывался, что ждет меня дальше. Я оказался не единственным ее гостем.

Перед избушкой с красной черепичной крышей у Белого Косогора, в которой жила Паулина, я увидел двух лошадей. Их хозяева вышли на улицу прямо в тот момент, когда я подходил к порогу. Хорошо снаряженные воины с бандитскими рожами. Один из них вытирал свой меч о рукав куртки. Они увидели меня и замерли. Оценивали. Наконец поняли, что за человек перед ними. Не говоря ни слова, бросились в бой.

Несмотря на то что они напали с двух сторон, я не испытывал трудностей в отражении их атаки. Парировал удар бойца справа и тут же сменил позицию, после чего незадачливый противник подался вперед, лишаясь возможности отразить контратаку. Я изо всех сил рубанул по его открытому корпусу. Его напарник попытался убить меня колющим ударом, но недооценил мою реакцию. Я увернулся, ударил его локтем в нос, после чего произвел свой укол. Острие моего меча пробило голую шею врага аккурат под нижней челюстью. Во все стороны брызнула кровь. Воин не издал ни единого звука. Упал на землю, дернулся пару раз и испустил дух. Все это произошло за несколько секунд.

Я заскочил в дом, хоть и знал, что увижу там. Несчастная Паулина была жестоко убита бандитами. Беглого взгляда хватило для того, чтобы понять – ее смерть не была быстрой. Ее допрашивали, но как узнать, зачем? Зачем им понадобилось убивать ни в чем не повинную женщину, которая не имела никакого богатства? Ответ на этот вопрос мог дать стонущий от раны злодей.

Враг с рассеченным туловищем еще был жив. Кожаная броня не помогла ему в схватке со мной, но рассечение получилось менее глубоким. Он корчил гримасы и цеплял пальцами траву, возясь в собственной крови.