Пепел на венце

– А ты не отвяжешься, да? – хмыкнул Лексо. – Интересный ты человек, Фосто. О себе, чувствую, ты многого не договариваешь, зато других хочешь разглядеть со всех сторон. Увидеть все, что может тебе пригодиться.

– Угу, прямо как расхититель могил.

– Наверное, такими же вопросами мучил и… сам знаешь кого. Эх, нет у меня сейчас ни тайны, ни клятв. Как там: «не зная глубины ручья, не ступай туда обеими ногами». Знакомо?

Я насупился, вспоминая поговорку. Через пару секунд утвердительно кивнул, начиная кое-что понимать.

– Встретился на моем жизненном пути один замечательный человек. Встретился в достаточно почтенном возрасте, но его сила и сложение тела подтверждали простую и безотказную житейскую мудрость – двигайся и борись, чтобы жить. Дело в том, что он всю свою жизнь посвятил войне. Во время одной из битв с горцами Альгелага попал к ним в плен и вместо того, чтобы сгинуть без следа, сумел завоевать их расположение и через несколько лет даже участвовал во вторжении в Парланию. А там – снова битвы, снова плен. Один известный парланский дворянин, – нет, не Балинт, – определил его в телохранители, брал с собой в торговые походы и одарил перед своей смертью неплохим домиком в Берсене. Но вскоре домик был потерян из-за интриг и многочисленных недругов, так что старый воин остался на улице. Один и без гроша. Тогда с ним и свела меня судьба.

Знаешь, Фосто, наши приключения в Салуме напомнили мне собственное детство. Беспризорное, голодное и опасное. Шайка мальчишек, в которой я состоял, попортила немало крови законопослушным жителям столицы. Грабители, карманники, посыльные старших товарищей по преступному ремеслу – таков был наш удел. Тех, кто проявлял определенные способности, всегда вытаскивали из тюрьмы, а вот неудачников часто поджидали серьезные неприятности – вплоть до отрубания рук. Никто за них не вступался.

– Неужели ты стал одним из таких неудачников? Руки-то, поди, у тебя не пришитые.

– Нет, но удача – птица вольная. Пожалуй, через черную полосу проходили все, но многие быстро исправлялись. Всего-то и надо – вернуть за определенный срок деньги, потраченные на подкуп стражников. В противном случае, в следующий раз «залог» никто не внесет. И вот я попался, превратился в должника, и черт меня дернул обворовать старика из Куликовой Низины. Я узнал, что он заработал кое-какие деньги на рыбацком причале, а поэтому казался легкой целью. Казался. Он с силой тряхнул меня в тот момент, когда я уже срезал кошель с его пояса и радовался добыче. Схватил так неожиданно, что я вскрикнул, что есть мочи, и привлек внимание стражи. В голове тогда бушевало столько мыслей, но главная среди них пугала до темноты в глазах – меня поймали второй раз за день. Стражники поинтересовались, в чем причина неожиданной бучи, а я, бледный, не мог и слова вымолвить. Вместо меня говорил старик. Он сказал, что я споткнулся и мог разбить себе голову, кабы не его своевременное вмешательство. Я не верил ни ушам, ни глазам, пока не осознал, что стражники удалились. Я не знал, как отблагодарить старика. Вернул ему кошель и пообещал, что принесу в знак признательности еще столько же. Старика это искренне позабавило: «Ты как мелкая рыбешка, которую отпустили за ненадобностью, а она вновь проглотила крючок. Хочешь поблагодарить – приходи завтра на причал и помоги отнести рыбу на склад». И ты не поверишь, я даже не задумывался, приходить или нет. Я несколько вечеров помогал старику с работой, и вероятно он заприметил, что я довольно ловок и вынослив для своего возраста. Помню, как сейчас: старик взял в руки короткий шест и заявил, что с его помощью можно отбиться от целой толпы оборванцев с ножами. Предложил обучить меня этому мастерству в обмен на помощь с разгрузкой лодок.

– А свое прежнее ремесло ты сразу забросил?

– Сразу такое не забросишь, но старик уверенно вел меня к этому решению. Тренировки утром, работа вечером – времени и сил на все прочее почти не оставалось. Я учился не только драться. Я многое узнал о мире, научился читать и писать. Представляешь, чужеземец научил меня парланскому алфавиту!

Я хмыкнул и перевел взгляд на залитые солнцем высокотравные возвышенности.

– Наверное, он действительно из далеких мест, – вкрадчиво произнес я, хоть и не смог полностью избавиться от сарказма.

– Этот человек, старик, был сальгуром. Тем, кого жители вольных городов ненавидят более всех прочих. Я не видел смысла распекаться об этом, поскольку знаю, как ты относишься к этому племени, и не желал ссоры. Она нам точно ни к чему. Сальгур – дикий и необузданный варвар с раскосыми глазами – передал мне навык владения двумя клинками. Но случилось это годы спустя после первой нашей встречи.

Внезапная откровенность Лексо пришлась мне по душе. Я, конечно, не был растроган душещипательной историей, не испытывал каких-либо симпатий к сальгурам, но на мгновение всерьез захотел поделиться со спутником кусочком своей биографии. Своего непростого детства, которое проходило куда увлекательнее, нежели бродяжничество в городских задворках. Столько сцен пронеслось за короткое время в моей голове: огромный город, раскинувшийся вокруг дворца и завораживающий детское воображение величием храмов и бесконечностью уличных изгибов; глаза отца, потрясенного горем, которое я еще не осознавал; конная лавина, огибающая городские стены; путешествие к Блавалагским горам ради спасения жизни. Картинки померкли, и я почувствовал себя легче. Слишком много объяснений, слишком много слов. Я не оставил честный рассказ Лексо без ответа, но затронул только тему, которая напрашивалась сама собой.

– Каждый человек, к какому бы племени он не относился, способен прожить достойную жизнь. Да, я из вольных городов и знаю, какие беды может натворить сальгурское вторжение. Я бился с ними и в равном, и в неравном бою, и старался в те моменты забывать слово «милосердие», однако же не испытываю сомнений в том, что на благородные поступки враждующие личности способны даже в самые отчаянные моменты. Тут не доброта или мягкость – врожденное чувство справедливости. Совестливость, что ли.

Я помолчал, пнул с дороги небольшой камень и добавил:

– К тому же большую часть жизни я бился со своими соплеменниками. Так что зря ты посчитал, что я могу оскорбиться и оскорбить, в свою очередь, память твоего наставника.

– Что ж, – улыбнулся Лексо, – я рад, что недопонимания между нами стало меньше. Это поможет нам правильно оценить опасность, что вот-вот приблизится сюда.

Последние слова насторожили меня, поскольку путники на этой дороге встречались редко, а неровный ландшафт затруднял скачки на лошадях. Тем не менее, парланец оказался прав – из-за поросшего пожухлым кустарником холмика я заметил облако пыли, поднимаемое всадниками. Слух, в отличие от зрения, меня подвел.

Прытких наездников было двое. Они быстро направлялись к нам, и это совсем не радовало. Укрыться от возможного нападения совершенно негде. Обнажить меч сейчас – своевременное занятие, но именно после этих мыслей незваные гости сбавили ход, перейдя на рысь. На копье, которое один из всадников держал строго вертикально, развевался зеленый штандарт с изображением соколиной головы в профиль.

– Что за воины? – процедил я.

– Откуда ж мне знать. Доспехи вроде бы не имперские.

– Зеленый сокол говорит о чем-нибудь?

– Да вижу я, но не в гербах дело. Не в соколе, а в птенцах, что его несут.

Сказанное Лексо обрело для меня смысл в тот момент, как я разглядел лица и комплекцию наездников: безбородые юнцы, высокие, но худые, как гончие псы. Из-под светлых сюрко виднелись начищенные до блеска кольчуги, а украшенные золотой эмалью и конскими хвостами шлемы казались излишне громоздкими для голов. Черноволосых голов – большинство нардарцев, которых я повстречал, имели темный цвет волос, а вот кожа их выглядела куда светлее, нежели у туаринцев, что проживали севернее. Молодые лица, еще не опаленные войной, выглядели сосредоточенными и горделивыми. Мои пальцы соскочили с рукояти меча.

Лошади заржали и остановились перед нами, как вкопанные. Правда, пыль, которую они подняли, доставила нам с Лексо массу неудобств. Я закашлялся и начал протирать глаза от песка.

– Хорошо, что я не успел поесть, – раздраженно заявил я. – Пыли, которой я наглотался, хватит мне до ужина.

– Мы доверенные лица маршала Гвина! – игнорируя мои колкости, прокричал один из всадников. Его конь вздрогнул и зафыркал.

Я промолчал, слегка склонив голову в ответ. Мое внимание привлек квадратный шеврон, пришитый к сюрко. Линии и фигуры, изображенные на нем, отдаленно напоминали пикирующую птицу. Наверное, тот же пресловутый сокол.

– Куда направляетесь? – молодой всадник на неспокойном жеребце хмуро оглядывал остановившихся путников, но его холеный вид не имел ни малейшего шанса напугать нас.

– В городок Триводье.

– С какой целью? – надменный тон всадника начал раздражать. Видимо, сгусток аристократической крови в мозгах придавал выскочке уверенности.

– С целью вступить в наемное войско. Скажите, вы часто слышали от вооруженных путников с гор другой ответ?

Воин с плюмажем переглянулся со своим соратником и прокричал:

– Здесь я задаю вопросы!

Теперь настала моя очередь переглянуться с Лексо. Меня всегда беспокоили подобные конные разъезды. Особенно в случаях, когда я находился на чужой земле и без всяких слов выглядел подозрительным и опасным проходимцем. Лексо наш зрительный контакт понял правильно. Если сопляк на коне скажет что-то опрометчивое – фразу, которая нам не понравится, то поплатится за это жизнью. И его молчаливый товарищ тоже. Взнузданные скакуны пригодились бы нам, конечно, однако возможных проблем я все-таки хотел избежать.

– Не в моей привычке спорить, – я виновато развел руками. – Говорите, спрашивайте все, что хотели.

Всадник замялся, откашлялся для пущей выразительности голоса и произнес:

– Наш храбрый король набирает чужеземцев, владеющих оружием, в свои ряды. Слава и хорошее жалование – вот что ждет вас там. Большая честь служить под знаменем великого человека, поэтому советую у развилки со сгоревшей часовней, которую вы встретите вечером, повернуть направо.

– А как, простите, короля вашего зовут? Видите ли, в Скалистом Крае что ни деревня – то князь, то король.

Мое замечание смутило воина с плюмажем. Он не сразу подобрал нужные слова, но в конце концов ответил:

– Божьей милостью в Северной Нардарии только один король – Гардариан Заступник. Он уже десятилетие успешно противостоит вероломным шэрданам и громит их бесчестные армии. Так что сражаться вы будете за тех, кто в своем праве.

Хотелось мне спросить про взаимоотношения короля Гардариана с объявившимся из ниоткуда «императором», но делать этого я не стал. Беседа и так утомила меня, не принеся никакой пользы.

– Мы поразмыслим над этим на досуге, – я был учтив, как придворная дама перед сиятельным принцем. – Вполне возможно, что вашим советом и воспользуемся.

«Скачите же отсюда к черту», – закончить фразу очень хотелось именно так.

– А что это, позвольте спросить, за знаки отличия у вас на груди, любезные господа? – в довесок к сладкоречивому ответу поинтересовался я.

– И не поспоришь, что вы с гор спустились. Этот знак обязана носить вся полевая армия Нардарии.

Всадники исчезли за холмами столь же быстро, как и появились. Впору радоваться удачно разрешенной встрече, но не тут-то было. Через час я пытался обнаружить тенек, чтобы присесть на траву и перекусить, когда в пределах видимости вновь появились несколько всадников. Соколы, виверны и львы – они красовались на флагах и накидках, так что первый же возглас благородных странников не вызвал у меня иных эмоций, кроме закономерного раздражения.

– Вы из Скалистого Края? Предлагаю вам вступить в ряды славных защитников Нардарии!

Город перед устьем равнинной реки даже издалека казался портом мирового значения, несмотря на скромные размеры. С пологого взгорья, по которому проходил приречный тракт, я взирал на сгрудившиеся у причалов изящные контуры хольков, галер, мелких рыбацких лодок и размышлял о том, как война порой способствует процветанию торговли. Очевидно же, что лишь малая часть морских судов находилась здесь, чтобы служить транспортом для военных экспедиций. Большинство из ушлых и здравомыслящих капитанов поступили иначе. Нет, я уверен, что они не слишком боялись вступить в прямой конфликт с флотом Эллас-Амина, перевозя всякий сброд через моря, но на деле куда выгоднее и безопаснее просто снабжать вечно голодные и жадные до излишеств отряды необходимым товаром. Порядок в городе, конечно, серьезно страдает, но любой из бурмистров с легкостью предпочтет мешок золота сотне-другой насильственных смертей, учиненных оголтелыми искателями приключений. Горожане, в свою очередь, будут с нетерпением ждать окончания этой кровавой пьесы и кинутся в храмы для коллективных молитв, когда все наемники покинут окрестности. Сейчас до этого момента еще далеко.