Кровь деспота

Кучка воинов вела меня и Энрико по лагерю, чтобы представить нас командиру отряда. В качестве пленников. Нас бесцеремонно толкали в спины и выкрикивали ругательства на парланском языке. Энрико один раз приложили так сильно, что он упал на взрытую тяжелыми солдатскими сапогами почву. Хорошо, что хоть руки наши были спутаны спереди – лицо от соприкосновения с землей можно было защитить. А вот с затылком возникали проблемы, и несколько вражеских подошв успели оставить на кудрявой голове обездоленного мальдионца свои следы.

– Крепись, Энрико, – печально произнес я. – Эта «деревенька» нам не по зубам.

– Заткнись! – рявкнул один из сопровождавших нас вояк. Стоило внять этому решительному возгласу – месить лицом грязь совсем не хотелось.

Внутри шатра за небольшим столом сидел предводитель отряда – серьезного вида мужчина в самом расцвете сил. Прямо как я. Кроме темных бровей и щетины, волос на его буйной голове не было. Ни дать ни взять, разрисованное угольками белое куриное яйцо. Такие шутливые сравнения издавна помогали мне бороться с волнением в случаях, когда уверенность в собственных силах походила на гнилое дерево, трескающееся под напором ураганного ветра. Хоть я и не какой-то там безумный фанатик, умирающий от пыток с улыбкой на лице, но иногда смерть заслуживает того, чтобы над ней смеялись. Даже если при этом приходится смотреть ей в глаза.

Взгляд у яйцеголового был недобрым. Он смотрел на нас и явно пытался определить, что мы собой представляем. Какова степень той угрозы, что мы несем ему и его людям. Одного взгляда тут было явно недостаточно.

– Кто такие? – спросил он наконец. В его темных глазах, помимо неприязни, я смог различить усталость. На ожидаемый вопрос следовало отвечать незамедлительно.

– Мы торговцы из империи, – я с гордым видом приподнял подбородок, изображая недоумение сложившейся ситуацией. – Мое имя Фосто, по правую руку от меня – мой партнер Энрико.

– И что же вы продаете, торговцы из империи?

– Изделия из ткани: шелковые гобелены и тому подобное, – невозмутимо ответил я.

– Гобелены, значит? А когда вы ползали перед моим лагерем, получается, что клиентов искали, так? Я правильно понял?! Отвечайте! – в конце концов взорвался яйцеголовый.

В какой-то мере я понимал его чувства. Совершенно незнакомые люди следят за ним исподтишка и представляются торговцами, не имея при себе ничего, что могло бы это подтвердить. Но именно на такую реакцию я и рассчитывал. Прежде чем из наших уст польются оправдания, следовало заинтересовать командира отряда маленьким кусочком нашей богатой биографии. Возможно, это поможет нам избежать неминуемой расправы на то время, пока мы будем интересны предводителю.

– Вы что-то вынюхиваете здесь, имеете при себе оружие и доспехи, но, чтоб вас черти драли, представляетесь торговцами? Считаете, что я вчера родился?

– Позволю заметить, что путешествие по вашей земле просто обязывает любого мало-мальски здравомыслящего человека обзавестись оружием. То, что произошло с нами, это подтверждает.

– Сейчас ты будешь петь мне сопливую песенку о том, как вас ограбили и заставили скитаться по лесам, а ко мне вы вышли случайно. Я прав?

Я поднял брови:

– А что, мы не первые, кто говорит подобное? По правде говоря, так все и было.

– Кончай кривляться, Фосто из империи. Вас было двое?

В этом вопросе я вдруг почувствовал явный подвох. Походило на то, что командир отряда осведомлен намного лучше, чем казалось на первый взгляд. Что, если лишившие нас имущества грабители бросили все силы на то, чтобы поймать Алабель? Она лишила жизни далеко не простого бойца, так что милости ей ждать не стоит.

– Все правильно, – ответил я. – Только двое.

– Все плохо, – злобно усмехнулся командир. – Мои люди знают свое дело. Девицу, что поймали еще до вашего пленения, уже ведут сюда. Мне доложили, как она объясняла свое присутствие здесь, прямо за минуту до вашего прибытия. Для вас все закончится очень плохо. Ваши оправдания ничего не стоят. У меня есть особые люди, которые добьются правды.

– А что нам еще оставалось делать? – дернулся я, и держащие меня воины усилили хватку. – Нас лишили всего на глухой дороге. Откуда я знаю, может, вы такие же разбойники? Я должен выдать вам свою подругу только из-за боязни солгать?

У яйцеголового было совершенно безразличное выражение лица. Вступать в словесную перепалку с жалким пленником он не собирался.

– Вы собираетесь нас пытать, но не сможете добыть никаких сведений, кроме тех, что вы уже знаете. Если вы сообщники тех, кто похитил нашу повозку, то проще всего вам просто нас прикончить.

– Нет, мы не разбойники, – угрюмо пробормотал командир, – но твоя идея мне нравится. Повесить их всех!

Воины поволокли нас к выходу из шатра. Я мотал головой и пытался вырваться, но был бессилен сделать это. Что уж говорить про Энрико: несчастный мальдионец, дернувшись в железных объятиях пару раз, уже смирился со своей судьбой.

– Черно-белые накидки! – выпалил я. – У разбойников были черно-белые накидки!

Командир вскинул руку, останавливая своих подопечных.

Глава 23

Белое на черном

Вновь заморосил дождь. Его мелкие холодные капли падали на мое лицо, обращенное вверх, в бледно-серое небо. Небо чужой страны, равнодушное к нам.

Мы носимся по ступеням преисподней, с каждым новым шагом спускаясь все ниже и ниже, в самое пекло, где ужасный Эрхивиан вскрывает грешникам грудные клетки и поедает их сердца. Он бросает мертвецов в огонь, но пламя не пожирает тела полностью. Напротив, обгоревшие, лишенные памяти и человеческих чувств покойники начинают извиваться и корчиться, как змея, лишенная головы. Они выбираются из пламени, но лишь для того, чтобы бродить по бескрайним темным чертогам властителя ада. Бродить до скончания веков: без цели, без капли смысла. В страшном царстве есть даже выход на поверхность, но обезображенные покойники не могут его увидеть – их глаза разъело подземным жаром. Чем-то это напоминало мне мое собственное существование. Так что к такому посмертию я более чем готов. Да и грешником я был порядочным. Может, прежде чем лишить меня сердца, повелитель демонов пожмет мою руку в благодарность за то, что я значительно увеличил население его царства, пока был жив. Неплохо бы, хоть я никогда не понимал, зачем могущественному потустороннему существу подобные слуги. Вероятно, у демонов свои причуды.

Когда капля дождя попала в мой глаз, я зажмурился и потер лицом о руки, прикованные кандалами к прочному деревянному столбу. Прикованные так близко, что пожелай я отлить, пришлось бы делать это в штаны. Других вариантов не было – любым акробатическим трюкам мешала деревянная клетка, которую наскоро смастерили для меня и моей компании люди яйцеголового. Ее назначение осталось для меня загадкой. Может, командир отряда не хотел, чтобы воины смогли добраться до Алабели прежде, чем он поймет, кто мы такие. Если сумеет понять. Нам оставалось только ждать, уповая на мастерство следопытов и охотников, отправившихся на разведку. В их навыках я не сомневался: они легко поймали нас с Энрико, легко повязали чародейку. Я был уверен в том, что Алабель не сдастся без боя, но все вышло немного иначе. Охотники накинулись на девушку с разных сторон, так что ей оставалось лишь вскочить на коня и броситься наутек. Итог противостояния решил удачно брошенный аркан. Теперь рассчитывать на помощь извне, как в случае с гелетианскими ведьмами, не приходилось.

Из короткой беседы с командиром затерянного в лесах отряда я смог понять, что к грабителям в черно-белых сюрко они относятся враждебно. Хоть в чем-то повезло. Тем важнее оказались мои слова о том, что мы прикончили одного из их лидеров. Не то чтобы нам сразу поверили, но петли на шеях пока не затянуты, а значит, шанс на спасение есть. Наши свидетельства требовали доказательств, и именно за ними отправились вчера лучшие следопыты окрестных земель. Момент, когда они вернутся, будет крайне волнительным.

Жизнь троих странников сейчас мало чего стоила, а поэтому я рассчитывал не только на удачное стечение обстоятельств. Если следопыты не вернутся до сегодняшней ночи, я всеми правдами и неправдами попробую организовать побег. Алабель, как наиболее ловкий человек среди нас, поможет мне в этом. Грабители лишили нас повозки, а в этом плену мои спутники лишились оставшихся богатств. У чародейки отобрали медальон и горсть серебряных монет, а Энрико лишился выручки за единственный проданный ковер. И только я смог перехитрить врагов: они сняли с меня дорогую кольчугу, но свои золотые дукаты и драгоценное кольцо я предусмотрительно спрятал в исподнем. Никто не стал обыскивать меня там. Такова моя маленькая победа над обстоятельствами.

За время военных походов я научился утаивать добычу всеми возможными способами. Прятал драгоценности в полом навершии меча, в прорехах стеганки. Делал тайники при каждом удобном случае, так что и сейчас во Фристии есть несколько мест, которые стоило бы посетить. Я не сказал бы, что там много золота, да и большую часть этих тайников я попросту не найду, но сам факт, что мое финансовое благополучие может быть восстановлено, придавал мне сил и уверенности. Дележка добычи с боевыми товарищами – необходимая и славная традиция, которую чтут в армии, но забывать, что все воины наемного отряда дерутся в первую очередь за звонкую монету, попросту глупо. Я этого никогда не забывал.

В неудобной позе я и мои друзья провели почти целые сутки. Под жарким солнцем, какое-то время освещавшим тайный лагерь; под светом холодной луны; под надоедливым дождем, которым пропитались наши одежды. Под хмурыми взглядами сменяющих друг друга стражников. Нас никто не кормил, а испить воды позволили лишь после рассвета. Но жажды я не испытывал – само небо позаботилось об этом.

Энрико дрых уже не один час. Он долго искал удобную позицию для сна, стонал и кряхтел, не зная, как устроиться, но все же справился с этой задачей. Справилась и Алабель. В этом плане я был менее успешен. Короткие провалы в сон не могли помочь изнуренному телу, да и кандалы сильно давили на запястья. Я возился в грязи, а секунду назад что-то кольнуло мою лодыжку.

Дождавшись времени, когда все воины были заняты своими делами, мыском сапога я ткнул в ногу чародейки. Та проснулась, тряхнула головой и спросила:

– Что еще, Фосто?

– Сегодня ночью мы должны убраться отсюда, – прошептал я.

– Ага. Должны, но не уберемся.

– Рано сдаваться, Алабель.

– Мы даже с цепями не справимся: ни ключей, ни отмычек, а некто, лежащий рядом со мной, не даст мне воспользоваться магией. О чем ты говоришь?

– Один из тех, кто прибивал обручи к этому бревну, выронил гвоздь. Он под моей ногой. Я попробую передать его тебе, чтобы ты смогла открыть им свой замок.

– Гвоздем? Издеваешься?

– Он довольно тонкий. Ты должна попробовать.

Алабель скептически скривила губы, но, тем не менее, попросила указать, где этот гвоздь находится. Вытащила ногу из сапога и пальцами ступни легко схватила нужный предмет. Воровато огляделась по сторонам и, улучив момент, словно заправская акробатка, чуть приподняла свое тело и вскинула ногу, коснувшись закованных рук. Гвоздь оказался в ее цепких пальцах. Если она и не сможет вскрыть им кандалы, то хотя бы вонзит его в глаз одного из палачей, когда придет время казни.

Наша возня разбудила Энрико. Он приподнял голову и осмотрелся по сторонам.

– Мне снился дурной сон: за мной гнались братья. Хотели догнать и убить меня, а я еле-еле бежал, словно через паутину, – тихо промолвил парень. – Я чуть не забыл, что реальность гораздо хуже сна. О чем вы сейчас говорили?

– Ничего важного, – ответила Алабель. – Фосто верит, что мы можем спастись.