Пепел на венце

– Какая женщина? – удивился я. В команде Жана Батиста состояли лишь ребята разной степени суровости.

– Которая сейчас грабит корабли где-то у восточных княжеств. Выбрала другой путь и другого капитана. Такие дела. Говорила, что любит меня, но соленый ветер любила больше. Из-за этого все и бросила.

– Ничего, другую найдешь. Мало ли отвязных девиц на свете?

– Такую – вряд ли.

– Тогда, наверное, лучшим выходом будет выследить корабль того капитана, захватить его и взять свою избранницу силой, – я заулыбался. – Подержишь ее недельку-другую в кандалах…

– Нет, я против рабства. И дух, и тело человека должны быть свободны.

– И твои убеждения разделяют на Кандлиге?

– Отчасти.

– Так ты с горя подался в политику? – сказал я, имея в виду сделку с Осием.

Одна сторона рта Жана Батиста резко полезла вверх.

– Политика – это нечто вроде большой и зыбкой коровьей лепешки. Ты вляпался в нее и, кажется, вытер ногу, а душок остался. Я, однако, не сильно переживаю об этом. Ключник Осий – хороший человек. Я бы даже сказал – великий, но предпочитаю не превозносить кого бы то ни было из ныне живущих. Времена великих прошли. А еще Осий чертовски богат.

– Ну, как я понял, богат он золотом других людей.

– А есть ли для нас разница, хе-хе?

– И то верно.

– Хорошо, что мы друг друга понимаем, – Жан Батист сжал губы и хлопнул ладонями по перилам. – Думаю, приготовления завершились. Пойдем, тайный совет ждет.

Слово «тайный» капитан произнес с нескрываемой иронией. Его кораблю, в конце концов, уготована лишь роль транспорта.

– Пресвятые чайки! – в негодовании воскликнул наемник, который сидел у мачты и пытался прийти в себя. – Меня опять крутит!

Он вновь поплелся кормить содержимым своего желудка рыб. «Чудесные» звуки рвоты я уже не слышал – спустился в капитанскую каюту. Здесь, в окружении висящих на стенах трофеев и карт, уже ожидали нас Осий, Лексо и первый помощник Жана Батиста – хмурый горбоносый тип, на голове которого красовался черный берет с пером. На вбитом в пол столике к моей радости стояла куча аппетитной еды и широкодонных кружек с вином. Переговоры уже начинали мне нравиться.

– Господа! – взял слово Осий. – Уверен, мы еще не раз вернемся к обсуждению всех подробностей предстоящей миссии, но чем раньше я дам наводки, тем легче вам будет на вражеской территории. Выслушайте, а потом мы как следует подкрепимся.

Я переглянулся с Лексо и закивал.

– Дельное предложение.

– Жан Батист, – Осий похлопал товарища по плечу, – уже не раз прокладывает путь до Пепельных островов. Когда мы туда прибудем, вам двоим следует держаться прочих новобранцев и поначалу изображать из себя самого обычного наемника с континента: мелочного, жестокого и недалекого.

Усилием воли я подавил наползающую на лицо улыбку. Да, я любил блеск монет, ценил свою жизнь куда дороже жизней соратников, но изображать пустоголового дурня так и не научился. Придется овладевать новыми навыками.

– Видите ли, чем дольше вы будете такими, тем меньше нежелательного внимания получите. Это очень важно. Я искренне желаю вам спасти друга, но одновременно с этим хочу выполнить возложенные на меня задачи. Я не прошу невозможного. Серьезные дела лягут не только на плечи двух мстителей из Скалистого Края. Я думаю, уже понятно, что в войсках самозванца достаточно тех, кто работает на меня. С одним из таких агентов вы будете делиться важными сведениями. Он, в свою очередь, выяснит судьбу вашего друга Энрико. Поможет ему сбежать, если тот в темнице. Все просто.

– На неискушенный взгляд. Обычно такие вещи идут наперекосяк в самых незначительных моментах, – заметил я. – Но пока и вправду причин для переживаний мало. Другое интересно: что с медальоном? Я думал, вы приложите все силы, чтобы отбить его у наших врагов. Влияние этой драгоценности на боевой дух трудно переоценить.

Столько скепсиса во взгляде я не видел даже у шэрдашехской ясновидящей, которой пообещал десять золотых за верное предсказание.

– Нет-нет, знаю я все эти истории про древние реликвии. Лет двадцать назад император Амал прислал мне письмо, в котором утверждал, что камень Хантала у него. Предлагал обменять его на царские атрибуты Нардарии. Вот повеселился я тогда. Хохотал так, что напугал послушников – они решили, будто в меня бес вселился. Ответил императору вежливым отказом, не забыв поздравить с находкой тысячелетия. Здесь такая же ситуация, не пытайтесь меня переубедить. Горный князек играет с огнем и, не ровен час, хорошенько поджарится. Без вашей помощи. Давайте сосредоточимся на другом.

С этими словами старик протянул мне кусок пожелтевшего пергамента с рисунками и надписями. Стоило лишь мельком увидеть очертания, чтобы понять – это карта Пепельных островов.

– Это копия более подробной карты, которой пользуются капитаны с Кандлиге, но сейчас нам испещренный линиями, инструкциями и пометками огромный лист ни к чему. Все, что важно, мы найдем и здесь.

Итак, самый крупный остров посередине – Плавильня – оплот и последнее прибежище самозванца. Его столица – Фрета в заливе Клешней. Это самый крупный и самый укрепленный город на островах. Более полувека назад он был полностью разрушен извержением вулкана, но теперь о катастрофе напоминает разве что храм в северной части города. Белые стены стали еще выше, а засыпанный пеплом дворцовый холм превратился в неприступную крепость. Это не заслуга самозванца, так тут свое присутствие обозначил один из имперских наместников. Он подчинил острова новой власти, но так продолжалось недолго. Когда лев чахнет, он может стать добычей для гиен. Мятежи сотрясали Эллас-Амин и раньше, но такого размаха не достигали никогда. Наш общий враг появился в нужный момент. Он уроженец этих островов, нечестивый сын нечестивых и низкородных родителей, который перебрался на континент с мечтами о власти и войне. Даже я до конца не понимаю, как ему все это удалось. Он смог заручиться поддержкой некоторых орденов старой Нардарии, но вопросов остается на целый фолиант.

– Что с островом, который левее? – полюбопытствовал я. – Эм, западнее. На нем нацарапано «Империя».

– Империя и есть. В конце прошлого года ее корабли самонадеянно атаковали Фрету. Кончилось все плохо. Тогда элласцы решили захватить хоть что-нибудь. Крепость на западном острове, на Наковальне, осталась почти без защиты и быстро пала, но я думаю, что это принесло империи больше проблем, чем пользы. Горные племена – вечная головная боль для каждого, кто туда приходит. А еще на том острове незащищенная гавань, мало жителей из-за сложного рельефа и мало угодий. А держать осаду надо. И чем-то питаться тоже. Пока у самозванца есть флот, ситуация не поменяется.

Я даже не знал, разочаровали меня слова старика или нет. С одной стороны, остров являлся возможным убежищем в том случае, если мы сумеем освободить Энрико или заполучить камень Хантала. Ради такого приза император пришлет сюда даже флотилии вольных городов. Не поскупится, нет. А вот опасность возвращения острова под крыло прежнего хозяина волновала. По-видимому, крепость не очень надежна.

– У Эстерида полно воинов. Избыток, я бы сказал, – мой указательный палец чуть не проткнул карту в месте, где была изображена столица. – Чего ж он не вернет контроль над той крепостью?

Осий посмотрел мне прямо в глаза.

– У врага свои планы. Обрати внимание на остров восточнее. Офитовый Обломок. Там обосновался старый противник самозванца, и именно ему придется сдержать натиск избытка воинов, как ты соизволил выразиться.

– Чудны дела, – я дернул бровями.

Восточный остров, как оказалось, Эстерид тоже не контролирует. Его бывший соратник, оставленный в качестве наместника во время бойни на континенте, решил прибрать власть в свои руки, едва услышав о поражении командира. Правда, новообразованное королевство Пепельных островов сдулось сразу после возвращения Эстерида. Его более преданные сторонники удержали Фрету и изгнали «короля», перебив немало коренных жителей, что посмели поддержать узурпатора. Последний сбежал на восточный остров и окопался там, как муравьиный лев. Поддержка аборигенов при этом только увеличилась, поскольку на этом клочке суши их жило больше всего, а неиллюзорная опасность полного истребления определенно сплотила местных.

Самое интересное, что важнейшей своей задачей Осий считал помощь жителям Офитового Обломка. Они должны выстоять до прибытия имперских кораблей. До сих пор Эстерид пользуется большим авторитетом среди своего войска, но одна неудача за другой, неспособность наказать предателя и серьезные жертвы надломят и без того клонящееся к земле деревце под названием «Пустые мечты самонадеянного бунтовщика». Конец близок.

– Что ж, – Осий поднял кружку с вином, когда посчитал, что на сегодня разговоров о прошлом и будущем достаточно. – Приступим к трапезе, господа!

Своевременное и верное решение. Урчание в желудке Лексо это подтверждало – я ведь знал, что от укачивания он не страдает.

Мне понравилось засыпать под звуки волн, чувствовать, как плавно корабль взмывает вверх и тут же падает, рассекая морскую гладь. Так хорошо я не спал уже давно. Наверное, это едва уловимая память о младенчестве, о подвесной колыбели, которую раскачивает мать. Как бы то ни было, первые дни путешествия я просто-напросто отдыхал. И Лексо тоже.

С прочими наемниками мы, как того требовала конспирация, познакомились. Придумали себе простенькие биографии, вспоминали о любовных похождениях и забористо шутили, потягивая разбавленное вино. Рассказали, что выбили себе места на судне благодаря пострадавшему от имперского произвола аристократу, который остро нуждался в охране.

Почти все наши попутчики оказались матерыми бойцами. Кто-то разбойничал на большой дороге, кто-то сбежал из армии Гардариана Заступника, а один забавный приятель оказался ни кем иным, как пыточных дел мастером. Камил – так звали этого невысокого широкоплечего мясника с глазами навыкате и вечно потной лысиной. Слушать его истории – то еще удовольствие.

Вот и сейчас, по прошествии четырех дней, он все еще потчевал нас рассказами о тонкостях своей работы, которую очень любил.

Наверху потемнело небо, а здесь, в трюме, все располагало к тому, чтобы почесать языком. Иные дела ожидали где-то за непроглядным горизонтом, поэтому следовало поудобнее сесть на кучу всякого барахла, вытянуть ноги и, периодически зевая, слушать байки отъявленных головорезов. Теснота и шлепки крупных капель о мой плащ казались совершенно мелкими неудобствами.

Как и в прошлый вечер, большую часть внимания отнял Камил. Он начал беседу с вопроса о том, сколько времени пленник может орать непрерывно, прежде чем силы окончательно его покинут. Я перебирал в голове все пытки, свидетелем которых являлся, но их продолжительность… и громкость вспомнить никак не удавалось – обычно я не выдерживал и покидал место пристрастного допроса. Так что без моей помощи к единому мнению наемники прийти не смогли, а посему Камил, не получив вразумительный ответ, начал новый рассказ.

– Самый забавный случай у меня года два назад был. – Мясник окинул взором всех слушателей и продолжил. – Привели ко мне такого же работничка, как и я. Истязателя то бишь. Говорят, делай что хочешь, но выведай, кто его подмаслил. Он-де клиента замучил, которого слегка припугнуть следовало. Клиент заткнулся навсегда, и ценные сведения пропали. Ясно же, собачья доля, что неспроста это. Ну, мне не привыкать: достаю иглы, точу пилки, огонь развожу. Только начинаю работать, как до меня доходит – истязатель этот ни черта в своем деле не понимает. Новичок и неумеха. Ревет и причитает: «Не убивай, не убивай!» Спрашивается, зачем тебя ко мне притащили? Чтоб убить? Тогда бы тебя на месте крюком за ребра подвесили – даже с рабочего места уходить не надо.

Объяснил я все нанимателям и мне, как опытному и надежному, сразу поверили. Но огорчились. Сказали, чтоб до полуночи его кромсал, да денег отсыпали. Я и кромсал. Час-другой, а потом надоело – молотком в висок его… Профессиональная солидарность, мать ее так!

– А как же такой профессионал здесь оказался? – спросил я, так как понимал – мастер своего дела в любых обстоятельствах ценится высоко.