Затмение

– Это мне следует считать себя виноватым в том, что ты не чувствуешь себя виноватой… Пожалуй, я лучше присяду на кровать.

Голова у меня слегка кружилась.

– Ну, если хочешь…

Эдвард ухмыльнулся и выскользнул из моих объятий.

Я повернулась обратно к компьютеру. Он уже загрузился и теперь тихонько гудел. Или, скорее, кряхтел.

– Передавай привет Рене, – сказал Эдвард.

– Обязательно.

Я пробежала глазами сообщение от Рене, то и дело покачивая головой: надо же до такого додуматься! Хотя я перечитывала сообщение второй раз, новости меня все равно позабавили – а также повергли в ужас. Узнаю свою маму: только она способна напрочь забыть, что панически боится высоты, и вспомнить об этом, когда уже привязана к парашюту – и к инструктору по прыжкам с парашютом. Я слегка разозлилась на Фила: он второй год женат на моей маме и до сих пор позволяет ей вытворять всякие глупости. Я бы не допустила ничего подобного: слишком хорошо знаю собственную мать.

Вообще-то, нельзя опекать их постоянно. Пусть сами разбираются – не все их за ручку водить!

Большую часть своей жизни я заботилась о Рене, терпеливо отговаривая от наиболее безумных планов и добродушно смиряясь с тем, от чего отговорить не удалось. Маме я всегда потакала, с улыбкой воспринимая ее выходки, и относилась к ней даже слегка снисходительно. Я видела ее ошибки и про себя посмеивалась над ними: у Рене ветер в голове!

Совсем не то, что я – предусмотрительная и осторожная. Ответственная и взрослая – такой я себе представлялась. Так о себе думала.

В голове все еще шумело после поцелуя Эдварда, и я невольно вспомнила самую роковую ошибку мамы: глупая и романтическая девчонка, она выскочила замуж сразу после школы за человека, с которым была едва знакома. А через год родилась я. Мама всегда утверждала, что ни о чем не жалеет и я лучший подарок в ее жизни, но тем не менее постоянно твердила мне, что умные люди к браку относятся серьезно. Те, у кого есть голова на плечах, сначала поступают в колледж и делают карьеру, а потом начинают задумываться о семейной жизни. Мама знала, что я-то не такая легкомысленная и бестолковая провинциалка, какой была она…

Я стиснула зубы и попыталась сосредоточиться, чтобы написать ответ. И тут дочитала до последней строчки и вспомнила, почему не ответила раньше.

«Ты давно ни словом не упоминаешь Джейкоба, – писала мама. – Чем он сейчас занимается?»

Наверняка без Чарли не обошлось!

Я вздохнула и быстро напечатала ответ, вставив его между двумя ничего не значащими абзацами:

«По-моему, у Джейкоба все в порядке. Мы редко встречаемся: он теперь почти все время проводит с друзьями в Ла-Пуш».

Криво улыбаясь, я добавила привет от Эдварда и отправила письмо.

Только выключив компьютер и отодвинув стул от стола, я заметила, что Эдвард молча стоит у меня за спиной. Собралась было отругать его за подглядывание, но тут же поняла, что на меня он не обращает ни малейшего внимания. Эдвард пристально рассматривал плоскую черную коробку с криво торчащими во все стороны проводами: сразу видно, что с этой штукой что-то не то. Да это же автомагнитола, которую Эмметт, Розали и Джаспер подарили мне на прошлый день рождения! Я и забыла про подарки, спрятанные под нарастающим слоем пыли в шкафу.

– И что ты ухитрилась с ней сотворить? – с ужасом в голосе поинтересовался Эдвард.

– Она не вытаскивалась из приборной панели.

– Ага, и тогда ты применила к ней пытки?

– Ты ведь знаешь, какая я неуклюжая с инструментами. Я не нарочно.

Эдвард сделал притворно-трагическую мину и покачал головой.

– Ты ее убила!

Я пожала плечами.

– Ну что поделать!

– Ребята обидятся, если увидят, – сказал Эдвард. – Пожалуй, тебе повезло, что Чарли никуда тебя не пускает. Я поставлю на ее место новую, пока они не заметили.

– Спасибо, только такая шикарная штучка мне без надобности.

– А я не для тебя стараюсь.

Я вздохнула.

– В прошлом году подарки на день рождения тебе не очень-то пригодились, – проворчал Эдвард.

В его руках внезапно оказался листок плотной бумаги, которым он стал обмахиваться, как веером.

Я промолчала, испугавшись, что голос дрогнет. Мое восемнадцатилетие – и далеко идущие последствия его празднования – вспоминать не хотелось. С чего вдруг Эдвард об этом заговорил? Ведь он относился к этому еще более болезненно, чем я.

– Ты не забыла, что они вот-вот истекут? – спросил Эдвард, протягивая мне листок – еще один подарок на день рождения: билеты на самолет, которые Карлайл и Эсми подарили мне, чтобы я могла навестить Рене во Флориде.

Я глубоко вздохнула и ответила безжизненным голосом:

– Вообще-то я про них совсем забыла.

На лице Эдварда появилось нарочито жизнерадостное выражение.

– Ну, время еще есть, – продолжал он ровным тоном. – Чарли выпустил тебя на свободу, а выходные у нас ничем не заняты, раз уж ты отказываешься идти со мной на бал.

Эдвард ухмыльнулся.

– Почему бы не отпраздновать твое освобождение поездкой во Флориду?

У меня перехватило дыхание.

– Во Флориду?

– Ты ведь сама сказала: «в пределах границ континентальной части США».

Я подозрительно уставилась на него из-под нахмуренных бровей. С чего это он вдруг?

– Так как же? – не отставал Эдвард. – Ты хочешь повидаться с Рене или нет?

– Чарли ни за что на свете не разрешит!

– Он не может запретить тебе видеться с матерью: она все еще твой главный опекун.

– У меня нет опекунов: я совершеннолетняя.

Эдвард ослепительно улыбнулся.