Любовь со льдом

– Женщина, не проходите мимо! Пожертвуйте сколько не жалко…

– Как тебе не стыдно деньги клянчить у прохожих?! Работать иди, вон какой здоровый лоб! – вместо подати мне прилетает куча слов и осуждение.

Закатываю глаза. Около меня собирается несколько бабулек, начинающих причитать и громко ругаться, взывать к моей совести.

– Ну и молодежь пошла! Работать не хотят, стоят на паперти! Позор!

– Вот мы в свое время…

– Женщины, что вы раскудахтались? Денег нет, тогда расходимся! – жалею, что вообще рискнул и начал все это.

– Ты нас еще поучи! Дерзкий какой! – особенно распыляется бабуля в цветастом платочке. Пытаюсь ей возразить, но она внезапно проявляет небывалую удаль и начинает размахивать тростью, норовя меня огреть. Тут уж не до уговоров. Очевидно, номер не удался. Хватаю коробку с надписью «помогите, люди добрые» и срываюсь с места.

– Беги, окаянный! Еще раз увижу, как ты тут побираешься… – голос бабки теряется в шуме улицы. Скрываюсь за поворотом и начинаю ржать. Прохожие смотрят на меня с любопытством. Кто-то демонстративно отворачивается, кто-то морщится, стараясь обойти подальше. Беспризорников не любят. Они не укладываются в общественные нормы. Таким не место среди обычных людей.

Вспоминаю, как кто-то мне пытался доказать, что люди добрые, сочувствующие и сопереживающие. Ничего подобного. В подтверждение тому несколько монет в моей коробке. Да… тут даже на буханку хлеба не хватит!

Надо предпринять что-то другое… думай, Лёня, думай.

Выкидываю коробку в ближайший мусорный бак и сосредоточенно смотрю на однотипные здания. Городок небольшой, с Москвой не сравнится. Старые дома с обшарпанными подъездами, разбитые дороги, хмурые, неприветливые люди. Наверное, у них и самих все плохо, раз не хотят помочь бедному парню.

Надо выбрать другое место, тут ловить нечего. Людей мало. Улицы пусты. Райончик – не фонтан. Единственное более-менее примечательное здание – трехэтажная «коробка» с нелепыми колоннами и табличкой. Выделяется из общей серой массы панельных домов с самостроем в виде разношерстных балконов.

Собираюсь попытать счастье в другом месте, но сначала хочу все-таки узнать, что за шедевр архитектуры среди панельной панорамы.

«Консерватория имени Великого Музыканта», – гласит надпись на табличке.

Хм… интересно… Массивная дверь в здание открывается, скрипя стариной, и я замираю. Оттуда мне навстречу, словно ошпаренная, выскакивая девушка, со скрипкой наперевес.

Она буквально выбегает из консерватории, сталкиваясь со мной. Кажется, девушка чем-то напугана или удивлена. Смотрю на нее и хмыкаю. Редко таких встретишь!

Передо мной забавная девица с рыжими волосами, заплетенными в косу. Такая девушка-весна. Сразу понятно, что она не красит волосы, и это ее натуральный цвет…

Апельсинка. Смешная. Старомодные очки на носу, скрывающие большие красивые глаза зеленого цвета. Вижу, потому что она стоит прямо передо мной и смотрит во все свои зеленые… Расплываюсь в улыбке, позабыв, что я не в том положении, чтобы очаровывать незнакомок.

Оценив мой видок, или просто из-за того, что чем-то напугана, Апельсинка шарахается от меня. В глазах читается неподдельный страх.

– Я не опасен, – поднимаю руки. – Просто читаю табличку. Это правда, что тут преподавал этот Великий русский композитор?

Молчит. Вцепилась в свой чехол от скрипки, словно это спасательный круг. До побелевших кончиков пальцев. И косится на дверь, как будто бы оттуда сейчас выскочит маньяк.

– Мне нравится его музыка, – продолжаю.

– Да? А ты разве знаешь, что он написал? – недоверчиво изгибает бровь.

– Ага. Мазурка, до минор, к примеру. Как раз под настроение, – кошусь на ее футляр.

– Откуда такие глубокие познания? – распахивает и без того огромные глаза.

– Читал. А ты тут учишься?

– А что? – настороженно спрашивает, отступая.

– Ничего. Просто так спросил. Меня Лёня зовут. А тебя?

– Я на улице не знакомлюсь. Даже с теми, кто знает «Мазурку до минор».

– Тебя смущает только то, что мы на улице? – подмигиваю. Меня разбирает на ха-ха, но держусь.

– Ну вообще… много чего смущает. Например, что ты так странно выглядишь. И одежда на тебе странная.

– На тебе тоже.

Краснеет.

– Как из бабкиного сундука.

– Спасибо, – обижается. – Кто бы говорил.

– А что у бомжа не может быть развито чувство прекрасного?

– Значит, ты бомж?

– Нет.

– А чего тогда такой грязный?..

– Долгая история.

– Очень любопытно, что же за история?

– Ты же с незнакомыми не общаешься?

– Точно. Ну пока, – делает вид, что уходит, но я так просто не отстану.

– Ладно, подожди! Я приехал сюда на заработки. Я сирота… из пригорода. Искал работу, набрел на неблагополучный район… ну и вот. Украли деньги, немного поколотили, одежду испортили… – делаю максимально страдальческое лицо.

Замирает. Оборачивается.

– Неприятно.

– Еще как. Но им тоже досталось. Я отбивался. Потому и куртку порвал.

Апельсинка прищуривается, не верит, видно.

– Ладно, признаюсь честно, мне досталось больше. Но их было пять.

– Ага! Расскажи! – она еще сильнее сжимает губы.