Любовь со льдом

– Ну хорошо. Это были… пять собак. Они хотели меня сожрать, я бежал от них, споткнулся, упал…

– Очнулся, гипс?

– Нет, вроде… хотя провалы в памяти есть. Потому что не помню, как потерял кошелек.

– Ясно. Ладно, я пойду. Странный ты.

– Что, даже не поможешь мне?

– Нет. Говорю же, ты странный и мутный тип. Заливаешь мне какую-то ерунду.

– Слушай, мне очень надо, чтобы ты мне поверила! – складываю ладони, умоляя.

– Денег нет.

– А парень есть?

Апельсинка поднимает брови. Нравится ее смущение и какая-то детская реакция на мой вопрос. Уверен, она ни с кем не встречалась и не будет встречаться еще лет двадцать. У таких девчонок, как она в голове только учеба. Но все-таки, что-то такое в ней есть… что-то, что заставляет меня тащиться за ней следом. Наверное, моя потребность в ее доверии. Она добрая, по лицу видно.

– Ты так и будешь за мной идти? На нас люди смотрят.

– Да ладно?! Где это? На улице ни души.

– И правда. А вдруг ты маньяк?

– Нет же, говорю, просто заблудился.

– А где ты живешь?

– Нигде. Раньше в детском доме жил. А теперь все. 18 стукнуло. Приехал в город, рассчитывая, что найду работу и съемное жилье. А вышло вот так вот… по-дурацки. Ну ладно, ты права. Был рад знакомству, не буду мешать. Попытаю счастье в другом месте.

– А куда ты пойдешь, если у тебя нет никого здесь?

– На вокзал. Переночую там, а утром что-нибудь придумаю. Мне, главное, до места добраться и… помыться бы. А то, как чушка. Самому неприятно. Я бы заработал на проезд, да кто такого возьмет? Вот ты бы взяла?

– Нет.

– О том и речь. Ладно, Апельсинка, удачи тебе.

Девушка раскрывает огромные глаза.

– Ты как узнал мое детское прозвище?

– Сам придумал. Угадал?

– Меня папа так называл, – глаза становятся печальными. Видимо, что-то не так у нее в семье. Но я решаю не лезть. Не мое это дело.

– Ладно, папе привет. А я пошел.

– Стой, Лёня. – оборачиваюсь. – Папа мой давно умер.

– Сочувствую. – становится стыдно.

– Сколько тебе надо, чтобы доехать туда, куда ты собирался?

– Две тысячи.

– Немало.

– Ну… жизнь нынче не дешевая.

Молчит.

– Ладно, идем. Я тебе помогу, раз уж встретились.

Глава 3

Алиса

Сама не понимаю, какого лешего творю. Никогда в жизни до этого момента я не приглашала домой чужих людей. Парни вообще под запретом, потому что мой брат и отчим – церберы, следящие за каждым моим шагом. Они пришли бы в ярость, если бы узнали, что я познакомилась с парнем на улице. То ли дело, Евгений… Он же посватался! Да и жених он «завидный», нравится отчиму.

Поэтому я совершаю невообразимо опрометчивое «преступление», приводя в квартиру, которую мы с братом снимаем, Леонида.

Родители живут в пригороде, время от времени приезжая «в гости», чтобы проконтролировать наш быт. Но сегодня они не собирались в гости, поэтому они не узнают о моем самовольстве. Во всяком случае, я надеюсь на это.

Разумеется, Вениамина дома тоже нет, иначе я бы не привела чужого, а тем более по виду смахивающего на бомжа.

Братишка пошел в отца, они оба ненавидят людей. Веня меня терпит только из-за того, что я оплачиваю часть коммунальных расходов и готовлю ему еду, а также содержу квартиру в порядке. За это он выполняет роль надзирателя, суровой «няньки». У нас в доме комендантский час, дресс-код и список обязанностей, почти как в армии, только строже.

Наверное, у этого Леонида есть дар убеждения или гипноза, иначе не объяснить то, что прямо сейчас я аккуратно складываю для него чистое полотенце и даже тайком беру кое-что из старой одежды брата. Надеюсь, он не хватится этих спортивных штанов, ведь его интерес к спорту ограничивается просмотром футбола по телевизору.

– Горячая вода слева, мыло и шампунь на полке. На все про все у тебя десять минут. Поторопись, иначе есть риск убегать с намыленной… шеей.

– Спасибо, солнышко, – расплывается в улыбке. Пропускаю мимо ушей его фамильярность, обращая внимание на то, что для беспризорника у него очень белые и ухоженные зубы. Именно поэтому хочется верить в то, что сегодня ему просто не повезло. А папа меня учил, что людям нужно помогать… да, именно поэтому я сейчас ему помогаю. Если бы он хотел мне навредить, то не стал бы с такой радостью брать у меня из рук видавшее виды старенькое полотенце. Впрочем, если даже он – вор, то красть у нас дома нечего. Живем мы очень скромно.

– А, и вот еще… – протягиваю пакет. – Сюда сложишь грязные вещи.

– Да ты просто золото! Рыжеволосое золотище! – продолжает льстить. Ухожу, закрывая за собой дверь, и на всякий случай прижимаю ее стулом. Надо быть наготове, чтобы услышать, когда он закончит водные процедуры.

Засекаю десять минут и отправляюсь на кухню. После разговора с Евгением, его поступка и того, как он на меня смотрел и тянул свои ручищи, я думала, что жизнь кончена, а теперь, понимаю, что даже позабыла о нем, встретив этого странного Леонида. На всякий случай пишу сообщение брату, что со мной все хорошо и убеждаюсь, что он на работе. Сюрпризы мне сейчас точно не нужны. Иначе я выйду замуж сегодня же. И причем хромой или косой, Веня постарается…

Вздрагиваю от грохота и выбегаю в прихожую.

– Это что? Баррикады? – Лёня удивленно смотрит на пол, куда упал табурет, которым я прижимала дверь.

– Ого… уложился в тайминг. Молодец! – перевожу тему. По Леониду можно проверять будильник.

– Благодарствую, хозяюшка. Напарила добра-молодца. Теперь бы поесть, – идет за мной на кухню и кидает взгляд на плиту, где потрескивает разогретое масло.