Ворриор и Пиас. Гнев богов

– Можешь спокойно пить. Мы никакого снотворного туда не подсыпали, – ухмыльнулся Сейлор.

Эш хлопнул своего брата по лбу ладонью.

– Бака![4 - Бака (яп. ??, ??, ?? бака) – самое распространенное в современном японском языке ругательство со значениями «дурак», «болван», «идиот», а также «дурашка», в уменьшительно-ласкательной форме.]

Болван. Сейлор лишь похотливо улыбнулся, и я закатила глаза.

– Пей, – вздохнул Эш. – С напитком все нормально, ты выглядишь голодной.

Я действительно была голодной. Черт возьми! Но все еще не доверяла им. И продолжала размышлять об этом, пока Сейлор не фыркнул с раздражением, выхватил чашку и сделал большой глоток. Я пристально наблюдала за тем, как подпрыгнуло его адамово яблоко, а затем с уголка рта стекла красная капля. Он снова поднес кружку ко рту, открыл его и демонстративно показал мне красную жидкость, которую медленно глотал.

– Давай уже, – скомандовал он, вернув чашку.

Живот снова заурчал, и я одарила его суровым взглядом. Предатель. Но все же мои пальцы впились в кружку. Интересно, они считали меня идиоткой? Я смотрела «Игру престолов»! Может быть, Сейлор незадолго до этого принял противоядие, чтобы не умереть от напитка! Может быть…

– Пей, или Чейн изобьет тебя подушкой! – сердито сказал Эш, и я… эх, господи.

Голод и злые взгляды, немного напоминающие мне Даймонд, взяли верх над моими сомнениями. Я наклонила голову и быстро опустила в чашку кончик языка.

Сейлор ударил себя ладонью по лбу.

– А мы не можем ее вернуть? – заворчал он.

Я гневно посмотрела на него, позволяя капле амброзии растаять во рту. Ладно. Если в ближайшие секунды я не закачу глаза и не сдохну, можно попробовать еще раз. Все смотрели, пока я ждала смерти в стиле Джоффри[5 - Джоффри Баратеон – персонаж американского телесериала «Игра престолов», основанного на серии романов писателя Джорджа Мартина «Песнь Льда и Пламени». Герой умер вследствие отравления.], которой, к счастью, не последовало.

– Видишь? – сказал Эш, улыбаясь. – Тебе не стоит переживать. Правда. Не смотри так на нас, мы все объясним.

Я фыркнула и сделала последний маленький глоточек, прежде чем идентифицировать напиток как безопасный. Поднесла чашку ко рту и в три глотка ее опустошила. Господи, как хорошо! Со стоном я закрыла глаза, наслаждаясь теплом, которым амброзия стекала по горлу в желудок. Потом я рыгнула. Громко. Не буду придерживаться правил этикета со своими похитителями.

Я не могла подавить в себе обнадеживающее чувство.

– Еще? – спросил Эш, радушный хозяин.

Я быстро кивнула и отдала ему кружку, услышав щелчок, когда он нажал на крышку термоса. Я с наслаждением выпила и эту порцию за рекордный срок. Урчание в животе стало тише, и впервые за долгое время я хоть немного расслабилась. Даже откинулась на диван и села, скрестив ноги по-турецки.

– Ты еще ешь обычную еду, Ворриор? – Эш поставил термос рядом со мной, чтобы я пила, когда захочется.

Несмотря на попытки не считать этот жест милым, у меня ничего не вышло. Я наклонила голову, слизнула остатки амброзии с нижней губы и кивнула, большим и указательным пальцем показав «еще немного».

– Сейлор, принесешь? – крикнул Эш своему брату. Вместо ответа на колени прилетела коробка. Я поймала ее, ахнув от неожиданности. Это были твинки! Я с такой же любовью прижала к себе кексы с маршмеллоу, как Голлум – свое кольцо.

Эш засмеялся.

– Можешь есть. Они все твои!

Что ж, мне не надо повторять дважды. Я радостно открыла коробку, достала кексик из упаковки и засунула в рот. Мои щеки наполнились восхитительным клейким тестом. Крем устроил взрыв вкуса на языке, и я застонала от пирожкового оргазма, выглядя, наверное, как самый радостный хомяк всех времен и народов. Все уставились так, будто наблюдали за аварией, пока я поедала один кекс за другим.

– Дерьмо! Ты их жуешь вообще? – спросил Сейлор после пятого кекса.

Я взяла кекс номер шесть.

– Прямо как анаконда! – захихикал Эш.

– Словосочетание «глубокая глотка» приобрело для меня совершенно новое значение, – многозначительно прошептал Сейлор.

Я показала ему средний палец и почувствовала, как из рта вытекает крем. Вирус – ну, или Чейн – сидел молча и с нарастающей растерянностью смотрел за тем, как я поедала восьмой твинки. Впервые за последние пять минут я глотала воздух ртом.

– Надо бы тебе почаще жевать, а то еще живот заболит, – строго сказал Эш.

– Или сняться в пищевом порно, – выпалил Сейлор.

– Я не понимаю… – прервал Вирус-Чейн нашу болтовню. На его лоб спадала зеленая прядь. – Это… Ты Ворриор? Суженая Пиаса?

Я неохотно кивнула. Он что, так часто похищал женщин, что уже различать их не мог?

– Да, это Ворриор, – дружелюбно ответил Эш. – Вирус вчера привел ее к нам.

Я перестала жевать и склонила голову. Э?

Вирус-Чейн поджал губы, изучая меня.

– Значит, ему действительно удалось?

Эш вяло кивнул.

– Как видишь.

– И эти цепи… – пробормотал Чейн, глядя на свою руку. – Это танталова цепь? Я ее не… Я уже не так хорошо ее помню.

– Мне очень жаль, Чейн, – продолжил разговор Эш, а я слышала в своих ушах только пение цикад.

Стойте! Я ни слова не понимаю!

– Это было необходимо, – сказал светловолосый бог зеленоволосому. – Мы бы не стали этого делать, если бы у нас была другая возможность. И ты это знаешь.

Вирус-Чейн, или все-таки Просто Чейн, так сильно стиснул зубы, что мышцы на его челюсти напряглись. Он с отвращением отвернулся.

– Мне становится плохо, когда я смотрю на нее.

Сначала я подумала, что он имел в виду меня, но его руки дернули цепь.

У него красивые руки, с раздражением заметила я. Длинные и тонкие пальцы, как у пианиста… Безумного пианиста-психопата. Или просто психопата, который любил заботиться о своих руках.

– Почему он это сделал? – выдавил Чейн. – Он должен был забыть об этом, прошло много лет, а девочка не заслужила того, чтобы здесь находиться.

Под девочкой, видимо, он подразумевал меня. В его глазах была такая ранимость, что мой желудок, набитый твинки, сжался. Что это такое?

– Мне очень жаль, Ворриор, – прошептал он.