Операция «Wolfsschanze»

– Купченко? Нет, не приходилось. Я с Нечипоруком Иваном знаком. Он тоже из Харькова. Спрошу при случае. А что с Василием?

– Погиб старший лейтенант. Недавно… Вечная ему память. Пацана немецкого пожалел и подставился, а у щенка рука не дрогнула. М-да… А мы так замотались, что даже помянуть на девятый день забыли. Вернее, забыли, когда он был… Поэтому и спрашиваю.

– Давно в тылу?

– Без малого почти месяц…

– Тогда понятно, – кивнул главный старшина. – Мы как-то на шлюпке неделю в море дрейфовали. А думали – дней двенадцать… В общем, товарищ капитан, на дворе пятница, восемнадцатое июля. Это я уже сделал поправку на сегодняшнее утро.

Похоже, у старшины все в порядке было не только с памятью. Разговаривая, он еще и считать не забывал. Потому что, ответив Малышеву, еще дважды кивнул головой и поднял руку, давая группе знак, что пора перейти на бег.

Чуть замешкавшись, Андрей снова выровнялся с Корнеевым.

– Слышал? – переспросил почему-то шепотом.

– Не глухой… Хотя, если честно, ушам своим не верю. Был сентябрь – стал июль. Осталось только год выяснить. А то, может, и не сорок четвертый нынче? Впрочем, если бои на румынской территории, то раньше никак не выходит. Ведь на границу с Румынией только в этом году в конце марта вышли.

– Это да… С годом не должно быть расхождения. Но в целом ты убедился, что я прав?

– К сожалению…

– Не понял?

– А ты подумай. Если сейчас июль, то где мы должны находиться? Помнишь, чем занимались в ста километрах западнее Львова?

– Так я и не забывал. Ну и что из этого следует?

– А то, что если мы сейчас выйдем на связь от своего имени, нам никто не поверит. Даже Михаил Иванович. Понимаешь? Это раз. А два – если мы этот июль уже прожили однажды и никакой радиограммы «из будущего» тогда не получали, значит, и теперь ее не отправим…

– Погибнем, что ли? – Андрей насупил брови и тут же снова улыбнулся. – Подожди, Коля. Так это мы что, типа бессмертными стали? Убьют или нет, а мы все равно живые. Там, в предыдущем времени. Вернее, уже в будущем…

– Не знаю… Но лучше не проверять.

– И то верно, – согласился Малышев. – Будем жить, командир. Подумать только – июль… Это значит, что и Машенька моя…

Главный старшина раскинул руки и сделал ими круговое движение, что означало: «Группа, на месте, стой!» Потом поднял сжатую в кулак левую руку на уровень головы: «Внимание. Вызываю командира!»

Впрочем, все эти сигналы дополнительных разъяснений не требовали. В приближающемся рассвете была хорошо видна темнеющая впереди гора. Группа прибыла на место. Именно там – на срезанной, как буханка хлеба, вершине – располагался румынский аэродром.

Отсюда, с востока, обветренная морскими штормами гора осыпалась и вздымалась круто вверх, как стена неприступной крепости. Зато с противоположной, как утверждала карта, она сбегала в долину покато. Что позволяло выезжать наверх даже тяжелогруженым машинам. И съезжать, к примеру, легким советским танкам – тоже…

Глава четвертая

Проводить захват аэродрома Корнеев решил одновременно с двух сторон.

Помимо владеющего необходимыми навыками старшего лейтенанта Гусева в группе Кушнира оказалось еще двое матросов, хорошо знающих горы. Татарин Мустафа Исламбеков – родом из какой-то крымской деревеньки, и Петр Соколюк – из Ивдельского района на Северном Урале. Им троим была поставлена задача скрытно подняться по обрывистому склону горы. Скорее всего, с этой стороны не должно быть постоянного поста. В худшем случае, если незаметно взойти на гору не удастся, отвлекут на себя внимание часовых.

Остальную группу Корнеев решил вести прямо по дороге. Не прячась. Обычной маршевой колонной. Впереди он сам и Малышев с Петровым. Одетые в немецкую форму, они не должны вызывать подозрения. А прикрывшись их спинами, шестеро морских пехотинцев в черных бушлатах и повернутых задом наперед бескозырках, тоже не сразу бросались в глаза, издали вполне напоминая бригаду техников. Почему ночью и в сопровождении офицера СС – это уже другой вопрос. И чтоб задать его, надо сперва позволить странным гостям приблизиться. Хотя бы на расстояние прямой видимости. Что в предрассветной мгле равнялось примерно дюжине шагов. Аккурат на умелый бросок ножом…

Как говорил один из маршалов Наполеона, а может, и сам Буонапартий: «Всякое дело можно считать хорошо продуманным, если предусмотрено хотя бы тридцать процентов возможного развития событий». Примерно в таких пропорциях подполковник Корнеев и готовил захват. Получится скрытно – отлично. Придется пошуметь – не впервой. У нападающих перед спящим противником всегда преимущество внезапности. Как бы хорошо ни была поставлена караульная служба, основной массе солдат необходимо не меньше трех минут, чтобы проснуться, прийти в себя и вступить в бой. Да и то при наличии командиров, способных мгновенно оценить обстановку и отдать подчиненным единственно верные приказы.

Но аэродром охраняли не отборные части ваффен СС и даже не «голубая дивизия», а всего лишь румынские тыловые части, никогда особенно не грешившие дисциплиной и боевой выучкой. Так что взять их «на арапа» у Корнеева были все шансы. Осталось только подождать старшину с летчиками. Еще трое в немецкой форме придадут колонне более убедительный вид. А если Кузьмич обещал успеть вовремя, значит, успеет. И поскольку время операции назначено не было, то задержка в пару минут не считается.

Тем более скалолазам надо куда больше времени, чтобы подняться по крутояру, чем остальным прошагать ровной дорогой.

Корнеев поглядел на часы. Да, солнце не обманывает – самый настоящий июль. Четыре утра, а оно уже замерло на исходной, готовое перевалиться через бруствер горизонта, как только будет подан сигнал.

– Внимание. Группе Гусева нужна фора. Поэтому ждем ровно десять минут. Думаю, к тому времени и старшина подтянется. Разрешаю использовать время для личных нужд.

Корнеев хотел объяснить, что если они все равно идут в открытую, то ничего страшного не случится, если корму-то наверху не спится и он случайно обнаружит их раньше времени. Наоборот, такая беспечность даже на руку. Поскольку работает на легенду. С чего бы немцам вести себя скрытно, находясь в румынском тылу? Но, как часто бывает, судьба внесла свои коррективы…

С севера послышался шум автомобиля. Судя по звуку двигателя – грузовика. Корнеев прислушался. Машина, пофыркивая мотором на средних оборотах, неспешно приближалась. Уже и фары тускло блеснули. Соблюдая светомаскировку, водитель включил ближний свет.

– Диспозиция меняется! Малышев! Петров! Оставайтесь рядом со мной. Остальным – залечь на обочине и не высовываться.

– Есть залечь…

Морпехи шмыгнули в сторону и растворились в тени соседствующей с дорогой горы. Одетые в немецкую форму разведчики встали на краю шоссе, повернувшись к приближающемуся грузовику.

– А вот это, братцы, прямо новогодний подарок, – негромко произнес Корнеев. – Действуем по обстановке. Поперед батька не лезть.

Чуть больше минуты понадобилось автомобилю, чтобы приблизиться. Заметив стоящих у обочины немцев, водитель сбавил газ и остановился всего в паре метров. Так, чтобы фары освещали их.

Предвидя такой ход событий, Корнеев властно поднял левую руку, а правую положил на кобуру.

– Motor abstellen! Fahrer, zu mir![4 - Заглушить мотор! Водитель, ко мне! (Нем.)]

Стоявшие по бокам от него Малышев и Петров навели на кабину автоматы. Андрей даже затвором щелкнул для убедительности.

В подобной ситуации у сидящих в машине, если они не готовы с ходу открыть огонь на поражение, нет шансов уйти. Поэтому Корнеев не удивился, когда водитель профессионально перегазовал, заглушил двигатель и выключил фары. После чего высунул голову сквозь опущенное стекло в дверке и громко спросил:

– Господин оберштурмфюрер! Я, конечно, дико извиняюсь за беспокойство, но вы не подскажете, кудою лучше проехать до Привоза?

Секунду или две стояла такая тишина, что было слышно, как падают капли росы. А потом Корнеев произнес длинную и непечатную фразу.

– Ай-я-яй… Нет, вы это слышали? – деланно возмутился водитель. – А с виду приличный мужчина.

– Яков… твою трижды краснознаменную крылатую дивизию! Это ты?

– Это мы, командир… – с другой стороны авто подошел старшина Телегин. – Вот, принимай аппарат. Авось сгодится в хозяйстве?

Корнеев пригляделся к машине. Судя по скошенному назад, как лобовая броня танка, переду, это был французский «Рено». Но не обычный грузовик, а с металлической будкой. Вроде автолавки или летучки.

– Ну, вы даете. Где взяли технику?

– Махнули не глядя.

– А точнее?