Дорогой скорби: крушение Ордена

– Его было легко обмануть, ибо те силы, которые за мною стоят и стремятся к изменениям, способны больше, чем на иное. – С гордостью и напыщенностью вымолвил рыцарь, будто с пренебрежением взирая на девушку, как на жертвенную козу, но так же оставаясь невидимо, укутавшись во мрак.

Глава восьмая. Конец начала

Цитадель ордена. Следующий день.

Утро. Восход. Солнце лениво встаёт, озаряя утренним тусклым светом прохладные кельи Ордена, постепенно их прогревая. Окна в кельи открыты нараспашку, отчего по ним и гуляет свободно утренний ветер. Так постепенно тусклый свет и заполнил кельи Ордена.

Азариэль ещё находится в глубоком сне. Дурные сновидения, касающиеся всех аспектов жизни юноши, терзали душу и разум парня, не давая ему спокойно спать, и только под утро вся эта фантасмагория бреда отпустила рассудок парня, и он мирно уснул.

Сны касались всего, чего только можно было. Разрушенный и сожженный до тла дом, что был уничтожен почему–то по вине юноши, и он не смог этому помешать. Сон, переполненный позора, который вызван был изгнанием из Ордена. Но самое страшное, что терзало его ночью, это были сновидения, касающиеся Аквилы. Самые страшные кошмары терзали его душу, видимо подогреваемые Верминой. Парень этой ночью увидел все кошмары влюблённого юноши, которые только может породить воспалённое познание, вместе с подачи богини кошмарных сновидений.

Но Азариэль продолжал спать. Он не услышал, как легко и не слышимо, практически не издавая скрипа, открылась дверь в келью, хоть и его кровать с тумбочкой стояли, прям практически у входа.

Ещё вчера он думал, что его сегодня ждёт обычный день. Первыми будет занятие в Академионе, проводимое ранним утром, с первыми лучами солнца. Занятия в Академионе часто всего были недолгими и направлены скорее на выявление более одарённых в магии неофитов. Потом же будет боевая подготовка, сосредоточенная на укрепления тела и духа неофитов. Вновь бесконечная полоса препятствий, превращающаяся под палящим солнцем в марш жажды и опять боевая тренировка, после которой трещат кости. Азариэль долго не мог забыть свою тренировку с одним тёмным эльфом. Они дрались больше десяти минут без остановки. Множество выпадов, десятки обманных ударов, и ничего, вновь лишь только продолжение боя. Спустя ещё пять минут, наставник Ремиил, остановил бой, объявив ничью. Дальше, обычно после тренировки, следовало вольное время, когда каждый мог заняться, чем хотел. Кто-то шёл тренироваться к рыцарям или профессорам, кто-нибудь к магам. А остальные занимались чем-нибудь своим. Но вольное время было не таким уж и долгим. Не более получаса и новый круг тренировок, испытаний и совершенствования, который под конец дня просто выматывал. А потом вечерняя тренировка и осмотры, которые добивали под конец. Ночь и круг запускается вновь.

В келью тихим и крадущимся шагом прошёл рыцарь. Бряцанье его доспеха было практически не ощутимо – он умело скрывает звон брони. Рыцарь мягким шагом, достойный ходьбы следопыта, подошёл и дёрнул его за плечо, стараясь его разбудить. Азариэль от неожиданности не смог сразу сориентироваться, его голову мучила странная боль и дискомфорт, хотя годы тренировок дали своё, он очень быстро сориентировался.

– Азариэль. Подъём. – Негромко, стараясь более никого не разбудить, сказал Ремиил.

Юноша тяжело открыл глаза, сквозь пелену увидев рядом наставника. Серебряные светлые очи первыми ударились в сознание, собрав образ человека. Альтмер быстро принял сидячее положение.

– Да, господин Ремиил, вам, что от меня нужно? – Сонно и тяжело вымолвил юноша, добавив. – До общего подъёма ещё же вроде десять минут.

– Азариэль, очень важное дело. Тебя ждёт Регент. – Тихо, практически шепча, но в тоже время как можно понятнее сказал Ремиил сонному Азариэлю. – Важная миссия, мой друг, время пришло.

– Хорошо, можно я только оденусь? – Вопросил юноша, осмотрев келью.

– Только быстрее. – Чуть грозно и требовательно сказал Ремиил.

Юноша стал быстро искать свою одежду, открыв тумбочку, её как можно быстрее вытащил и принялся облачаться в скудные одежды.

Азариэль поспешно стал одеваться, стараясь как можно быстрее облачиться в стандартные одеяния неофитов и выйти к Ремиилу. Подвязавшись лёгким поясом оливкового цвета, юноша удручённо кинул взгляд на одну из коек. Но у Ремиила оказался острый взгляд и он тоже всё увидел, куда был устремлён печальный взгляд юноши. И тут же старый рыцарь что-то прошептал и слова, слетевшие с губ наставника, всего лишь слегка коснулись уха Азариэля.

– Что, Ремиил? – Спросил юноша, подумав, что шёпот был обращён к нему.

– Ничего. – Обрывисто кинул рыцарь и в приказном тоне вкупе с лёгкой грозностью сказал. – Я смотрю, ты уже оделся, так значит пойдём.

После чего Азариэль встал с кровати и пошёл за Ремиилом, они тихо и мирно покинули кельи неофитов, без скрипа досок покинув Кельи.

На улице небо заволокло густыми облаками, что говорит о скором ливне. Утреннего солнца, что щедро освещает эту землю, уже не было, оно прикрылось бесконечной молочной пеленой. К казармам, размашисто, уже направляется рыцарь Туриил, который должен был будить неофитов и готовить их к новым испытаниям. Наставник юноши всего лишь кратким кивком поздоровался с собратом рыцарем, не став задерживать того.

Ремиил и Азариэль быстрым шагом направились к башне, стараясь как можно скорее туда попасть. И по пути, переходя с дороги на дорогу, у фонтана, Ремиил смягченно посмотрев на Азариэля, спросил его:

– Юноша, что у тебя творится? – С недовольством спросил Ремиил. – Не следует плевать на священные постулаты Ордена.

– Вы о чём? – С удивлением в голосе, переспросил Азариэль.

– Я знаю, почему и куда ты смотрел, когда проснулся. Я хоть и старею, но глаза у меня ещё видят, да и тем более, после моих долгих наблюдений за тобой, я могу сказать, что знаю, что творится в твоей душе.

Можно сказать Азариэль понял значение слов и то, что хотел сказать Ремиил, отчего сам сильно удивился и не на шутку испугался. Пока его сердце бешено стучится от волнения, выламывая рёбра, парень старался придумать, что ответить.

– Это ведь не противоречит основным убеждениям Ордена. – Волнительно и запинаясь, начал юноша. – Не отношения, а… я…

– Азариэль. – Грозно прервал рыцарь неофита. – Почему ты замямлил? Почему я читаю в твоём голове сомнения? – И уже более спокойно, будто поучая юношу, рыцарь продолжил. – Вот видишь. Эту слабость могут использовать твои враги. Чувством ты можешь поставить нисколько операцию, сколько сам Орден под угрозу.

– А были ли такие случаи? – Обессилено вопросил Азариэль, стараясь хоть как–то отстоять свою правоту. – Чтобы кого-то губили их чувства?

– Было множество случаев в древнейшей истории, а потом и в древнем периоде Ордена, когда братья и сёстры предавали его во имя чувств, преследуя мелкие цели. Их совращали великие иллюзионисты, некроманты и эфирные сущности, под самыми различными предлогами. И не было страшнее, чем встретить боевого брата или сестру в бою на противоположной стороне. Этих моментов было неисчислимое множество, которых перечислять можно до вечера. Но один случай, который поставил само существование Ордена под угрозу существования, принял такой размах, что после него и решили установить такие правила. В конце концов всё так надоело, что с чувствами, любовью и семьями внутри Ордена было решено покончить. Тех, кто в те стародавние времена не хотел мириться с новым порядком просто попросили покинуть ряды Ордена и никогда о нём даже не вспоминать.

– Вы можете рассказать об этом случае? – Заинтересованно вопросил юноша.

– Нет, это тайна Ордена, кстати, которую тебе может, когда-нибудь, поведает Регент, но это навряд ли. О ней знает ничтожное количество и я говорить тебе ничего не буду.

– А как вы узнали? – Не унимаясь, спросил парень. – Про тот случай?

– К сожалению, это тоже тайна. – С сожалением выдал рыцарь.

– Скажите, господин Ремиил, у вас хоть когда–то, выдавался шанс уйти с кем-нибудь из Ордена? – С еле заметной улыбкой на лице спросил Азариэль.

Рыцарь тут же обратил к парню свой яростный и осуждающий взгляд, переполненный еле сдерживаемого гнева, отчего у юноши, внутри всё помутнело и захотелось съёжиться. Но тут, же всё пламя в глазах угасло и осталось пепелище, наполненное душевным холодом и бездонной пустотой.

– Да. – Чуть ли не обессилено выдавил из себя рыцарь и чуть припустил голову, а после вынул из кармана какую–ту скомканную бумажонку и протянул её Азариэлю. – Вот, держи, почитаешь позже, и моя просьба больше не говорить на эту тему. – Строго сказал Ремиил, передав это письмо юноше.

– Хорошо. Сказал Азариэль и свернул письмо у себя в кармане, поняв, что на эту тему лучше со своим наставником не разговаривать.

– Отлично, а теперь быстрее пошли к Регенту. – Строго кинул Ремиил и ускорил шаг.

И буквально через несколько минут ходьбы через огромное поле они подошли к огромной башне Великой Цитадели. Ремиил и Азариэль стояли возле огромных, массивных врат, ведущих внутрь этой башни. Вообще, в башню неофитам и крестьянам можно было приходить только по приглашению самого Регента.

Ремиил легко толкнул массивные врата, и огромные двери как по маслу отворились. Главная башня так же прекрасна, как и прежде, в начищенном чёрном мраморе так же можно увидеть собственное отражение. На рыцаря и неофита смотрят прекрасные витражи, отлично выделанные фрески, красочные картины и отдельные трофеи: всё это появилось относительно недавно, когда Регент решил сделать некоторую реставрацию свой башни, на вырученные деньги от одной операции, поступившей от самого императора Тамриэля.

Они вошли в зал, в котором играла органная музыка, так любимая Регентом, создавая ещё большую грозность и монументальность этого места, вызывая праведное благоговение перед могуществом Ордена.

Ремиил и Азариэль прошли через трибуну, на которой когда-то стоял Регент Ордена, в сторону винтовых лестниц.

Чувство радости и трепета захлестнуло Азариэля. И как можно быстрее поднявшись по винтовым лестницам, они зашли в эти палаты. Их путь лежит через палаты рыцарей и как только юноша ступил на этаж, его накрыло странное ощущение святости и славы. Там царит медитативное спокойствие и благоговение, которое возможно издавали сами стены, облицованные белым мрамором. Повсюду весели стяги и огромные полотна с литаниями и котехзисами, читая которые любой мог испытать благой трепет. Повсюду висят прекрасные картины и некоторые трофеи, которые давались в награду за успешную миссию. Искусно выполненные картины изображали подвиги рыцарей, магов и любого, кто проявил себя и помог Ордену в его вечной миссии служению Тамриэлю. А среди трофеев только слабые по возможностям оружие или доспехи, но наиболее сильные и могущественные вещи изучались профессорами и магами Ордена, постигавшие их природу и суть.

Но на этаж выше располагался Зал Паладинов, в котором живут самые могущественные и храбрые войны всего Тамриэля. Зал Паладинов предполагает небольшую залу, со стенами, как ни странно, облицованными плитами из красного гранита, и с инкрустированными драгоценными камнями, которые переливаются на свету, источавшимся от серебряных освящённых канделябр и люстр. Двери комнат сделаны из крепкого дуба и отделаны начищенным серебром. Это очень маленькие комнатушки, приспособленные только для сна и отдыха, нежели роскоши и праздности, так как рыцарю Ордена, пребывавшему постоянно в странствии, следует быть в аскетизме и сдержанности, чтобы не впасть в лапы пороков и Даэдра.

В кельях, да и в зале витает запах благовоний, придающий больше благоговейного трепета и сосредоточенности. Окна в зале были большими, витражными, как в величественных храмах Сиродила.

Они поднялись дальше по мраморной лестнице, их путь лежит через палаты величественного «двуглавого совета» совета, где проводились заседания и, по сути, решается судьба Ордена.

В отличие от рыцарских залов место заседание «совета» нагнало на Азариэля ощущение властности, волокиты и бюрократизма.

Место заседания «двуглавого совета» больше напоминает половину амфитеатра вместе с большим пьедесталом, разделёнными на две части небольшой мозаичной площадкой с трибуной, где и выступали ораторы, желавшие высказаться.

Всё помещение заседания совета не таких огромных и величественных размеров, как кельи рыцарей. Оно служит лишь для одной цели и ничего более, и поэтому средних размеров, чуть ли вдвое уступая кельям рыцарства. Но оно не лишено той роскоши, что встречалась ранее. Все стены и полы, кроме мозаичной площадки, обиты красным бархатом, что ласково покрывал дорогое дерево, привезённое с севера. Окна небольшие и даже до удивления маленькие, что больше напоминали бойницы, покрытые узорчатым витражом, через который лился тусклый свет. Но недостаток света восполнялся десятками золотых подсвечников, канделябрами и огромной люстрой. И от всех источников света лился, чуть ли не ослепляющий свет, который играет с золотыми узорами на бархате и сотнями драгоценных камней.