Восхождение к власти: падение «ангелов»

– Вот и хорошо. Второй союзник, который откликнулся на наш зов, стала Нова Речь Посполита. Её представляет майор Стефан, с которым снайперская группа из двух человек, четыре роты из Варшавского Егерского Корпуса, вместе с щедрым подарком в виде реактивной артиллерии и вертолётами поддержки.

– А у нас разве этого нет?

– Канцлер отдал приказ о формировании оборонительного рубежа, если не удастся остановить наступление противника. Поэтому вся наша прелесть сейчас в тридцати километрах отсюда и даже залпа не даст.

– Зараза, – выругался Данте. – Что по операции?

– Нашим командным штабом подготовлен план, что б его… чистая импровизация, но хоть что-то. Сейчас такой бардак, что б… но ладно. Упырь по имени Каратос в пяти километрах к югу от нас расположил передовой штаб наступления. Там все триста человек его ордена и ещё полтысячи поддержки из их недополка, – с речах командующего чувствуется нота презрения. – Так вот, он раскинул свои шатры возле Новой Приштины, только вот сам город стал куском мусора и поэтому для него интереса не представляет.

– Тогда зачем он там?

– Это самое интересное. Разведка заподозрила неладное, когда часть союзных Либеральной Кап…, – да ну его, часть союзной изврающагам с севера войск отступила в Пустошь и пропала.

– Их кто-то покрыл, – предположил Яго.

– Правильно мыслишь, сынок.

– Судя по всему где-то в городе будет сегодня встреча предателей. И нам нужно знать – какая тварь посмела укусить руку, которая её кормит. Для этого от Нова Речи Посполита снайперская группа выдвинется в город на предполагаемое место встречи и срисует урода, а затем ликвидирует его. Мы не знаем кто это может быть, но смертный приговор поскуде уже дан. А займутся этим капитан МагКаллин и О’Прайс.

– Что-то не совсем польские клички, – смутился Яго.

– Потому что мы не из Польши, – с английским акцентом сказал мужчина среднего роста, на котором светло-бежевый выглаженный китель, а из примет на лице – усы и борода, а также выразительный и строгий взгляд.

– Потом это обсудите, – вмешался полковник. – Данте и Комаров, вы совершите налёт на часть передового лагерь противника, уходящую в город, а затем окажете поддержку снайперской группе, которой нужно будет отступить.

– Господин полковник, а почему Каратоса нельзя просто залить огнём реактивной артиллерии?

– Неможно. Вы должны будете обшарить его укрытие. Канцлер думает, что там могут хранить важные бумажульки или документы. Да и самого Каратоса можно было бы взять живым… но это посмотрите на месте… этот идиот сам сунул башку в пекло, пусть теперь и расплачивается, – пробурчал полковник и хлопнул в ладоши. – Всё! Более подробные и официальные указания получите в экземплярах приказа! Есть вопросы? – в ответ молчание. – Вопросов нет, готовьтесь! Транспортировка начнётся через двадцать минут!

Данте покинул зал и через пять минут уже выбрался на воздух. Он аккуратно снял шлем и втянул полной грудью, надеясь освежиться, но ощутил не больше чем сухой холод, колющий изнутри. Мгновенно его накрыло неприятное чувство – одни короткая мысль о том, что сейчас могло бы происходить в Великом Коринфе ввергло его в какую-то странную пучину, ему кажется, что он сейчас куда-то провалиться, а внутри, у сердца всё трепещет, а сам орган вот-вот лопнет.

– Ох, – дотронулся Данте до лба, на котором проступили капельки пота, а сама голова закружилась и ему показалось, что он сейчас упадёт.

– Брат, с тобой всё в порядке? – подошёл сзади Яго. – Что-то ты совсем никакой. Рейх тебя до этого довёл?

– Нет, – тяжело молвит Данте, как будто у него во рту пузырь. – Я подумал о жене.

– Ах, – сочувственно вздохнул брат. – Это понятно. Поверь, с ней нечего не случится… поверь. Всё будет в порядке.

– Это пустой разговор, Яго. Пустой… надежды… на что они мне? Мне бы связаться с ней… хоть на пару секунд. Знание того, что с ней всё в порядке, такой силы предало бы… такой…

– Эн-брат, что-то ты совсем раскис. Не должно воину быть в таком положении. Ты же не долбанный камикадзе, – Яго ударил по плечу брата, желая подбодрить, но невыразимая печаль на лице Данте никуда не спешит исчезнуть. – Мда, чувствую, что мятежникам будет несладко. А ведь знаешь, это Канцлер в чём-то виноват, – шёпотом завершил фразу парень.

– Канцлер? В чём? Что дал этим голодранцам больше воли, чем остальным регионам? Или может в том, что дал им технологии, накормил и одел их?

– Он не дал им больше свободничества. Как по мне, – Яго дальше продолжил настолько тихо, чтобы его слышал только Данте, – он должен был пойти на уступки региону, чтобы это не привело к выходке.

– Ты же понимаешь, что ни он один виноват в этой заварушке.

– Канцлер просто держится за власть, как тираны древности. Пойди он на соглашение и всё сейчас было бы в топе.

– Нет, не было… я думаю, ты чётко осознаешь, что мятежники готовили это давным-давно и они при любом раскладе не отказались бы от затеянного. Будь я проклят! – вспылил Данте. – Я ведь мог взять с собой в Рим или отправить домой в Иберию к родителям! – затем последовал глухой, наполненный самоедством удар в грудь. – Какая же я тварь!

– Тише, брат. Ты не в чём не виноват.

– Данте! – раздалось громкое басовитое воззвание и повернувшись, два брата увидели, как к ним идут двое мужчин – первый плотный высокий, в тёмно-синей форме, которую они уже видели, сражаясь с ордами либералов и коммунистов у города Раддон. А вот второй одет иначе – тёмно-серая куртка, утянутая бронежилетом со множеством карманов? Накрывающая слегка штаны бежевого цвета, на которые есть щитки. Стопы защищены короткими берцами, ладони перчатками, а на голове небольшая панама.

– Ладно, я пойду получу бумажки, – скоротечно бросив, Яго отстранился.

Понадобилось всего десять секунд, что бы они встретились.

– Комаров, – протянул руку Данте и ощутил, как ладонь сомкнулась в крепкой хватке и перевёл её в сторону другого мужчины. – А это кто?

– Мой друг, капитан О’Прайс, – размеренной речью ответил Комаров и Данте посмотрел на лицо бойца из Польши; в голубых глазах виднеется сдавленная грусть на пару с рвением, под ними уже стали собираться морщины, под большим носом и прямыми губами стриженная борода, а общее выражение лика – сурово и хладно, веет усталостью и опытом.

– О’Прайс… не слишком по-польски.

– Да, родился я не в тех краях, – ответил с сильным акцентом мужчина. – Мой дом на западе, в Англии, где сейчас всем заправляют радикалы из рода капитала.

– И как же вас занесло в Польшу?

– Это долгая история, не на одну кружку пива в баре Варшавы. Может, после того, как всё закончится я её поведаю вам.

– Да, – вмешался Комаров. – Поддержка его отряда сыграла важную роль в войне против Российской Конфедерации. Данте, до меня доходили слухи о том, что случилось в Великом Коринфе – прими моё сочувствие. Думаю, ещё не всё потеряно.

– Я надеюсь, что всё ещё будет хорошо…

– Надейся, – иронично кинул О’Прайс. – Лучше сейчас смирись с тем, что может случиться. Так намного проще.

– Не могу, – голос Данте стал крепче.

– Ладно, надеюсь вас встретить ещё, – О’Прайс посмотрел на часы, и указал на приближающиеся гусеничные транспортники. – Время отгрузки. Давайте! Нас уже заждались в аду.

Акт 2. Аванпост

Под серыми небесами развернулась военная драма. На юге Великой Пустоши, где практически нет радиоактивного песка, ещё остались остова городов и вымершие деревни. Тут не выразились в полной мере последствия применения ядерного оружия, но всё же опасность сохраняется и это не про укрепления врага.

К юго-западу от города раскинулись вражеские редуты и лагеря, прикрытые рукой поселения-призрака. И впритык к руинам, уходя больше на юг, гнездится командный пункт врага.

Рвы, противотанковые ежи, окопы, дзоты, пулемётные гнёзда и огневые точки, расставленные ПВО – всё это раскинулось на три километра, быстро поставленное и приготовленное. Две тысячи человек готовы встретиться с врагом, которого вчетверо меньше, но мятежники понимают, что им придётся столкнуться не с добровольцами или ополчением, а профессиональными войсками.

Три БТРа на полном ходу несутся прямо в объятия, в пасть вражеской обороны. Сильно приплюснутые машины, сминающие траву и тихоходные, молнией продвигаются к месту высадки.

– Ох, я сейчас кирпичей наложу, – волнуется Яго.

Внутри бронетранспортёра, в маленьком помещении, сидя почти голова к голове, десять воинов двигаются к цели. Один из бойцов прикоснулся к передатчику у воротника и обратил туда речь:

– Комаров, приём!