Зои. Дьявольское отродье

– Как нет? -удивился его собеседник.

– Так. Больше ничего я тебе не скажу. Можешь делать что хочешь, но только покинь это помещение.

– Хорошо. Я уйду. Но мы мне все равно ответите на все вопросы, – развернулся Дрейм и пошел на выход. И уже, закрывая дверь с той стороны, услышал своим тонким слухом.

– Если бы я сам знал на них ответы.

***

Мне совершенно не понравилась его рука, пробирающаяся, словно вор, в голенище потрепанного сапога. Даю левый пятый ноготь правой ноги на опыты начинающей педикюрше, что там у него был спрятан нож, и его он очень желает применить в отношении ни в чем неповинной меня. Ну давай, давай. Доставай свою железку. Не хотелось бы выглядеть глупо и заранее кричать о несправедливости с стороны нападавшего. Пусть шансы будут равны. Его наглость против моей скорости. Хоть и сокрушался Прицион Дрейм, пеняя на мою медлительность, тем не менее я умудрялась поразить тремя метательными звездочками падающее яблоко с высоты одного метра.

Точно. В свете ночного солнца блеснула полоска обнажаемого клинка. Я до последнего надеялась, что не придется делать этому полудурку больно. Зря надеялась.

Немного подпрыгнув для ускорения, выбила нож из руки, замахивающегося мужчины. Хорошо если не раздробила кости на запястье нападавшего. Крик раненого зверя огласил окрестности.

– Ты мне руку сломала, курва длинноногая, – сквозь сомкнутые зубы выдал Бздыщ.

– За комплимент моим ногам тебе салют, и за курву добрые пожелания, – скользящим ударом одарила скулу мужчины. В этот раз силу старалась дозировать – ему же еще жевать зубами надо, всегда успеет выплюнуть их веером. – Еще одно поползновение в мою сторону и я не буду столь великодушна, – предупредила сразу о своих намерениях в следующий раз не щадить ублюдка.

– Да ты резкая девочка, – это подал голос второй, все так же спокойно взиравший на наши разборки с Бздыщем.

– Чахлый, помоги, – застонал подбитый сокол.

– Что-то имеешь против?– обратилась к второму, которого как оказалась кличут Чахлым.

– Я, наоборот, восхищен, – и Почему-то в его словах мне послышалась легкая насмешка. И уже не мне:

– Сам кашу заварил, сам и пенки снимай.

– Я так не думаю. Но это сугубо твое личное дело.

Мужчине окурок жег пальцы, но он никак не желал с ним расставаться.

– Да выброси ты его к керпинскому мерину под хвост, – раздраженно выдала, взирая на жалкие потуги мужчины.

– Так она последняя была, – жалея произнес мой собеседник. Бздыщ отполз на приличное расстояние и там пытался привести себя в порядок, что-то бормоча под нос о негожих друзьях, которые только на словах друзья, а так собаки подзаборные чахоточные.

– Завязывай с этим делом, глядишь дольше проживешь, – менторским тоном произнесла я, в данный момент напоминая гувернантку из далекого детства. Она не нравилась мне с самого первого дня появления в доме и я всячески старалась высказать ей свою нелюбовь. А уж когда она поучать начинала, так, вообще, впору было лезть под кровать и прикрываться подушкой. Однажды я прознала, что она не питает любовь к живности меньше кулака, а то и ноготка. Вот тогда настал для меня праздник, то мышь полусъеденную, отобранную у Музика, подсуну, то червей дождевых в коробочку с рукоделием подложу, то лапку лягушачью раздавленную с ошметками плоти на видном месте забуду… Хороший у нее был голос – зычный. Папина прислуга сбегалась как на пожар. Жаль долго гувернантка у нас не задержалась – отцу надоели ее выступления в роли оперной дивы. Выгнал он ее, правда, деньги выдал на первое время для обустройства на новом месте и даже рекомендацию написал – с таким голосом советовал глашатаем на базаре работать.

Эх, папа…папа…Где ты сейчас? Что делаешь? Жалеешь или нет о своем решении?

На мгновенье легкая печаль омрачила мое чело, но была согнана в ту же секунду. Если что-то не можешь поменять, то нужно измениться самой – что-то подобное я читала некоторое время назад. Решила – буду действовать согласно сложившейся ситуации, а дальше будет видно.

– Где была такая как ты надцать лет тому назад?– сокрушенно прокашлял Чахлый.

– Где? Где? Не родилась еще, неужели не видишь?

– Вижу. Молоденькая еще. Небитая жизнью. Хотя раз сюда попала, то жизнь повернулась к тебе не совсем лицом, а противоположной стороной.

– Здесь все так плохо?– имела в виду не конкретно это место, а нижний мир, в котором оказалось волею судеб. Не знаю, понял меня Чахлый или нет .

Но не даром он мне показался другим, не таким как тот, что полулежал, облокачиваясь о стену дома, да вытирал юшку, сочившуюся из рассеченной губы.

– Кому как. Устроиться хорошо можно в любой среде, в любой пищевой цепочке. Ясное дело, что наверху находятся хищники, вернее хищник, единоличный хозяин, под ним несколько зверей помельче, ну, а дальше все остальные в соответствии с иерархией. Здесь действуют те же законы, что и везде. Выживает сильнейший, хитрейший, умнейший.

– А деньги? Как без них?– осторожно спросила я.– Они разве в зачет не идут.

– Это зло является побочным продуктом. что-то в виде отходов производства.

– Ничего себе отходы,– покачала я головой.

– Пора отсюда сваливать, – Чахлый посмотрел на заискивающуюся луну, прервав наш разговор. – А то будет слишком поздно.

– Почему это?

– Ты что не знаешь?– мужчина ответил вопросом на вопрос, после очередного приступа кашля. Хотя я уже к нему начала привыкать и воспринимала почти как само собой разумеющееся.

– Что я не знаю? – удивилась.

– Дай-ка правую руку, – и мужчина приблизился ко мне, но не сильно близко.

– Зачем? – опасливо спросила у Чахлого.

Все же не стоило никому доверять, а тем более первому встречному. Так всегда учил меня отец. Хотя у мужчины была располагающая к себе внешность.

– Дай. Не бойся. Ничего тебе не сделаю. Даю слово. Если, конечно, ты мне поверишь на слово.

Странно это, но я ему поверила. Действительно, не сделает мне ничего дурного. Если бы хотел уже давно бы сделал. И тогда, когда была отвлечена на Бздыща, и чуть позже. А свою силу он показал как нельзя лучше.

– Ну на, – я протянула мужчине просимое. Чахлый подошел поближе и, взяв мою руку, закатал рукав домашнего свитера выше локтя. Покрутил руку и так, и сяк в свете луны. Провел своею рукой над моей, не касаясь кожи. Потом зажег огонек на кончике пальца, еще и им посветил.

– Нету.

– Чего нету?– в тон ему переспросила.

– Метки нет. Удивительно, – медленно протянул Чахлый.

– Какой еще метки?

Меня, откровенно говоря, уже начала раздражать эта неизвестность.

***

– Ты чистая. Это такая редкость в наше время, – Чахлый неверяще покачал головой. Еще раз провел над моею рукой, трогая ее на ощупь, поворачивая из стороны в сторону. Как только на зуб не попытался попробовать.

– О чем ты талдычишь? – я начала выходить из себя. И хотя Чахлый мне, по непонятным причинам, нравился, все равно его поведение, откровенно говоря, бесило.

– У тебя нет метки, – опять двадцать пять. Он больной на голову? Долбанутый? У него не только легкие больные, но и мозг разлагается?