Кровавые Земли

Андрис с мольбой смотрел на меня, желая, чтобы я прекратила его страдания.

– Я люблю тебя, drаgаm. Никогда не забывай об этом, – сказал он через нашу связь.

– Я тоже тебя люблю. Очень сильно. – Я едва смогла произнести слова, что раскололи мое сердце на куски.

Бах!

Пуля попала ему прямо между глаз, мгновенно убив.

Пистолет выпал из моих рук. Из моей груди вырвался сдавленный крик, плечи поникли, когда я посмотрела на мертвое, обожженное лицо дяди. Я увидела безмятежное выражение его лица, легкую улыбку на губах, словно он наконец-то обрел покой.

Чего не скажешь обо мне. Я очутилась за чертой любого ада, который только могла себе представить. Горе было таким сильным, таким мучительным, что мой мозг больше не мог воспринимать ничего другого. Его смерть была не просто эмоционально болезненной – я чувствовала, как связь, которую мы разделяли друг с другом, рвется внутри меня, словно смерть взмахнула косой, обрывая ее.

Я только что убила своего дядю. И хотя я избавила его от боли и страданий, это не отменяло того, что его смерть навсегда запятнала мою душу.

Остатки сил вытекли из моего тела. Волна горя смыла все, что осталось внутри меня. Свернувшись калачиком в грязи, я сдавленно завыла.

Я услышала хлопки позади и вдруг осознала, что все это время на арене и трибунах царила тишина.

Иштван аплодировал лениво и насмешливо, что только распалило гнев внутри меня.

– Что ж, моя дорогая, в глубине души я знал, что ты справишься. Думаю, годы тренировок не прошли даром.

Я не могла шевелиться, воспринимать происходящее вокруг. Я была опустошена.

Йоска схватил пистолет, валявшийся у моих ног, и я была почти готова умолять его пристрелить и меня тоже. Потому что знала, что шок – это временное явление. Затишье перед бурей. Оцепенение перед падением.

У каждого из нас были свои представления о том, кем мы являлись. Что, по нашему мнению, мы могли сделать, а что нет.

Все это чушь.

Даже для самих себя мы были чужими. Моральные устои, в которых мы были так уверены, в один миг могли превратиться в руины этических норм и разбитых вдребезги убеждений. Подобно крепкой лодке посреди моря, которая, как все думают, никогда не утонет… пока она все-таки не тонет.

Кто-то подхватил меня под мышки и поднял на ноги. На арене появилось еще больше стражников, чтобы схватить меня. Взглядом я нашла Иштвана. Его невеста с праведным гневом взирала на меня сверху вниз, словно я заслуживала всего этого и даже больше.

– Ты сделала то, что было необходимо. – Иштван склонил голову и посмотрел на меня так, будто гордился моим поступком. – Я доволен.

– Иди к черту, – усмехнулась я, брызжа слюной.

– Ох, – предупредил он меня, – будь осторожна. Я дарую тебе бонус. Так что будь благодарна мне за то, что проживешь еще один день. В следующий раз я не буду таким щедрым.

Я по-прежнему чувствовала холодный металл пистолета в своей руке и злилась на себя за то, что выпустила его из рук. Если бы я только пересилила свое горе и подумала о человеке, из-за которого все это произошло. Возможно, он бы уже здесь не стоял.

Больше никогда не упущу такую возможность.

– В следующий раз я тоже не буду, – спокойно отозвалась я, когда охранники выводили меня с арены.

Прежде чем меня утащили в туннель, я повернула голову и посмотрела на тело своего дяди. От него осталась лишь одна оболочка, а душа ушла. Я надеялась, что где бы Андрис ни находился, он был с Линг.

Я опасалась, что, пожертвовав собой – неважно, по какой причине, – он забрал с собой жизненно важную частичку меня.

Мою человечность.

* * *

Четверо охранников вытащили меня из туннеля, крепко схватив меня за руки, и повели вверх по лестнице в туалет.

– Твой счастливый день, 839. – Один из них подошел ближе ко мне и облизнул губы. – Ты заслужила душ. – Он резко обернулся, двигая языком во рту. С ним что-то было не так, он себя вел неадекватно. Мне потребовалось некоторое время, чтобы признать в нем Кристофа. Парня, который насмехался над Рози. Тот самый, кто чуть не поймал меня на рынке.

Двое других офицеров сорвали с меня ботинки и носки, после чего толкнули в открытую душевую кабину, где уже была включена вода. Она моментально намочила мою грязную робу, и та прилипла к телу.

– А теперь раздевайся. Медленно, – усмехнулся Кристоф. Остальные трое загоготали и придвинулись ближе, напоминая мне стаю разъяренных пятнистых гиен своими голосами и движениями. – В прошлый раз, когда ты принимала душ, мы с другом так и не смогли насладиться видом. – Он указал на худощавого светловолосого солдата, стоящего справа от него. Судя по его словам, именно они вытащили меня тогда с арены. В тот день я ничего не различала, включая саму себя. Все они были просто безликими фигурами. – Мы должны показать, что относимся к своей работе весьма серьезно.

Они вчетвером медленно приближались ко мне, кружа вокруг, как хищники возле жертвы.

– Думаю, самое время попробовать на вкус так называемую принцессу Леопольда, – насмехался Кристоф. – Девушку, которая заманивала в ловушку благородных мужчин и правителей своей красотой.

Почему люди возносят благородных мужчин и правителей, хотя они были такими же непогрешимыми, как и любой мужчина с членом? Я обнаружила, что их эго и чувство собственного достоинства развращает их, делает более самоуверенными. Падкими на похвалу и восхищение.

– Да, я знаю тебя. Уже наслышан о потрясающей и идеальной Брексли Ковач. – Кристоф ухмыльнулся мне. – Посмотри на себя сейчас. Жалкая дрянь, любящая фейри. – Он злобно зыркнул на меня. – Твои друзья-фейри застрелили моего приятеля. Думаю, тебя надо наказать за это. – Плечи Кристофа опустились, от него волнами исходила агрессия, одурманивая остальных охранников. – Мы все получили повышение, и нас считают героями за то, мы защищали рынок. – Он обвел рукой группу, и я поняла, что они находились там в ту ночь. – А теперь мы каждый день будем смотреть, как puncik[1 - Киска (венг.).] мокнет.

Зная Иштвана, я могла с уверенностью сказать, что он не стал бы повышать одного из этих ленивых говнюков в должности. Их использовали в качестве подопытных, понимали они это или нет. По мнению Маркоса, от них можно легко избавиться. Сказать парочку приятных слов, похлопать по спине, чтобы они заметили, как он нагибает их.

– Раздевайся! – Кристоф снял дубинку с пояса. – И повернись к нам лицом, пока делаешь это. – Он оценивающе пробежался взглядом по моей фигуре, и охранники вокруг него зашевелились и начали издавать резкие, визгливые звуки.

Собравшиеся в группу мужчины, подпитываемые тестостероном, могли быть достаточно устрашающими в определенных ситуациях, но то, как они смотрели на меня, как двигались, как их энергия, отскакивая друг от друга, накапливалась, вселяло ужас в меня. Они казались неадекватными, словно таблетки создавали химический дисбаланс или что-то другое в сущности фейри превращало их в одичалых.

Слетевших с катушек.

– Сейчас же! – приказал Кристоф, потирая свой член.

Я опустила голову и всмотрелась в кровь, грязь и подпалины на моей мокрой серой форме. Частички пепла и кусочки обугленной кожи моего дяди прилипли к макушке, как конфетти из рук смерти.

– Гребаная, избалованная дрянь! Когда я приказываю, ты делаешь то, что я говорю. – Кристоф замахнулся дубинкой и дернулся ко мне.

Сегодня я убила своего товарища, вонзив заколку ей в грудь, и наблюдала, как она захлебывается в собственной крови, а кислород покидает ее легкие, словно из воздушного шарика. Я вырубила одного из своих лучших друзей, чтобы сохранить ему жизнь, и чуть не погибла от рук лучшей подруги. После я стала свидетелем того, как моего дядю сжигали заживо, прежде чем мне пришлось пустить ему пулю в голову. Его останки до сих пор были на мне, на каждом участке кожи, оставляя свой отпечаток не только на ткани, но и в моей душе.

А теперь эти мальчишки пытались забрать то, что осталось от меня.

Вода стекала с моих ресниц, когда я впилась взглядом своих ониксовых глаз в Кристофа. Лава, кипевшая глубоко внутри, бурлила и грозилась выплеснуться наружу. Я не чувствовала ничего, кроме ненависти, гнева, жажды мести, тьмы и пустоты, которую никогда не заполнить. Они ничего не могли со мной сделать. Я и так уже зашла слишком далеко.

А когда внутри ничего нет, жизни других становятся незначительны.

Вчетвером они накинулись на меня, их безумие подпитывалось высокомерием и эгоизмом. Ни один из них не боялся меня, даже после того, как видели, как я убиваю. Они не верили, что я смогу одолеть их.

Мужчинам никогда не понять, в чем заключается женская сила. Они даже не осознают, какие разрушения может принести женщина, когда сломается. Меня больше ничто не волновало. Ни горе, ни боль, ни страх.

И снова натренированное тело взяло надо мной вверх, и я первая нанесла удар. Громкий треск отразился от кафельных стен, когда я заехала кулаком Кристофу в нос. Не обращая внимания на происходящее вокруг, я сосредоточилась на своих движениях, каждое из которых было точным и смертоносным.