Оценить:
 Рейтинг: 0

Троя. Величайшее предание в пересказе

Год написания книги
2020
Теги
<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 >>
На страницу:
12 из 14
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Вернувшись в свои покои во фтийском дворце, Фетида уложила мальчика на стол и заглянула ему в глаза.

– Ты теперь неуязвим, юный Лигирон, – выдохнула она. – Никто не сможет поранить тебя. Ничье копье не проткнет тебе бок, никакая палица не сокрушит тебе кости. Ни яд, ни мор тебе не грозят. А теперь я сделаю тебя бессмертным.

Согрела она в ладонях пригоршню амброзии, а затем обмазала ею Лигирона[69 - Единого мнения насчет состава амброзии так и не сложилось. Представление о том, что нектар был напитком богов, а амброзия – едой, можно найти у Гомера, однако другие авторы классической античности считали, что все наоборот: амброзия – жидкость, а нектар – твердое вещество. Большинство сходится на том, что пахла амброзия сладко и ароматно и содержала мед. Само слово, похоже, происходило от того, которое означало «бессмертный» или «немертвый».]. Дитя счастливо лепетало, притирание растекалось ему по коже. Фетида удостоверилась, что все тело обмазано целиком, и понесла ребенка к очагу, где пылал добрый огонь.

Вот теперь-то. Теперь все получится. Ее мальчик никогда не умрет.

Фетида склонилась и поцеловала Лигирона в лоб, почувствовала на губах знакомую сладость амброзии.

– Давай, мой милый, – прошептала она, помещая ребенка в пламя.

– Нет! – С яростным воплем Пелей выхватил ребенка из огня. – Ах ты извращенная ведьма! Ах ты безумная, жестокая, больная…

– Ты не понимаешь!

– О, уж я-то понимаю. Теперь я понимаю, что случилось с нашими шестью сыновьями. Вон отсюда. Вон из дворца. Уходи! Уходи…

Фетида встала лицом к лицу с мужем, во взгляде ее пылал гнев. Пелей подкрался сзади, и ее это потрясло, однако она была нереидой и склонности выказывать даже намек на слабость не имела.

– Ни один смертный не смеет меня выгонять. Сам ступай прочь. Ты иди вон.

Лигирон на руках у Пелея заплакал.

Пелей стоял бессловесно.

– Я знаю, ты и меня можешь убить, если пожелаешь. Что ж, давай. Боги увидят, что ты за тварь.

Фетида притопнула.

– Верни мне ребенка! Говорю тебе, ты не понимаешь, что я делала.

– Вон отсюда!

Фетида испустила вопль досады. Смертные. Не стоят они усилий. Да и ладно. Не удалось ей сделать своего сына бессмертным. Лигирон умрет, как и все люди. Ей есть чем заняться, не снисходить же до вульгарной склоки. Вообще не надо было связываться со слабой смертной плотью.

В вихре и всплеске света Фетида исчезла.

С младенцем на руках

Сколько-то простоял Пелей, держа на руках лепетавшего и зардевшегося малыша Лигирона. Казалось невероятным, что мать, хоть божество, хоть человек, способна претерпеть тяготы и муки беременности и родов, чтобы следом… чтобы следом проделать то, что смогла Фетида. Предать ребенка огню. Наверняка она спятила. Нездоровая до мозга костей. Возможно, с годами пророчество как-то исказилось. Не дожить ее сыну до большего величия, чем отец его, – ему не выжить совсем.

Посмотрел Пелей в глаза своему седьмому сыну.

– Выживешь ли ты теперь и возмужаешь ли так, чтобы затмить меня, Лигирон? Не сомневаюсь, так и будет.

Отнес Пелей ребенка в пещеру к своему деду и спасителю Хирону. В ту самую, где они с Фетидой женились в присутствии всех богов, в тот день, когда бросила здесь Эрида золотое яблоко.

– Ты был мне наставником, – сказал Пелей кентавру, – и ты вырастил Асклепия, Ясона и Геракла. Поможешь ли ты с этим и моему сыну? Будешь ли ему учителем, наставником и другом?

Хирон склонил голову и принял ребенка на руки[70 - Торс, голова и руки у кентавра человеческие, а четвероногими конями они были от талии и ниже. Поэтому разговаривать и действовать руками они умели в точности как люди.].

– Вернусь за ним, когда ему исполнится десять, – сказал Пелей.

Хирону имя Лигирон не понравилось. Оно значило «скулить и ныть» – и Хирон сделал вывод, что такое имя ребенок получил в насмешку, как прозвище. Все младенцы скулят и ноют, что уж там. Наверняка, если бы все складывалось как обычно, Пелей и Фетида подобрали бы сыну другое имя, поблагородней. Поразмыслив, Хирон остановился на АХИЛЛЕ[71 - Аполлодор считал, что Ахилл означает «безгубый» (а-хейле), что сэр Джеймз Фрейзер (автор первопроходческого труда по мифологии и фольклору «Золотая ветвь», 1890) считал «абсурдным». Некоторые авторы – например, Роберт Грейвз и Алек Невала-Ли – считают, что «безгубый» подходит герою «вещему», хотя с чего они взяли, что Ахилл «вещий», я понять не могу. Другие толкования этого имени включают в себя «остростопого», а также, смежно, «быстроногого» – это качество с Ахиллом ассоциировал и Гомер, и многие другие. Далее – «огорчительный для людей» или, возможно, «тот, чьи люди огорчаются», с этими значениями Гомер тоже играет, ни подтверждая, ни опровергая их как истинное происхождение и «значение» имени. С этой словообразовательной игрой филологи забавляются давно, и пальму первенства пока ни один претендент не получил. Как бывает со всеми именами и титулами, от применения размываются границы первичных и вторичных значений и само имя становится именуемым, и наоборот. АХИЛЛ, во всей смыслах слова, – наособицу.].

Вот так и вышло, что Ахилл провел раннее детство в пещере у Хирона, учась там музыке, риторике, поэзии, истории, науке, а позднее, когда его сочли достаточно зрелым, уже в отцовском дворце во Фтии Ахилл совершенствовался в искусствах метания копья и диска, управления колесницей, сражения на мечах и рукопашного боя. В этих вот последних – в искусствах войны – показал он талант совершенно потрясающий. К его одиннадцати годам никто во всем царстве не мог догнать его на беговой дорожке. Считали, что бегает он быстрее самой Аталанты[72 - См. «Герои», стр. 322 и далее.] – проворнее любого смертного из всех, кому доводилось жить. Быстрота его, зоркость, равновесие и непревзойденная атлетическая ловкость придавали ему блеск, особую ауру, что восхищала и зачаровывала любого, кто общался с Ахиллом, даже в его столь юные годы. С Золотым Ахиллом, чье достославное и героическое грядущее уже было не за горами.

Когда этот брильянт дорос лет до десяти и окончательно перебрался ко фтийскому двору, царь Менетий и царица Полимела из соседнего царства Опунт послали Пелею депешу. Полимела была ему сестрой, а Менетий – собратом-аргонавтом, из давних дней похода за Золотым руном. Они спрашивали Пелея, не примет ли он их сына Патрокла, в припадке ярости нечаянного убившего какого-то ребенка и теперь вынужденного расти в изгнании за пределами Опунта, чтоб искупить свою вину. Юный Патрокл, если не считать той дикой выходки, был юношей уравновешенным, благожелательным и чутким, и Пелей с радостью согласился на такого кузена-компаньона для Ахилла. Мальчишки далее росли вместе и стали не разлей вода.

Действующие лица

Давайте вспомним, кто есть кто и где они все. В ТРОЕ Гекуба и Приам пополняют семью – помимо многих прочих детей[73 - Если учесть данные всех источников, аж пятьдесят сыновей – от Гекубы и предыдущих жен.] – еще и сыновьями ДЕИФОБОМ, ГЕЛЕНОМ и ТРОИЛОМ, а также дочерями Илионой, КАССАНДРОЙ, Лаодикой и ПОЛИКСЕНОЙ. Их старший сын царевич Гектор женится на киликийской царевне АНДРОМАХЕ, а Парис, «мертворожденный сын» (как было сообщено всем), которого никто в Трое не считает живым, прохлаждается со своими стадами и отарами на горе Иде, все никак не в силах забыть странный сон, что привиделся ему однажды вечером: Гермес, яблоко, морская раковина, богини и то лицо – лицо столь прекрасное, что Парис готовится видеть его в грезах вечно.

Лицо принадлежит Елене, теперь уже царице СПАРТЫ, она замужем за Менелаем. Пара благословлена дочерью ГЕРМИОНОЙ и сыном НИКОСТРАТОМ. Елене прислуживает ее рабыня – мать Тесея Эфра.

Агамемнон правит МИКЕНАМИ со своей молодой женой Клитемнестрой. Она принесла ему трех дочерей – ИФИГЕНИЮ, Электру и Хрисофемиду, а также сына Ореста.

На острове САЛАМИНЕ Теламон правит со своей женой Гесионой (троянской царевной, которую он привез с собой, когда они с Гераклом громили Трою отца Гесионы – Лаомедонта). У них рождается сын Тевкр, потрясающе одаренный стрелок; он прекрасно ладит со своим единокровным братом Аяксом – сыном Теламона от первого брака.

Брат Теламона Пелей правит ФТИЕЙ без своей изгнанной супруги Фетиды. Их сын Ахилл, неразлучный со своим другом Патроклом, того и гляди покажет свою исключительность.

Одиссей, благополучно уладив дела Тиндарея, увозит свою невесту Пенелопу на ИТАКУ.

Если все это более-менее улеглось у нас в головах, можем отправиться в обратный путь через Эгейское море и навестить Трою.

Парис возвращается домой

Даже к восемнадцатой годовщине его гибели муки совести, стыд и печаль, обуревавшие Приама с Гекубой из-за убийства их второго сына, ни в какой мере не утихли и не смягчились.

В ту пору бытовал обычай ежегодно проводить погребальные игры в память об утраченном ребенке – в день его рождения и смерти. В Трое никто, за исключением Агелая, знать не знал, что царь с царицей отправили своего ребенка умирать на горном склоне. Весь мир считал, что царевич родился мертвым. Бывает. Мало у какой пары все дети доживали до зрелых лет.

Сам Парис, живя с горной нимфой Эноной на высокогорных пастбищах Иды, знал, что погребальные игры эти проходят сколько он себя помнит, но ему невдомек была исключительная связь между этими играми и ним самим – не ведал он, что эти игры увековечивают его собственную гибель. Что же до явления Гермеса и трех богинь… ну, как известно, если заснуть на лугах Иды, МОРФЕЙ, бывает, является и навевает аромат маков, лаванды и тимьяна тебе в ноздри, и оттого возникают в уме, словно миражи, яркие видения[74 - Морфей – бог сновидений. Его имя перекликается не только с корнем «морф» в слове «морфий», но и с «морф» в «морфировать» и «метаморфоза». В конце концов, сны – это преображения, взаимные превращения образов, значений и сюжетов в голове.]. Парис решил, что Эноне о той грезе знать незачем. Несколько лет назад родила она Парису сына КОРИФА, и пусть Парис никогда не давал ей никакого повода сомневаться в его любви к ней, было у него чувство, что на историю с тремя богинями, золотым яблоком и смертной красавицей по имени Елена посмотрит Энона косо. А потому оставил причудливый сон при себе. И все же то лицо… как же неотступно возникало оно пред мысленным взором Париса.

Как-то раз под вечер, за пару дней до ожидавшегося начала ежегодных погребальных игр, на Иду явились шестеро воинов и их начальник – забрать великолепного быка, чьей красой Парис за несколько месяцев до этого похвалялся как непревзойденной. Из-за той самой похвальбы возникло явление Гермеса и весь дальнейший загадочный курьез.

Парис никак не мог взять в толк, с чего это отряд солдат пришел за его скотиной.

– Он принадлежит мне и моему отцу Агелаю! – воспротивился Парис.

– Этот бык, как и любое животное на горе Ида, включая и тебя самого, юноша, – ответил начальник отряда с надменным презрением, – есть собственность его величества царя Приама. Бык этот будет первым призом на играх.

Парис бросился сообщить Агелаю о судьбе их любимого быка, но нигде не мог найти отца. Как посмел царь Приам забирать быка? Да, в принципе он – собственность царского дома, но как скотоводу заниматься своим трудом без племенного быка? Парису досадно было думать, что его благородного зверя может выиграть какой-нибудь спесивый атлет – выращенный в городе троянец, которому бык совершенно без всякого толку. Никаких сомнений, что после игр великолепного красавца-быка принесут в жертву. Бездарный расход ценной скотины.

Возмутительно. Парис готов был биться об заклад: он проворней и сильнее любого избалованного городского юнца. Вообразил, как бегает, прыгает и метает всякое в состязании с лучшими, кого могла выставить Троя.

Внезапно в голове у него зашептал голос.

Почему бы и нет?

<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 >>
На страницу:
12 из 14