Темная Башня

– Я думаю, общаться мы сможем без проблем, – продолжил мужчина, – если я буду говорить, а ты кивать, если соглашаешься, и мотать головой, если возражаешь. Стукни по стулу, если тебе будет что-то непонятно. Все просто. Ты согласен?

Мордред кивнул. Мужчину тревожил немигающий взгляд голубых глаз, tres[56 - Tres – очень (фр.).] тревожил, но он старался этого не показывать. Вновь задался вопросом: а правильно ли поступил, придя сюда, но он шел по следу Миа с того самого момента, как она забеременела, и для чего, если не для этого? Да, он затеял опасную игру, спорить тут не о чем, но теперь остались только два существа, которые могли открыть дверь в Темную Башню, прежде чем она рухнет… что произойдет, и очень скоро, потому что писателю осталось жить в своем мире считанные дни, а последние «Книги Башни», три, оставались ненаписанными. В последней из книг цикла, которые он написал в ключевом мире, ка-тет Роланда вышиб сэя Флегга из призрачного дворца, стоявшего на автостраде, дворца, который для Эдди, Сюзанны и Джейка выглядел, как дворец Оза, великого и ужасного (Оза – Зеленого Короля, если вам угодно). Они едва не убили плохого старого чародея Уолтера о’Дима, чем, по мнению многих, могли обеспечить книге счастливую концовку. Но после страницы 696 «Колдуна и кристалла»[57 - Стр. 696 (последняя) перевода романа С. Кинга «Колдун и кристалл», вышедшего в переплете в издательстве АСТ, Москва, 2004 г., серия «Мировая классика» соответствует указанной в оригинале стр. 676 романа «Wizard and Glass», вышедшего в переплете в издательстве «DONALD M. GRANT, PUBLISHER, INC.», США.] Стивен Кинг не написал ни слова о Роланде и Темной Башне, и вот это Уолтер полагал действительно счастливой концовкой. Жители Кальи Брин Стерджис, дети-рунты, Миа и малой Миа, все это и многое другое пребывало в зачаточном состоянии в подсознании писателя; существа, томящиеся взаперти за Ненайденной дверью. Теперь же, по мнению Уолтера, освободить их не было никакой возможности. И пусть Кинг всегда писал чертовски быстро, потрясающе талантливый писатель, превративший себя в разбрасывающегося по мелочам (но богатого) уличного художника, эдакого Алджернона Суинберна[58 - Суинберн Алджернон Чарльз (1837–1909) – один из наиболее плодовитых и разносторонних английских поэтов. Между 1866 и 1904 гг. опубликовал 14 поэтических книг.] прозы, если вам угодно, даже он не мог за отпущенное ему время написать больше пятисот страниц оставшейся части саги, работая и днем, и ночью.

Слишком поздно. Выбор-то у писателя был, и Уолтер это прекрасно знал: он побывал в «Ле кас руа рюс» и видел это в магическом кристалле, которым все еще владел Красный Старикан (хотя теперь, тут сомнений у Уолтера не было, кристалл этот, всеми забытый, валялся в каком-нибудь дальнем углу замка). К лету 1997 года Кинг знал историю Волков, близнецов и летающих тарелок, которые назывались орисами. Но как писатель он решил, что эта книга – очень тяжелая работа. И вместо нее взялся за сборник связанных между собой историй, который назвал «Сердца в Атлантиде», и даже теперь, в своем доме на Тэтлбек-лейн (где он ни разу не видел даже одного приходящего), писатель тратил остатки своей жизни на книгу о мире, любви и Вьетнаме. Не следовало, конечно, отрицать, что один из персонажей книги, которой предстояло стать последней из написанных Кингом, сыграл определенную роль в истории Темной Башни, но этот господин, старик, мозг которого обладал удивительными способностями, уже не мог произнести действительно важные слова. Писатель лишил его такой возможности. Прекрасно, не так ли?

В единственном мире, который влиял на судьбы всех остальных миров, истинном мире, где время никогда не обращается вспять и не бывает второго шанса (ты говоришь правильно), наступило 12 июня 1999 года. Писателю оставалось жить менее 200 часов.

Уолтер о’Дим знал, что до Темной Башни ему нужно добраться быстрее: время (как и обмен веществ неких пауков) в этом мире отличалось большей скоростью. Скажем, за пять дней. Максимум за пять с половиной. Именно такой отрезок времени был в его распоряжении, чтобы прийти к Башне, неся в сумке отрезанную ступню Мордреда Дискейна, ту, что с родимым пятном… открыть дверь в нижнем ярусе… подняться по шепчущим ступеням… обойти сидящего взаперти Алого Короля…

Если бы он мог найти транспортное средство… Или нужную дверь…

Еще не поздно стать Всеобщим Богом?

Возможно, и нет. Так почему не попытаться?

Уолтер о’Дим долго странствовал по свету под сотней разных имен, но Башня всегда оставалась его заветной целью. Как Роланд, он хотел подняться на нее и посмотреть, что живет на вершине. Если там что-то жило.

Он не принадлежал ни к одному из культов, группировок, религий или клик, которые возникали в смутные годы, после того как зашаталась Башня, хотя вставал под их знамена, если его устраивало. На этот период пришлась его служба Алому Королю, как и служба Джону Фарсону, Доброму Человеку, который свалил Гилеад, последний бастион цивилизации, волной крови и убийств. В этих убийствах была и лепта Уолтера, который своей долгой жизнью, конечно же, отличался от простых смертных. Он стал свидетелем гибели, как он верил, последнего ка-тета Роланда на Иерихонском холме. Свидетелем? Тут он поскромничал, клянусь всеми богами и рыбами! Под именем Рудина Филаро он участвовал в этой битве, с разрисованным синим лицом, кричал и шел в атаку вместе с остальными вонючими варварами, и собственноручно сразил Катберта Оллгуда, послав стрелу точно в глаз. Но при этом он никогда не забывал про Башню. Возможно, именно из-за этого чертов стрелок (когда солнце завершило свой трудовой день, в живых остался только Роланд из Гилеада) смог удрать, спрятавшись на дне телеги, заваленной трупами, и на рассвете выбравшись из погребального костра до того, как его подожгли.

Он видел Роланда несколькими годами раньше, в Меджисе, и едва не покончил с ним там (правда, дело это он поручил Элдреду Джонасу, с дрожащим голосом и длинными седыми волосами, и Джонас за неудачу поплатился жизнью). Король сказал ему тогда, что с Роландом они не покончили, что стрелок только приблизит конец и станет причиной обрушения того, что собирался спасти. Но Уолтер начал верить ему, лишь когда попал в пустыню Мохайн и обнаружил, что по его следу идет тот самый стрелок, постаревший за прошедшие годы. А полностью поверил после возвращения Миа, которая выполнила древнее и мрачное пророчество, дав жизнь сыну Алого Короля. Конечно же, теперь проку от Красного Старикана ему не было, но даже в тюрьме и безумный, он (оно) оставался опасным.

Но при этом, пока Роланд не составил ему пару, возможно, подвигнув на большее, чем уготовила ему судьба, Уолтер о’Дим мало чем отличался от странника, пережившего далекое прошлое, от наемника, который тешил свое честолюбие стремлением попасть в Темную Башню до того, как она рухнет. Не это ли прежде всего и привело Уолтера к Алому Королю? Да, это. И не его вина, что великий король-паук свихнулся.

Не важно. Перед ним его сын, с той же отметиной на пятке, Уолтер видел ее в этот самый момент, и все вернулось на круги своя. Разумеется, от него требуется осторожность. Существо на стуле выглядело беспомощным, может, даже полагало себя беспомощным, но не стоило недооценивать его из-за внешнего сходства с человеческим дитятей.

Уолтер убрал пистолет в карман (на мгновение, только на мгновение) и вытянул руки перед собой, пустые, ладонями вверх. Медленно, не отрывая глаз от Мордреда, опасаясь, что он может трансформироваться (Уолтер видел эту трансформацию, а также то, что случилось с матерью маленького чудовища), мужчина опустился на одно колено.

– Хайл, Мордред Дискейн, сын Роланда из Гилеада, который был, и Алого Короля, имя которого когда-то гремело от Крайнего мира до Внешнего. Хайл, сын двух отцов, ведущих свой род от Артура Эльдского, первого короля, взошедшего на престол после отхода Прима, и Хранителя Темной Башни.

На мгновение ничего не произошло. В Центральном посту царили тишина и запах сгоревшей электронной начинки Найджела.

Потом младенец разжал пухлые кулачки и поднял ручонки: Встань, вассал, и подойди ко мне.

2

– В любом случае тебе лучше всего не «светиться мыслями». – Мужчина подошел ближе. – Они знают, что ты здесь, а Роланд божественно умен; триг-делах, вот кто он. Однажды он настиг меня, ты знаешь, и я подумал, что мне конец. Действительно подумал. – Мужчина, который иногда называл себя Флеггом (под этим именем на другом уровне Башни он погубил целый мир), достал из сумки ореховое масло и крекеры. Спросил разрешения у своего нового дина, и ребенок, хотя ему самому ужасно хотелось есть, величественно кивнул. И теперь Уолтер сидел на полу, быстро ел, чувствуя себя в полной безопасности, благодаря думалке на голове, не подозревая, что под нее забрался незваный гость и тащит все подряд. Да, он мог полагать себя в безопасности – пока продолжался грабеж, но вот потом…

Мордред поднял одну пухлую детскую ручонку и опустил, нарисовав в воздухе вопросительный знак.

– Как мне удалось ускользнуть? – спросил Уолтер. – Что ж, в сложившихся обстоятельствах я поступил как настоящий обманщик – сказал ему правду! Показал Башню, по крайней мере несколько ее уровней. Увиденное потрясло Роланда, разум его раскрылся, я воспользовался приемчиком из арсенала стрелка и загипнотизировал его. Мы находились в одной из временных капсул, которые иногда вырываются из Башни, и мир двигался мимо нас, тогда как мы вели беседу среди костей, ага! Я принес еще костей, человеческих, и пока он спал, нарядил их в то, что осталось от моей одежды. Я мог бы убить его тогда, но что стало бы с Башней, если б убил? Что стало бы с тобой, если уж на то пошло? Ты бы никогда не родился. Так что, оставив его в живых и позволив извлечь троих, я спас твою жизнь еще до того, как тебя зачали, вот что я сделал. А потом я отправился к берегу моря, полагал, что заслужил право на короткий отдых, а? Роланд тоже добрался до моря, пошел в одну сторону и нашел три двери. Я пошел в другую, Мордред, дорогой мой, и вот я здесь!

Он засмеялся с набитым крекерами ртом, и крошки посыпались на подбородок и рубашку. Мордред улыбнулся, внутренне его перекосило от отвращения. «Вот, значит, с кем я должен работать, да? С дураком, который набивает рот крекерами, плюется крошками и настолько поглощен своими приключениями в прошлом, что даже не подозревает о грозящей ему опасности, понятия не имеет, что в его защитных рубежах пробита брешь? Клянусь всеми богами, он заслуживает смерти!» Но прежде чем убить его, Мордред хотел решить два вопроса. Во-первых, узнать, где Роланд и его друзья. Во-вторых, поесть. Этот дурак мог поспособствовать и в первом, и во втором. Но почему все далось ему так легко? Наверное, потому, что Уолтер тоже состарился. Отсюда и фатальная уверенность в себе, и тщеславие, не позволяющее этого осознать.

– Возможно, тебя интересует, почему я здесь, а не занимаюсь делами твоего отца, – продолжил Уолтер. – Интересует?

Мордреда это нисколько не интересовало, но он тем не менее кивнул. В желудке урчало.

– По правде говоря, я пришел по его делам. – И Уолтер ослепительно улыбнулся (правда, улыбку подпортило ореховое масло, налипшее на зубах). Когда-то он наверняка знал, что любое утверждение, начинающееся словами «По правде говоря…», заведомо лживо. Теперь – нет. Слишком старый, чтобы знать. Слишком тщеславный, чтобы знать. Слишком глупый, чтобы помнить. Но при этом тем не менее и осторожный. Он мог чувствовать силу ребенка. Ощутил, что кто-то проник к нему в голову? Копошится в его голове? Конечно же, нет. Существо, которое скрывалось в обличье младенца, он полагал могущественным, но не до такой же степени.

Уолтер наклонился вперед, сдвинул колени.

– Твой Красный отец… нездоров. По причине того, что он слишком долго жил рядом с Башней и слишком много о ней думал, я в этом уверен. И то, что он начал, заканчивать придется тебе. Я пришел, чтобы помочь в этом.

Мордред кивнул, словно слова Уолтера порадовали его. Они и порадовали. Но как же хотелось есть.

– Ты, возможно, удивляешься, как я проник в это вроде бы защищенное со всех сторон помещение, – продолжил Уолтер. – По правде говоря, я помогал строить эту станцию, в далеком прошлом.

Опять эти вводные слова, очевидные, как подмигивание.

Пистолет он убрал в левый карман своей куртки. Теперь достал из правого какое-то устройство размером с пачку сигарет, вытащил серебристую антенну, нажал на кнопку. Часть выложенного серой плиткой пола ушла вниз, открыв лестницу. Мордред кивнул. Уолтер, или Рэндалл Флегг, как он теперь себя называл, действительно появился из пола. Ловкий трюк, но, разумеется, он одно время был придворным чародеем Стивена, отца Роланда, тогда правившего Гилеадом, не так ли? Только звался тогда Мартеном. Человек со многими лицами и многими ловкими трюками, этот Уолтер о’Дим, но не такой умный, каким он себе казался. Даже наполовину не такой. Мордреду теперь оставалось узнать только одно: как выбрались отсюда Роланд и его друзья. И чтобы это узнать, он мог даже не рыться в голове Уолтера. Достаточно было пройти по его следу, в обратном направлении.

Но сначала…

Улыбка Уолтера поблекла.

– Вы что-то сказали, сир? – От неожиданности он перешел на вы. – Я подумал, что услышал ваш голос, у себя в голове.

Мордред покачал головой. А кто мог внушить большее доверие, чем младенец? Разве их лица – не критерий бесхитростности и невинности?

– Я возьму тебя с собой и пойду за ними, если ты не против. – Уверенность вернулась у Уолтеру. – Какая из нас получится команда! Они направились в Девар-тои, чтобы освободить Разрушителей. Я уже пообещал встретиться с твоим отцом, твоим Белым отцом, и его ка-тетом, если они решатся продолжить свой путь, и это обещание я собираюсь выполнить. Потому что – и слушай меня хорошо, Мордред, – стрелок Роланд противостоял мне на каждом повороте, и я этого больше не потерплю. Не потерплю! Ты меня слышишь? – В ярости он возвысил голос.

Мордред наивно кивнул, его красивые младенческие глазки широко раскрылись, то ли от страха, то ли от удивления, может, и от первого, и от второго. Конечно же, Уолтер о’Дим совсем уж низко пал в его глазах, и теперь вопрос стоял так: кончать с ним немедленно или чуть погодить? Мордреду ужасно хотелось есть, но он решил, что сможет еще немного потерпеть. Что-то в этом было завораживающее: наблюдать, как этот дурак с таким жаром забивает последние гвозди в собственный гроб.

Вновь Мордред нарисовал в воздухе знак вопроса.

И только тут последние остатки улыбки сползли с лица Уолтера.

– Чего я в действительности хочу? Ты спрашиваешь об этом?

Мордред кивнул: да.

– Дело совсем не в Темной Башне, если хочешь знать правду. В Роланде, который не выходит у меня из головы и сердца. Я хочу его смерти. – Уолтер говорил без тени улыбки, вынося окончательный приговор. – За то долгое и пыльное преследование; за те хлопоты, которые он мне причинил; и Алому Королю тоже… настоящему Королю, ты понимаешь. За упрямство, с каким он отказывался отступиться от Башни, какие бы препятствия ни возникали у него на тропе. Но больше всего – за смерть его матери, которую я когда-то любил. – И понизив голос: – Или по крайней мере с которой спал. Какую бы роль ни сыграли я и Риа с Кооса в этом деле, именно мальчик оборвал ее жизнь своими чертовыми револьверами. Он медленно соображал, но быстро двигал руками.

Что же касается конца вселенной… я скажу так, пусть он наступит, раз к этому идет, во льду, огне, мраке. Что такого сделала мне вселенная, чтобы я заботился о ее благе? Я знаю только одно: Роланд из Гилеада жил слишком долго, и я хочу, чтобы этот сукин сын лег в землю. Вместе с теми, кого он извлек.

В третий и последний раз Мордред нарисовал в воздухе вопросительный знак.

– Отсюда в Девар-тои ведет только одна работающая дверь, молодой господин. Которую используют… или использовали Волки. Я думаю, они совершили свой последний набег, так я думаю. Роланд и его друзья прошли через нее, но это нормально, им найдется чем себя занять, как только они окажутся на той стороне. Возможно, они даже найдут прием слишком горячим! Возможно, мы сможем разобраться с ними, пока все их внимание будут занимать только Разрушители, дети Родерика и охранники. Что ты на это скажешь?

Младенец кивнул, решительно, без малейшего колебания. Потом сунул пальцы в рот, пожевал их.

– Да, да. – Уолтер вновь заулыбался. – Конечно же, ты хочешь есть. Но я уверен, что, когда дело дойдет до обеда, мы сможем найти тебе что-нибудь получше крыс и только-только родившихся ушастиков-путаников. Не так ли?

Мордред кивнул. Он тоже в этом не сомневался.

– Мне сыграть заботливого папашу и понести тебя? – спросил Уолтер. – Тогда тебе не придется превращаться в паука. Бр-р! Должен сказать, в таком виде вряд ли кто тебя полюбит, наверное, ты никому даже не понравишься.

Мордред уже тянул к нему ручонки.