Планеты

– Я вру? Да что же я вам наврал, империта?

– Хватит, хватит! – вмешался Джанулория. – Вы, право, как дети.

– Это трайд все придирается, – буркнула Дели.

Т, ахьянец укоризненно посмотрел на нее.

– А ведь это трайд спас вам жизнь, – сказал он весомо.

Девушка покраснела, а Марион недовольно, с упреком повернулся к энод-арону, произнес, немного смущаясь:

– Не я, а Мира-Лор.

– Хорошо, пусть будет Мира-Лор, – согласился тот, хотя знал, что Марион, лишившись чувств, своим телом прикрыл империту и, благодаря этому, ее не заметили чудовища. – Как вы, трайд? – заботливо осведомился он, меняя тему.

– Великолепно! Этот мир гораздо лучше того, где я побывал одной ногой. Убеждался в этом не раз и, видимо, поэтому меня нелегко туда затащить.

– Су-Лан просто волшебник, – не обращая внимания на его шутливый тон, сказал Джанулория. – Он может, я думаю, оживить даже камень, не говоря уж о живой плоти.

– Надеюсь, от его лечения у меня не вырастет третий глаз или огромные уши, – ввернул Марион. – Тасури, посмотри, у тебя не появился бугорок на макушке?

Т, ахьянец, в отличие от Мариона, был невероятно серьезен и сосредоточен.

– Трайд, – заговорил он, – мы хотели поговорить с вами о деле, но я вижу – вы не расположены сегодня к серьезным разговорам.

– Я весь внимание, Джанулория, – заинтересовался Марион. – В какую важную тайну вы хотите меня посвятить?

– Вчера, обходя раненных, – начал т, ахьянец, – меня подозвал один ихлак. Он оказался одним из двенадцати, что вернулись с Мира-Лором из луйхара До-Граха. Этот ихлак поведал мне, что, будучи еще в луйхаре До-Граха, он случайно услышал чужой разговор, который он сначала не принял всерьез, потом разговор этот забылся в смуте последних дней, и только вчера он пересказал мне его, решив поделиться своими сомнениями. И я услышал вот что. Пролетел слух, что в горах Ялтхари творится что-то непонятное и странное, что якобы там видели звездных людей. Что они там делали – никому неизвестно, но никто, конечно, не подозревает в этом плохого, да и слух этот подобен порыву ветра – вот он есть, и вот его уже нет.

Глаза Мариона приобрели прежнюю непроницаемость и жесткость. Лицо стало суровым.

– Нет, Джанулория, думаю, этот слух все же правда, – мрачно и уверенно произнес он. – Их привели сюда камни. Ихлаки не станут выдумывать: им это ни к чему. Нам нужно идти к горам Ялтхари, пока не поздно.

– Постойте! – вмешалась Дели. – Вы объясните мне, что вообще происходит? Зачем нам идти к горам? И о каких камнях вы толкуете?

Трайд тяжело взглянул на нее:

– Все очень серьезно, империта, и мы обязательно вам все объясним, но чуть позже.

Он снова повернулся к своим друзьям, заговорил, словно тут же забыл о существовании девушки. Дели хотела было возмутиться, почувствовав себя оскорбленной, но взяла себя в руки, пожалев раненного.

– Больше нельзя терять времени, его и так потерянно слишком много. Мы были правы: эти неизвестные связаны с марганами. Теперь они, избавившись от излишнего внимания камарленцев и Исследовательского Центра, спокойно грабят пещеры. Проклятые раны! – В сердцах воскликнул он, пытаясь встать, но тут же снова бессильно упал, морщась от боли.

– Нам все равно не добраться до гор Ялтхари без катера, – произнес Тасури. – Кругом эти твари.

– Мы пойдем пешком, – твердо заявил Марион, – или на харубах, если Мира-Лор даст, тогда у нас еще будет шанс уцелеть и добраться до гор.

– Безумие, – покачал гривой Джанулория, – чистое безумие и самоубийство.

Трайд сверкнул глазами в его сторону, спросил почти резко:

– Ты можешь предложить что-то другое, Джанулория? Может, дождемся кораблей Союза? Может, отрастим крылья и полетим? А, может, вообще ничего делать не будем?

– Ничего этого я не говорил, трайд, – спокойно возразил энод-арон. – Бездействие хуже всего, но разве будет польза, если мы все умрем в дороге?

– Значит, надо постараться не умереть.

– Вы не сможете идти, трайд, – сказал Тасури. – Ваши раны еще слишком свежи и опасны, чтобы пускаться в такой трудный путь.

Марион невесело усмехнулся:

– Ты предлагаешь бросить меня здесь, как ненужный груз и зализывать свои раны, мой дорогой констат?

– И что вы взъелись на все и вся, трайд? – пробормотал имберианец. – Выдумываете невесть что.

– А вы перестаньте говорить глупости, – немного смягчился тот и вдруг громко крикнул: – Су-Лан!

Лекарь возник бесшумно, словно тень. Его глубокие глаза остановились на трайде.

– Вы проснулись, рахим Эрадорх? Отлично! – Он потянулся было к своим горшкам и травам, но офицер жестом остановил его, сказал:

– Су-Лан, сегодня ты должен поставить меня на ноги. Режь, кромсай, зашивай, разбирай на части, пои зельями, одурманивай порошками и дымом, делай, что хочешь, но, чтобы сегодня я прыгал, как харуб. Сможешь?

И без того огромные глаза лекаря расширились в недоумении.

– Вы в своем уме, рахим Эрадорх? – вскричал он. – Ваше тело продырявлено, словно лист – червем. То, что вы остались живы – это уже чудо! Я и так сделал больше своих возможностей, и тут вы требуете, чтобы я заставил ходить мертвеца! Да вам еще лежать и лежать много восходов солнца, прежде, чем вы заскачете харубом!

– Прошу тебя, Су-Лан, ради Ихлакита! – взмолился Марион, крепко сжав руку камарленца. – Мне очень, очень нужно встать на ноги, как можно быстрее! Я все перенесу, что бы ты ни делал, я все сделаю, как ты скажешь! Прошу тебя, если ты хоть каплю любишь меня – выполни мою просьбу, или я умру во второй раз!

Ихлак вздохнул.

– Хорошо, рахим Эрадорх, ради мира на Ихлаките и любви к вам, я постараюсь выполнить вашу просьбу. Только запомните, такое быстрое лечение может плохо сказаться на вашем здоровье, и я ни за что не ручаюсь. Я не желаю причинить вам вред, но вы так просите, значит вам надо.

– Спасибо, Су-Лан, – на бледном лице трайда появилась слабая улыбка.

– Ну, что ж, приступим, – засуетился ихлак. – Прошу всех выйти, кроме рахими Эрадорха.

Тасури быстро взглянул на лекаря.

– Мне тоже выйти? – с надеждой спросил он.

Су-Лан долго смотрел на имберианца, словно решая сложную задачу, наконец, кивнул:

– Да, вы тоже, рахим Имбис.

Тасури, как ветром сдуло. Через минуту он уже плескался в реке, с наслаждением ныряя и смывая пахучую мазь с тела.

Потом ихлаки предавали огню тела погибших. Джанулория стоял рядом с Мира-Лором, понурив голову, о чем-то глубоко задумавшись. Вся его согбенная фигура выражала великую искреннюю печаль и скорбь, как-то постарела, съежилась.