Последний отзыв
Классная книга. Очень многое объясняет, что скрытое реально происходит в человеке
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Иван-Царевич и С.Волк
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Впрочем, его "дальше" было не так уж и далеко.
Доскакав до мусорной кучи неподалеку от фонтана, старик коршуном набросился на нее и стал яростно расшвыривать, кряхтя, охая и горестно причитая, как будто в поиске случайно выброшенного семейного бюджета на тридцать лет вперед.
– Дедуль, – обратился к нему Волк, посочувствовав незадачливому пенсионеру. – Чего ищем-то? Может, помочь чего? Может, факел принести? Или лампу?
– Принеси, – бросил через дрожащее плечо старик, и снова чуть не с головой зарылся в хлам.
Когда лукоморец вернулся, кучи как таковой уже не было.
Повсюду – даже в фонтане – валялись и плавали ее бывшие составляющие.
А на ее месте лежал, скорчившись, растрепанный старик и плакал.
Волку стало не по себе.
– Послушай, дед, эй, дедуль! Ты там потерял чего, что ли? – осторожно тронул он за тощее плечо старика. – Деньги, что ли? Так дам я тебе денег, не убивайся ты так из-за ерунды какой-то! Сколько тебе надо?
– Уйди, отрок!.. Дай мне умереть в одиночестве!.. Мне теперь ничто не поможет!..
– Да что случилось-то?
– Его нет здесь... Нет!.. Его украли... Он пропал... Я погиб... Я погиб... – всхлипывал он, не слыша ни единого слова, обращенного к нему.
– Да перестань ты стонать, дед! – не выдержал Волк. – Не будь бабой! Можешь ты мне толком рассказать, что у тебя пропало, или нет?! Подумаешь, потерял! Найдется завтра! Утро вечера мудренее.
– Я могу не дожить до утра, о громогласный отрок, – прервав на секунду свои стоны и утерев грязным рукавом глаза, мрачно сообщил старик. – Насколько я знаю, без него я могу умереть с минуты на минуту. И это будет достойным наказанием за мою глупость и гордыню, да будет проклят тот час, когда пришла в мою бесталанную голову эта дурацкая идея!..
– Да без чего – "без него"-то?!..
– Без моего кувшина!..
Первым порывом Серого было расхохотаться, но он заметил при свете факела выражение лица старика, и смех костью застрял у него в горле.
– Какого кувшина?
– Моего кувшина. Я там живу. Я джин.
– Джин?.. Это такая вонючая водка?.. – уточнил лукоморец.
Мгновенно позабыв про свое бедственное положение, старик то ли с ужасом, то ли с надеждой уставился на него.
За много столетий ему первый раз приходилось объяснять одно и тоже очевидное явление два раза за два дня.
– Нет, о, гость из далекой страны, – медленно покачал он головой – то ли из-за дежа вю, то ли из-за остеохондроза. – Джин – это я. И мне никогда еще никому не приходилось растолковывать... вот уже целый день... и даже больше... кто такие джины.
Взведенная до предела нервная система Серого выстрелила.
– КОМУ ЕЩЕ?! – яростно ухватил он за грудки старика. – НЕМЕДЛЕННО ГОВОРИ, КОМУ ЕЩЕ!!!
– Вчера... Тоже чужеземцу... Его звали... Звали... Такое трудное иностранное имя... На "Н" начинается... Или на "В"... Нет, на "А"...
– Где он?!
– Кто, чужестранец?..
– Да!!!
– В кувшине...
– Чево?.. – хватка Серого от изумления ослабла, и старик смог, ойкая, опуститься на землю.
– Кхм... Извини... Я не хотел... так вот... Погорячился. Но у меня друг пропал. Иваном звать, – опустился рядом и Волк.
– Вот-вот! Кажется, это он. Иван. Как я и говорил.
– Что ты с ним сделал, старый пень?!.. – снова подскочил Серый.
– Я не хотел... Я хотел вернуться... Вскоре... Когда-нибудь... Может быть... Эта куча лежала тут сорок лет!.. И никто ее не трогал!.. Я погиб...
– Вот что, как тебя там...
– Шарад.
– Да. Шарад. Пойдем сейчас ко мне в комнату, и все по-порядку расскажешь, пока я тебя не убил.
* * *
Настал великий день и звездный час братьев, о котором они мечтали с самых младых ногтей, со школьной скамьи, как о манне небесной.
Возможно, не в последнюю очередь из-за своей мечтательности они и оставались на этой скамье гораздо дольше положенного остальным ученикам – сначала на дополнительные занятия, а, когда и этого оказывалось мало – на второй год.
Не то, чтобы они испытывали какую-нибудь склонность к творению зла вообще и к черной магии – в частности, но это была их семейная традиция, длинная династия знаменитых колдунов и чародеев, и, поэтому перед их отцом никогда не стояло выбора, какому ремеслу отдать учиться своих отпрысков. Хотя, на пятнадцатый год посещения родительских собраний, каждый раз с чувством невинно осужденного, ведомого на публичную казнь, он уже искренне жалел, что их семейная профессия – не погонщик верблюдов или подметальщик улиц.
Единственное, что удалось привить Гагату и Иудаву за время обучения – жажду отомстить одноклассникам и учителям за долгие годы насмешек и присвоенные по окончании школы прозвища.
Вообще-то, их присваивали всем магам. Например, среди тех, кто выпускался в один год с ними, были Ахурабан Зловещий, Джамаль Коварный и Кровавый Хамза.
У них же в дипломах, которые они затолкали в старое ведро и закопали в огороде в выпускной вечер, было кровью по белому записано: "Косорукий Гагат" и "Лопоухий Иудав". Хотя втайне все эти годы старший брат гордился своей более высокой степенью – ее принесла ему настоящая находчивость. Когда экзаменаторы хотели написать ему, как и брату, третью степень, он нахмурился и сказал: "Нет, не надо третью. Я лучше еще на один год останусь." Четвертая степень была ему вписана в мгновение ока.
Но если принимать во внимание, что остальные ученики, на пять лет их младше, издевательски-самодовольно ухмыляясь в их адрес, выпускались с девятой и десятой...
Нет, вы как хотите, а такое отношение требовало соответствующего отмщения.
Над чем братья и начали работать, не покладая рук, в выпускную ночь:
"Я бы разорвал их живыми на мелкие кусочки, начиная с ног..."
"А я бы поджарил их на медленном огне..."
Доскакав до мусорной кучи неподалеку от фонтана, старик коршуном набросился на нее и стал яростно расшвыривать, кряхтя, охая и горестно причитая, как будто в поиске случайно выброшенного семейного бюджета на тридцать лет вперед.
– Дедуль, – обратился к нему Волк, посочувствовав незадачливому пенсионеру. – Чего ищем-то? Может, помочь чего? Может, факел принести? Или лампу?
– Принеси, – бросил через дрожащее плечо старик, и снова чуть не с головой зарылся в хлам.
Когда лукоморец вернулся, кучи как таковой уже не было.
Повсюду – даже в фонтане – валялись и плавали ее бывшие составляющие.
А на ее месте лежал, скорчившись, растрепанный старик и плакал.
Волку стало не по себе.
– Послушай, дед, эй, дедуль! Ты там потерял чего, что ли? – осторожно тронул он за тощее плечо старика. – Деньги, что ли? Так дам я тебе денег, не убивайся ты так из-за ерунды какой-то! Сколько тебе надо?
– Уйди, отрок!.. Дай мне умереть в одиночестве!.. Мне теперь ничто не поможет!..
– Да что случилось-то?
– Его нет здесь... Нет!.. Его украли... Он пропал... Я погиб... Я погиб... – всхлипывал он, не слыша ни единого слова, обращенного к нему.
– Да перестань ты стонать, дед! – не выдержал Волк. – Не будь бабой! Можешь ты мне толком рассказать, что у тебя пропало, или нет?! Подумаешь, потерял! Найдется завтра! Утро вечера мудренее.
– Я могу не дожить до утра, о громогласный отрок, – прервав на секунду свои стоны и утерев грязным рукавом глаза, мрачно сообщил старик. – Насколько я знаю, без него я могу умереть с минуты на минуту. И это будет достойным наказанием за мою глупость и гордыню, да будет проклят тот час, когда пришла в мою бесталанную голову эта дурацкая идея!..
– Да без чего – "без него"-то?!..
– Без моего кувшина!..
Первым порывом Серого было расхохотаться, но он заметил при свете факела выражение лица старика, и смех костью застрял у него в горле.
– Какого кувшина?
– Моего кувшина. Я там живу. Я джин.
– Джин?.. Это такая вонючая водка?.. – уточнил лукоморец.
Мгновенно позабыв про свое бедственное положение, старик то ли с ужасом, то ли с надеждой уставился на него.
За много столетий ему первый раз приходилось объяснять одно и тоже очевидное явление два раза за два дня.
– Нет, о, гость из далекой страны, – медленно покачал он головой – то ли из-за дежа вю, то ли из-за остеохондроза. – Джин – это я. И мне никогда еще никому не приходилось растолковывать... вот уже целый день... и даже больше... кто такие джины.
Взведенная до предела нервная система Серого выстрелила.
– КОМУ ЕЩЕ?! – яростно ухватил он за грудки старика. – НЕМЕДЛЕННО ГОВОРИ, КОМУ ЕЩЕ!!!
– Вчера... Тоже чужеземцу... Его звали... Звали... Такое трудное иностранное имя... На "Н" начинается... Или на "В"... Нет, на "А"...
– Где он?!
– Кто, чужестранец?..
– Да!!!
– В кувшине...
– Чево?.. – хватка Серого от изумления ослабла, и старик смог, ойкая, опуститься на землю.
– Кхм... Извини... Я не хотел... так вот... Погорячился. Но у меня друг пропал. Иваном звать, – опустился рядом и Волк.
– Вот-вот! Кажется, это он. Иван. Как я и говорил.
– Что ты с ним сделал, старый пень?!.. – снова подскочил Серый.
– Я не хотел... Я хотел вернуться... Вскоре... Когда-нибудь... Может быть... Эта куча лежала тут сорок лет!.. И никто ее не трогал!.. Я погиб...
– Вот что, как тебя там...
– Шарад.
– Да. Шарад. Пойдем сейчас ко мне в комнату, и все по-порядку расскажешь, пока я тебя не убил.
* * *
Настал великий день и звездный час братьев, о котором они мечтали с самых младых ногтей, со школьной скамьи, как о манне небесной.
Возможно, не в последнюю очередь из-за своей мечтательности они и оставались на этой скамье гораздо дольше положенного остальным ученикам – сначала на дополнительные занятия, а, когда и этого оказывалось мало – на второй год.
Не то, чтобы они испытывали какую-нибудь склонность к творению зла вообще и к черной магии – в частности, но это была их семейная традиция, длинная династия знаменитых колдунов и чародеев, и, поэтому перед их отцом никогда не стояло выбора, какому ремеслу отдать учиться своих отпрысков. Хотя, на пятнадцатый год посещения родительских собраний, каждый раз с чувством невинно осужденного, ведомого на публичную казнь, он уже искренне жалел, что их семейная профессия – не погонщик верблюдов или подметальщик улиц.
Единственное, что удалось привить Гагату и Иудаву за время обучения – жажду отомстить одноклассникам и учителям за долгие годы насмешек и присвоенные по окончании школы прозвища.
Вообще-то, их присваивали всем магам. Например, среди тех, кто выпускался в один год с ними, были Ахурабан Зловещий, Джамаль Коварный и Кровавый Хамза.
У них же в дипломах, которые они затолкали в старое ведро и закопали в огороде в выпускной вечер, было кровью по белому записано: "Косорукий Гагат" и "Лопоухий Иудав". Хотя втайне все эти годы старший брат гордился своей более высокой степенью – ее принесла ему настоящая находчивость. Когда экзаменаторы хотели написать ему, как и брату, третью степень, он нахмурился и сказал: "Нет, не надо третью. Я лучше еще на один год останусь." Четвертая степень была ему вписана в мгновение ока.
Но если принимать во внимание, что остальные ученики, на пять лет их младше, издевательски-самодовольно ухмыляясь в их адрес, выпускались с девятой и десятой...
Нет, вы как хотите, а такое отношение требовало соответствующего отмщения.
Над чем братья и начали работать, не покладая рук, в выпускную ночь:
"Я бы разорвал их живыми на мелкие кусочки, начиная с ног..."
"А я бы поджарил их на медленном огне..."
Другие электронные книги автора Светлана Багдерина
Последний отзыв
Классная книга. Очень многое объясняет, что скрытое реально происходит в человеке