– Это что – вроде пива?
– Лучше.
– Тогда всем по кружке этой... водочки!
– А, может, рюмки хватит? – осторожно поинтересовался трактирщик.
– Ты что думаешь, у меня заплатить нечем? По две кружки! Каждому! По три!
– Как прикажете, ваше майорство, – ухмыляясь, как ненормальный, Ерминок кинулся выполнять заказ. За ним устремился Волк.
– Но, Юджин, я хотел сказать... – снова начал Иван, но начальник стражи снова не дал ему договорить.
– Ваше высочество...
– Пожалуйста, не называйте меня этим дурацким высочеством, мне начинает казаться, что вы разговариваете с кем-то другим.
– Хорошо, ваше высочество.
– Юджин! Мы же друзья!
– Да, Иван, конечно. Ты знаешь, Иван, что ты – великий человек?
Царевич на всякий случай оглянулся – но других Иванов в трактире не было.
– Я?
– Да. Ты сделал то, что никому за триста лет существования городской стражи Мюхенвальда не удавалось – теперь преступники требуют, чтобы их арестовывала только городская стража, а не дворцовая, не военные патрули и даже не королевская гвардия! А знаешь ли ты, что только мне лично пришлось разнимать семнадцать драк среди стражников, споривших, кто из них больше похож на Козонова? А что слесари на своей улице теперь действительно побитые – токари, пекари и лекари решили, что тем слава досталась незаслуженно?
– А при чем тут пекари? – только и смог спросить ошарашенный Иван.
– Достопочтенный сеньор стражник прав, – присоединился к ним директор театра. – Мы с моими ребятками играли "Рамона и Кольетту", "Хотелло", "Король Йен", десятки других шедевров мировой драматургии – и никогда не приходило к нам столько народу – каждый вечер, я подчеркиваю! – как сейчас, чтоб посмотреть очередной акт "Улицы"!
Иван зарделся так, что если бы свет выключили, он светился бы и в темноте.
– А ведь большей ерунды я в жизни своей не читал! – продолжал воодушевившийся мэтр Гарджуло, обращаясь к майору.
Со стороны царевича донесся такой звук, как будто бы наступили на лягушку.
Атмосферу разрядил Ерминок.
– Прошу к столу, гости дорогие! Господин майор, ваш заказ выполнен, извольте откушать!
– А, этой вашей... как ее... водички?
– В кружках, как заказывали.
– Предлагаю выпить за нашего отзывчивого, искреннего, неутомимого Ивана-царевича! – вскочил Волк со своей кружкой наперевес, – И за лукоморско-вондерландскую дружбу! – и одним махом вылил в себя содержимое всей посудины.
– За Ивана! – дружно взревели гости, перекрывая слабый возглас царевича "Постойте!", и все, как один, последовали примеру князя Ярославского.
После этого произошло много чего. Некоторое этого можно было даже, в принципе, написать. Но с твердостью можно было сказать только одно – разницу между водой и водкой они усвоили на всю оставшуюся жизнь.
Их уважение к Серому не знало бы пределов, если бы Буратино случайно не обнаружил, что в кружке князя во время тоста была простая вода. И кабы не Иванушка, быть бы в тот вечер князю Ярославскому битым.
Прощальный пир продолжался далеко за полночь, и когда громовое "Ой, мороз-мороз" возвращавшихся лукоморцев огласило опустевшие улицы Мюхенвальда, гулко отражаясь от булыжных мостовых и каменных стен, город, в большинстве своем (не считая стражи, воров и гостей Ивана), уже спал.
Иванушка, Серый, Санчес, Гарри, мастер Варас и вызвавшийся их провожать Мур направлялись к "Веселой Радуге", отражаясь вслед за песней от стен и, иногда, от мостовых.
– Какой замечательный у вас город! – признавался в любви царевич между куплетами. – Какие гостеприимные люди! Какие все добрые, благожелательные, отзывчивые! Мне будет не хватать вас всех, Санчес, Юджин, Гарри! Гарри! Это талант! Я приглашаю тебя к нам в Лукоморье – ты сможешь жить у нас сколько захочешь! Василий с Дмитрием умрут от зависти, когда узнают, что я познакомился с настоящим мини-сингером! Гарри, обещай, что приедешь! У тебя там будет ан-шланг!
– Обещаю! Иван! Мне не нужен шланг! Но ты – мой друг. И я за тебя... все, что хочешь, отдам. Если не очень много. Серый. Я тебя прощаю. Но я тебе это еще припомню.
– Гарри. Ты не поверишь. Но мне глубоко по... все равно твое прощение. Ты сам виноват. Хоть и песни твои хорошие. Иван вон тебе скажет – чужое брать нехорошо. Скажи, Ваня!..
– Друзья мои! Не ссорьтесь в такой день! Вечер. Ночь...
– Напила-а-ся я пья-я-а-на!..
– Не напилася, а напился.
– Напи-и-лся я... Нет, нехорошо. На-пи-пи-лся я пья-а-а-ным!..
– А все-таки, чего мне жаль больше всего, что я уезжаю, так это что я не останусь на свадьбу.
– Какую свадьбу?
– У кого свадьба?
– Санчес, ты что от нас скрываешь?
– А при чем тут я?
– Да, при чем тут Санчес? Я говорю о свадьбе в королевской семье – вот, наверное, торжества-то будут – парады, шествия, турниры... кхм. Балы там, наверное, всякие, всенародное, так сказать, ликование...
– В королевской?!
– В королевской?
– А я и не знал, что принц Сержио женится!
– Юджин!
– Да, Юджин, почему все придворные новости мы стали узнавать последними?
– Да причем тут принц Сержио!!! Да что у вас всех, склероз, что ли?! Я говорю про принцессу Валькирию и Чер... принца Кевина Франка! Он же победил на турнире, и теперь король Шарлемань должен будет отдать за него замуж свою дочь, вот про что я говорю! А вы чего!..
– А ты разве ничего не знаешь?