Каждый вдох и выдох равен Моне Лизе

Она получила престижное дизайнерское образование в Нью-Йорке и работала в шанхайском «Эппл», пока не закончился контракт и некая несчастная любовь, от которой она восстанавливалась здесь, в резиденции. Я попыталась выяснить у нее, в каком качестве она здесь, в чем заключается ее проект?

– Я дизайнер.

– Графический?

– Нет, вообще. Дизайнер в классическом смысле.

– Это как? Я себе классический смысл представляю так: «Нам нужен стул, он должен как-то выглядеть и быть из чего-то сделан. Позовите дизайнера!» Или «Вот информация, ее нужно как-то подать на бумаге или в сети – позовите дизайнера!» Или, скажем, одежда… Дизайном чего ты занимаешься?

– Объектов, коммуникаций, личного опыта…

– Еще скажи, что ты архитектор реальности.

– А, – засмеялась Принцесса, – ты пообщалась с мистером Ыном. И как оно?

– Ну… не переварила еще. Но похоже, расстроилась, что я – не архитектор реальности.

– Не «инженер переживаний»? Он еще так любит говорить: «Художник – инженер переживаний!»

– Не он.

– Не «генератор смыслов»?

– Не все эти люди, короче.

– А кто ты?

– Да скучный человек, ничтожество. Просто рисую картинки. Ну а ты чем ты занимаешься?

– Я архитектор реальности и инженер переживаний.

Мы зашлись пьяным смехом.

* * *

Принцесса всячески юлила, когда дело доходило до рода ее занятий:

– Знаешь, я потому и не хожу ни на какие сборища – не люблю, когда меня как-то определяют…

– Ты не ходишь на местные тусовки?

Принцесса закатила глаза.

– Я не знала, что так можно!

– Да, я знаю, я – официально дурное влияние. Но там же в первую очередь спросят, так а чем ты занимаешься? И будут пытаться пришпилить, вот как ты сейчас. А я буду мычать и увиливать. Придется произносить идиотские фразы про «междисциплинарное взаимодействие» и «экспериментальный синтез технологии и культуры»… О-ай, нет!

Это была веская причина. Мне были хорошо знакомы и пытка самоидентификацией на светских раутах, и ошпаривающий стыд за то, что у тебя изо рта только что вылезла фраза «В своем творчестве я часто опираюсь на межкультурные контрасты». Однако чем занималась Шанхайская Принцесса все равно оставалось тайной. Я пошла в обход:

– А покажешь мне свою каллиграфию? У тебя есть что-нибудь в студии?

– Я не покажу тебе свою студию, успокойся.

Но мне нравилось, что она такая скрытная. Вернее, скрытной она не была. Я не знаю, о чем мы не поговорили за эту ночь – было все, от сплетен до устройства человеческих душ в иудаизме и даосизме. Но как только дело доходило до нее самой, она захлопывалась, как венерина мухоловка, – лишь бы избежать какого-либо определения. Она даже имя свое отказывалась называть, только перевод.

– Ну и как мне тебя называть? Осеннее Затмение? Ты серьезно?

– Никак и не называй. Здесь больше никого нет – я знаю, что ты обращаешься ко мне.

– Ну и ладно. Про себя я все равно зову тебя иначе.

– И как?

– Шанхайская Принцесса.

– …мне не нравится.

– Почему?

– Звучит так, будто я одета в школьное платье и кружевные гольфы и рыдаю над огромным плюшевым медведем.

– А как тебе нравится?

– Ну не знаю! Крутейшая в мире персона?

– Надо поработать над неймингом.

Но ей тайно льстило имя Принцессы, и она осталась ею.

* * *

В баре давно никого не осталось. Музыка смолкла несколько часов назад, но снизу поднимался неунывающий гул ночной шанхайской жизни. Мы просидели на крыше до рассвета, и на нас навалилось молчаливое нежелание идти спать, как бывает, когда точка невозврата пройдена. На крыше собралась группа занятий йогой. Люди замирали в красивых позах, как армия гибких статуй, на фоне еле заметных в утренней дымке небоскребов, будто молились телевышке. Мы молча смотрели, как другие начинают день, который мы проспим.

Не знаю, о чем думала Принцесса, но я грустила оттого, что волшебство этой ночи никогда не повторится. Такое погружение возможно только с незнакомым человеком, и только в первый раз.

– Не знаю, о чем ты думаешь, – произнесла Принцесса, – но такое возможно только между драконами. И лишь однажды.

– Я знаю.

– Хочешь, как выспимся, посмотреть мою студию?

6

Роняя вазу династии Хань

Меня разбудил звонок Шанхайской Принцессы. Я ответила нарочито бодрым голосом, как человек, который проспал все на свете.

– Ты что, спишь? – сдавленным шепотом спросила Принцесса.