Путь Сумеречницы

– Что же теперь будет? – выдохнула невестка, сложив на груди руки. – Неужто все по Сумеречной реке отправимся?

– Не отправитесь. – Вейас ободряюще подмигнул им и пихнул сестру, заставляя сделать то же самое. – Боги привели нас под крышу этого дома, и теперь мы защитим вас!

Лайсве выглянула в окно. День был ясный и солнечный – ни следа бури или дождя. Брат мой, Ветер, если ты существуешь, то как терпишь весь этот обман? Он не ответил. Вдали от дома, от родового святилища, Лайсве больше не чувствовала с ним связи. А может, Вейас прав, и боги – лишь сказка для простолюдинов, чтобы держать их в узде и использовать? Есть только безмолвная стихия, которой Сумеречники подпитывают свой дар.

– Так вы поможете? – впечатлительная девушка захлопала в ладоши. Старшая хозяйка, наоборот, посмурнела и задумалась.

– Конечно, это наш священный долг! – яркие голубые глаза Вейаса по-кошачьи сощурились, улыбка стала шире. Перед ней ни одна служанка в замке устоять не могла. Вот и невестка зарделась, взгляд отвела и, казалось, даже позабыла, что на запястье обручальный браслет посверкивает.

– Подкараулим куродава, придушим и сожжем, чтобы никакое демонское проклятье на вашу землю не пало, – продолжил брат и мысленно обратился к сестре: «Не сиди, словно корзину недозревшей клюквы без сахара съела. Подыграй, они ничуть не обеднеют от этого!»

Уф, мыслечтение!

Лайсве не знала, что он так умеет. Или же Вейас только притворялся бестолковым, чтобы отца позлить? Чем дальше они отдалялись от дома, тем серьезнее и увереннее становился брат, словно с его лица спадала маска детской непосредственности и проступали черты настоящего мужчины. Но иногда, как сейчас, Лайсве боялась: он вырос, а она так и осталась наивным ребенком.

Она выдавила из себя некое подобие улыбки.

– Ох, какую же плату вы за свои хлопоты потребуете? – поинтересовалась старшая хозяйка.

– Что вы, кто награду вперед подвига просит? Вот принесем вам х… – Вейас запнулся. Лайсве закрыла лицо руками. – Куродава, потом и обсудим.

«Прекрати, а? Почему тебе проще поверить в бога Ветра и колдовство полоумной старухи, чем в собственную кровь? Переночуем в курятнике – теплынь такая стоит, что точно не замерзнем. Хоря этого придушим – только милость сделаем. А без денег нам сейчас нельзя. Если кузен Петрас не согласится помочь, придется возвращаться домой. Тебе-то ничего: с девиц спросу никакого. Выдадут замуж да в степь увезут, а вот меня из ордена наверняка вышвырнут. И никакие отцовские взятки не помогут».

Лайсве отняла руки от лица и снова вымученно улыбнулась.

– Не беспокойтесь, много не возьмем. Вы и так на нас истратились.

Старая хозяйка расслабилась и подобрела.

Отужинав, они отправились ночевать у курятника, где укутались в шерстяные одеяла и бросили жребий, кому спать первым.

Выиграла Лайсве. Она облокотилась спиной о стенку сарая и закрыла глаза, прислушиваясь к доносящемуся изнутри кудахтанью. Вейас походил-походил и пристроился рядом.

– Я только малость отдохну, – сказал он и тут же засопел.

Ухнула сова, зашелся лаем дворовый пес, увидев пробегающую мимо кошачью свадьбу, и от дремы и след истаял. Лайсве поднялась и прошлась вокруг курятника, разминая затекшие ноги. В небе висел тонкорогий серп месяца, как никогда ярко мерцали звездные узоры. Пульсировал холодным белым светом наконечник стрелы Охотника – Северная звезда, по которой путешественники и мореходы сверяли курс. Близнецы направлялись прямо к ней, в царство вечной мерзлоты Нордхейма.

Лайсве приобняла себя за плечи. Одиночество казалось холоднее лютых морозов, отчуждение – горче волчьего яда. Может, стоит повернуть назад?

Вейас перекатился на другой бок и снова притих. Нет, брат верно сказал: ее простят, а вот ему пути назад не будет. Лайсве обязана идти с ним до конца – и не как вечно хныкающая и попадающая в неприятности сестра, а как брат и надежный товарищ. Возможно, это и есть ее нетореная тропа, железные башмаки, посохи и караваи. Надо все преодолеть и стать лучше – только так можно обрести свою судьбу.

Из курятника донеслись шорохи, переполошенное кудахтанье. Лайсве подхватила с земли палку и ринулась в сарай. Во тьме сверкнули глаза. Кудахтанье перешло в сдавленный хрип, почти человеческий. Лайсве замахнулась со всей силы и ударила.

Коротко пискнув, тварь с грохотом шмякнулась об стену.

В дверном проеме появился Вейас, освещая пространство лучиной, отстранил сестру и опустился на корточки рядом с поверженным зверем.

– Ну даешь, сестренка, с одного удара прикончила! – он восхищенно присвистнул.

Лайсве тоже присела. На земле еще дергалась пеструшка с разодранным горлом. У стены неподвижно лежала черно-бурое тельце. Вейас подхватил его под мышку и погасил лучину, чтобы тлеющие угли не подпалили разбросанные повсюду пучки соломы и перья.

Демона рассматривали уже на улице. Как и предполагали селяне, супостатом оказался обычный хорек. Жирный, подранный, немного облезлый по бокам и с перепачканными в крови зубами.

– Что теперь будем делать? – поинтересовалась Лайсве. За убийство хоря никто раскошеливаться не станет. Да еще и шею намылят, что байками про демона людей пугали.

– Ты пойдешь спать, а я что-нибудь придумаю, – ответил Вей не терпящим возражений тоном, вручил сестре одеяло и направился прочь от селянского двора.

Лайсве все же заставила себя вздремнуть, пока над ухом не начали драть горло петухи. Она встала, подмела перья в курятнике и закопала дохлую птицу, чтобы никто не видел.

Вейас по-прежнему не возвращался.

Лайсве не выдержала и отправилась на его поиски.

Ее повело в сторону сеновала. Она даже не могла объяснить тому причину. Стараясь ступать как можно тише, Лайсве толкнула дверь и заглянула в щель. Пахнуло пряностью сушеного разнотравья. Приглушенные стоны незадачливых любовников обожгли ей уши.

Она едва не вскрикнула. Вот Вейас и нашелся. Какой ужас!

Лайсве хотела тихо притворить за собой дверь, но ржавые петли как нарочно скрипнули.

Через несколько минут вышел Вейас в нижней рубахе. Он нес в руках сверток, от которого пахло горячей выпечкой.

– Не охай. Не совала бы нос, куда не следует, ничего бы не увидела.

– Зачем тебе это понадобилось? – Она поднялась и взяла себя в руки. – У нас же дела. Куродав, забыл? Что станет, если ее муж прознает?

– Так он сам и предложил. – Брат пожал плечами. – Наверное, надеется, что я их брак благословлю, или хочет оплату снизить.

– Оплату за что? – нахмурилась Лайсве.

– За демона-куродава, конечно. – Вейас указал на прислоненную к сеновалу жердь. На нее была насажена жуткая тварь: ярко-алая, в зеленоватых и синих разводах, желтые колдовские глаза выпучены, косматая морда ощерена, видны внушительные клыки с запекшейся кровью.

Это чудище – давешний хорек? Что брат с ним сотворил?

– Пришлось схитрить. Но ты бы видела, как селяне перепугались! Чуть ли не ноги мне целовать бросились за спасение.

Лайсве отвернулась. К горлу подступила дурнота.

– Да перестань! Не ты ли первая взялась людей обманывать?

– Я хотела развеселить детей!

– Какая разница?

Как он может такое сравнивать?!

– Нужно нашего демона сжечь побыстрее. Сомневаюсь, что краска на нем долго продержится. А потом позавтракай. – Брат протянул сверток. – Там пирожки с капустой и мясом. Только, умоляю, ни с кем не делись! Голодным и убогим твои подачки не помогут, а если ты упадешь от изнеможения, мы не сумеем оторваться от погони.

– Какой погони? – всполошилась Лайсве.