Шёпот песочных часов

Несмотря на то, что Княжевич знал этого человека уже не первый день, он до сих пор не мог привыкнуть к способности Верховного Инквизитора скрывать свои чувства за сдержанным поведением и твёрдым спокойным взглядом. Лишь изредка его истинные эмоции прорывались наружу. Вероника этой особенности, пожалуй, не унаследовала – у неё обычно всё было написано на лице.

Верховный Инквизитор согласился с ним, когда Дарий сказал, что нежелательно рассказывать кому-либо ещё правду об обстоятельствах рождения Вероники. Достаточно было того, что об этом знал Александр Владимирович Воронич, заявивший на неё право опекунства. Впрочем, и ему не было известно, кем именно стал инквизитор, когда-то влюбившийся в его непокорную племянницу. Не следовало давать такой козырь старому лису.

Ставить в известность Инквизицию тоже не стоило, поскольку это означало бы всплеск интереса к тому факту, что у инквизиторов и ведьм могут быть общие дети. К тому же, репутация Верховного Инквизитора уже укрепилась за те годы, что он занимал эту должность. Наличие у него дочери-ведьмы могло бы стать причиной немалого скандала.

Что же касалось самой Вероники, то, разумеется, дочь имела право познакомиться с отцом. Но, обсудив этот вопрос, они решили дать ей время до тех пор, пока она не закончит учёбу. Зная старшего Воронича, можно было не сомневаться, что он постарается укрепить свою власть над девушкой, где бы та ни находилась, но, достигнув двадцати одного года, она получит возможность использовать магию и принимать решения самостоятельно.

Глава 3

Лондонская погода редко радует жителей города солнечными днями, и за прожитое здесь время я вполне успела в этом убедиться. Но сегодня выдался на редкость приятный в плане погоды день. Неизбалованные солнцем жители Лондона, у которых нашлось свободное время, высыпали на улицы, чтобы прогуляться. Остальным приходилось лишь завидовать этой возможности идти по городу майским днём, наблюдать за играющим в витринах магазинов солнцем и проезжающими мимо красными двухэтажными автобусами. Несмотря на то, что я находилась в этом городе далеко не первый день, мне по-прежнему нравилось на них кататься, поэтому я уговорила Тео составить мне в этом компанию и, забравшись на второй этаж, мы проехали несколько улиц, любуясь преображённым весной городом. Мне было легко и радостно – позади остались почти все экзамены, и наступил мой двадцать первый день рождения, начиная с которого я могла считаться полноправной ведьмой.

Сойдя с автобуса, мы заглянули в небольшую кофейню и, успев проголодаться за время прогулки, пообедали. Бросив взгляд на витрину, уставленную всевозможными сладостями, я невольно вспомнила то огромное пирожное, которое мне, неожиданно для всех, включая саму себя, удалось создать на сегодняшнем экзамене. При этом я почувствовала любопытство – рискнул ли кто-нибудь попробовать это угощение размером со стол? Дарий рассказывал, что создавать настоящие продукты невозможно, но может быть, никто просто не пытался этого делать? Я и сама не ожидала, что несколько слов, которые я в шутку произнесла, окажут влияние на результат моего экзаменационного задания.

Магия созидания, которую я выбрала в качестве своей специализации, несомненно, являлась полезным, хотя и довольно сложным видом магической науки. Она заключалась в том, что маги и ведьмы создавали различные предметы исключительно собственными силами. Это требовало больших вложений энергии и на некоторое время практически полностью лишало возможности повторного применения магии.

Высшим пилотажем являлось создание магических предметов, и далеко не каждому, выбравшему эту специализацию, такое было по силам. Кроме того, это было довольно опасным занятием, поскольку свойства получившихся в результате предметов нередко оказывались непредсказуемыми. Слишком много усилий требовалось приложить и немало всего учесть, чтобы получить именно такой магический предмет, который задумывался. Все имеющиеся в мире магические предметы были в разные годы созданы сильными магами. Когда-то этот процесс почти не контролировался, но в настоящее время все создаваемые магические предметы находились на учёте МН. Разумеется, никто не доверил бы подобную задачу студентам.

Также нас учили формировать предметы, лишь казавшиеся материальными. Они представляли собой иллюзии и фантомы, овладев умением создания которых, можно было научиться делать их почти не отличимыми от оригиналов. Здесь всё ограничивалось лишь способностями и фантазией мага.

В университете и за его пределами я занималась не только той магией, которая была моей специализацией. Мне хотелось научиться как можно большему до того, как я вернусь домой, и благодаря помощи найденных Тео учителей, я изучала различные магические разделы, начиная с рунической магии и заканчивая магией крови. Но существовало и то, чему я научиться не могла, поскольку эти знания предназначались лишь для тех магов, которые выбирали соответствующую специализацию, а некоторые и вовсе были запрещены.

В качестве примера можно было привести специализацию Тео – магию пространства и времени. Соприкосновение с этими тонкими материями представляло собой столь сложную и деликатную область магии, что было даже страшно представить, сколько ему пришлось учиться в своё время. Взаимодействовать с потоком времени, искривлять пространство других, оставляя собственное недвижимым, ускорять или замедлять время – всё это нужно уметь выбравшему эту магию. Но каждое её применение требовало осторожности, поскольку могло повлечь за собой необратимые последствия и вызвать разрывы пространства. Неудивительно, что для других студентов университета эти знания оставались закрытыми. Их преподавали лишь тем, кто мог доказать, что справится с подобными задачами.

Мне пока ещё ни разу не приходилось видеть Тео за работой. Иногда я проявляла любопытство и просила показать мне хоть что-нибудь из его умений в этой области, но он отвечал, что как-нибудь в другой раз. Из его рассказов я знала, что в его семье никто из тех, о ком ему было известно, не выбирал подобную специализацию.

Размышляя обо всём этом за чашкой ароматного имбирного капучино, я вдруг вспомнила, что так и не узнала о том, какая же специализация у Княжевича. Может быть, боевая магия? Для работы в Магическом Надзоре это, пожалуй, лучший вариант, но мне достаточно было и того, что я изучила некоторые из приёмов, которые могли пригодиться мне в будущем – для самообороны.

– О чём задумалась? – поинтересовался Тео, поднимая на меня глаза поверх чашки, которую он держал в пальцах.

– Да так, – уклончиво ответила я, потянувшись за салфеткой, чтобы стереть с губ «усы», нарисованные сливочной пенкой. – Мне до сих пор не верится, что я сдала этот экзамен. Мистер Питерс был бы рад, если бы заставил меня ходить за ним ещё как минимум месяца два.

– А у Шейлы сегодня тоже экзамены?

– У Шейлы? – переспросила я, на мгновение задумавшись. – По-моему, нет. Ей больше повезло с преподавателями.

Специализацией моей подруги Шейлы, рыжеволосой ведьмы из Шотландии, стала бытовая магия. Многие считали её самым простым видом магии, что, однако, вовсе не означало, что этому не нужно учиться. Приходилось мне видеть на занятиях в университете незадачливых магов, которые умудрялись вскипятить воду вместо её охлаждения. Шейла изучала бытовую магию на более глубоком уровне, чем остальные студенты. Каких-либо серьёзных карьерных планов на будущее у неё пока не было, но зная её характер, я могла в любую минуту ожидать, что Шейла выберет из всех возможных вариантов самый непредсказуемый.

Мне было неприятно обманывать Шейлу и её парня Дина в том, что касалось моих отношений с Тео, но рассказать правду я не могла даже друзьям.

– Пожалуй, лучше поторопиться, – бросив быстрый взгляд на часы, проговорил Тео. Он поднялся из-за столика и подозвал официанта.

Оказавшись на улице, мы поймали такси и довольно быстро добрались до дома. Там уже хлопотала миссис Лукас – женщина, которая выполняла обязанности домработницы и поварихи. Комнаты были увешаны воздушными шарами.

– Я могу чем-нибудь помочь миссис Лукас? – поинтересовалась я. – Например, накрыть на стол. Или…

– Нет, – твёрдо отозвался Тео, взяв меня за плечи, разворачивая лицом к лестнице и слегка подталкивая в спину. – Это не твоя задача. От тебя требуется надеть что-нибудь красивое и ждать.

Не став спорить, я поднялась на второй этаж, в свою комнату, и распахнула дверцы шкафа. Шейла превосходно умела шить, благодаря чему мой гардероб изрядно пополнился за последнее время. Она настаивала на том, чтобы я носила платья, правда, её представления о них почему-то почти всегда включали в себя минимальную длину.

Я выбрала украшенное вышивкой белое платье, достаточно лёгкое и довольно удобное. Стоя перед зеркалом, я расправляла пышные складки, когда мне вдруг стало не по себе. Странное тревожное чувство вторглось в солнечную безмятежность весеннего дня, как набежавшая на небо туча, обещающая грозу. Прислушавшись к себе, я попыталась найти причину этого. Может быть, дело было в том, что сегодня я вступала в то самое будущее, которое ещё недавно казалось таким же далёким, как линия горизонта?

Я услышала, как кто-то постучал в дверь комнаты. Это, как можно было ожидать, оказался Тео. Он переодеваться не стал – остался в той же клетчатой рубашке и джинсах.

– Отлично выглядишь.

– Ты совсем не обязан говорить мне комплименты, – заметила я в ответ.

– Даже если это правда? Ладно, подожди, не поворачивайся и закрой глаза. У меня есть для тебя подарок.

Его пальцы скользнули по моей спине, откидывая волосы, которые я собиралась, но ещё не успела убрать в высокую причёску. Я почувствовала прикосновение прохладного металла и дыхание стоявшего за спиной Тео на моей шее. Эти ощущения были знакомыми, и меня будто отбросило назад во времени – к тому летнему дню, когда я впервые собиралась на праздник, куда допускались исключительно маги и ведьмы. Когда я открывала глаза, то почти готова была увидеть в зеркале Дария. Но мой взгляд столкнулся с отражением другого человека.

Ещё одно воспоминание настигло меня, когда я увидела, что на моей шее оказалась тяжёлая подвеска, представляющая собой целое произведение искусства. Переплетение узоров, мастерски созданные серебряные крылья, переливающиеся на свету камни. На самом же верху это затейливое ювелирное изделие увенчивал изящный маленький ключ. Всё это заставило меня вспомнить тот ключ, который надевал мне на шею Дарий и который был предметом желаний Мартина. Ключ, в настоящее время лежащий в одном из ящичков комода в моей комнате.

На какое-то мгновение мне показалось, что оба эти предмета созданы рукой одного мастера. Но как такое могло быть, если ключ я нашла в другой стране, в загородном доме, где когда-то жила моя мать?

– Тебе нравится? – спросил Тео.

– Это и есть твой сюрприз? – спросила я, оборачиваясь, чтобы поблагодарить его.

– Это ещё не всё.

Глава 4

Регина Воронич

Раскачивающаяся на ветру форточка резко хлопнула, и от этого внезапного громкого звука Регина вздрогнула, словно просыпаясь. Сидя на диване в своей комнате, она перебирала вещи, к которым не могла заставить себя прикоснуться полтора года. Чёрно-белые и цветные фотографии разных лет, подобранные на морском берегу камешки и ракушки, открытки с забавными подписями, маленькие игрушки из шоколадных яиц и прочие предметы, представляющие ценность только для того, с чьими воспоминаниями они связаны. В этих вещах сосредоточилась значительная часть её жизни, начиная с детства и заканчивая тем днём, когда всё это закончилось. Когда не стало Артура.

Регина помнила те минуты так отчётливо, будто это было вчера. Тогда она находилась в своей комнате и ждала его звонка, чтобы обсудить подарок на день рождения общего знакомого. Сидя на этом же диване, она листала страницы учебника, время от времени поглядывая на молчащий телефон и почти решив позвонить Артуру самой, чтобы узнать, куда это он запропастился. Регина уже потянулась к лежащему на журнальном столике мобильному, когда её пронзила неожиданно резкая боль, заставившая ухватиться ладонями за виски, которые, казалось, разрывало изнутри. Учебник свалился с её колен на пол, кончики пальцев успели дотронуться до гладкой поверхности телефона, но не удержали его, и тот выскользнул из рук, оказавшись под диваном.

Приступ боли прошёл так же неожиданно, как и появился. Но вслед за ним возникло ощущение нехватки воздуха, словно её, крепко сдавив, держали за шею, не давая сделать вдох. Это состояние оказалось ничуть не лучше предшествующей ему боли. Кое-как добравшись до окна, Регина распахнула его, ломая ногти, и жадно глотнула морозный воздух, ухватившись за подоконник ослабевшими пальцами. Из прокушенной губы текла кровь, но она не сразу это заметила.

Начиная приходить в себя, Регина осознала – то, что она почувствовала, являлось не её болью. Это были ощущения Артура, которые передались ей, благодаря существующей между ними связи, крепнущей с каждым днём. Почувствовать всё это на себе было жутко, но ещё страшнее и невыносимее оказалось то, что пришло после того, как она снова смогла нормально дышать.

Пустота. Ни боли, ни каких-либо других ощущений. Её будто поместили в вакуум, куда больше не проникали никакие чувства связанного с ней человека. Словно натянутая струна со звоном лопнула, и связь прервалась.

Опуская глаза на охватывающее безымянный палец кольцо, Регина уже знала, что там увидит, но при взгляде на потемневший, тусклый, мёртвый металл задрожала всем телом, не желая верить в случившееся. Она не слишком хорошо разбиралась в механизме связи между помолвленными магами и ведьмами, ведь для того, чтобы чем-то пользоваться, необязательно знать, как это устроено. Но о том, что происходит с обоими кольцами в случае смерти кого-то из двоих, ей было известно.

Дальнейшие события слились в сплошной страшный сон, который никак не желал заканчиваться. То, что происходило после того, как в комнате появились перепуганные родители, помнилось смутно. Регина слышала, когда они разговаривали между собой, чувствовала, как холодно стало в комнате, пока не закрыли окно, помнила, что кто-то вложил ей в руку кружку с горячим чаем, но не смогла сделать ни глотка. Затем она нашла упавший на пол телефон и попыталась набрать номер Артура, хотя и знала, что по нему уже никто не ответит. В трубке раздавались сообщения о том, что абонент недоступен. В это время отец потянулся к её руке и хотел снять кольцо, но Регина закричала, и мама с ужасом заявила, что нужно немедленно вызвать мага-целителя.

Это было даже смешно. Как будто от смерти можно вылечить. Именно это случилось с ней в тот день – часть её умерла, и второй оставшейся части её личности нужно было научиться жить заново. Жить дальше. Жить без него.

В отличие от многих, им с Артуром повезло. Они не просто были давно знакомы и не только происходили из магических семей, которые хотели объединиться, но ещё и любили друг друга. Именно день их помолвки Регина считала самым счастливым в своей жизни. Она представляла себе их общее будущее интересным и радостным, наполненным яркими впечатлениями. Окончить Университет Магии, пожениться, обустроить общий дом, много путешествовать, а со временем завести двоих детей. Всё в их жизни способствовало тому, что эти мечты сбудутся. Но ничему этому не суждено было случиться и, возможно, она напрасно избегала предсказателей будущего, хотя конкретных событий они всё равно не смогли бы увидеть и раскрыть.

Ещё одним потрясением стало известие о том, что они даже не смогут похоронить Артура как следует. В здании, где он был убит, случился пожар, вызванный магическим воздействием. Несмотря на приезд пожарных, было уже слишком поздно.

Началось расследование, которое проводилось Магическим Надзором в сотрудничестве с Инквизицией. Такое происходило нечасто, и всё магическое сообщество было взбудоражено. Но ещё больше удивило всех то, что виновником в случившемся оказался Карл Карлович Розенберг, известный маг, богатый бизнесмен и новый декан университета. Его дочь Инна училась вместе с Региной. К ней никаких претензий предъявлено не было, но дочь преступника стала предметом для обсуждений, а затем и персоной нон грата.

Пытаясь заставить себя не погружаться в эти воспоминания снова, Регина погладила фотографию, сделанную за несколько дней до гибели Артура. Их сфотографировали в университете, а затем прислали ей снимок. Позже она распечатала его и положила к остальным, но лишь сейчас нашла в себе силы пересмотреть все эти немые свидетельства её прошлого счастья, чтобы после спрятать их снова.