Шёпот песочных часов

Я не помнила, сколько времени проспала, но когда открыла глаза, за окном уже было светло, а из коридора доносился голос миссис Лукас, которая отчитывала Тео за то, что он не допил чай и не доел свою порцию овсянки. Это утро казалось таким же обыденным и привычным, как и предыдущие. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать события прошедшего дня.

Я сдала сложный экзамен, затем мы гуляли по Лондону, а вечером в дом пришли гости, чтобы отметить день моего рождения. Мне исполнился двадцать один год – переломный момент в жизни любой ведьмы или мага. Не было ничего удивительного в том, что после столь шумного и наполненного событиями дня ночь показалась какой-то скомканной, да и уснуть мне удалось далеко не сразу.

Вот только кое-что тревожило меня, не давая, как обычно, сразу же подняться с кровати и, умывшись, присоединиться к Тео за завтраком. Я села и, обхватив колени руками, на некоторое время задумалась. День рождения не был безалкогольным, но не столько же я выпила, чтобы не различать сон и реальность!

Я помнила, как, поворочавшись в постели, отправилась на кухню, чтобы попить воды. Полезная привычка держать на столике возле кровати бутылку или графин с водой ещё не была мною освоена, поэтому пришлось спускаться и подниматься по лестнице в полутёмном доме. На обратном пути я наткнулась на Тео. Мы были в доме одни – миссис Лукас приходила утром и уходила по вечерам. Ему тоже не спалось, и, налетев на него, я едва не свалилась с лестницы.

Дальнейшие воспоминания выглядели странно и казались куда более бледными, словно я не была до конца в них уверена. Я собиралась вернуться в свою комнату, чтобы снова попытаться заснуть – это я знала совершенно точно. А Тео… Кажется, он сказал что-то о том, что хочет ещё раз меня поздравить, а после этого…

Воспоминания о событиях ночи путались и норовили ускользнуть от меня, как рыбки в освещённой солнцем воде, если бы мне вдруг вздумалось ловить их руками. Тёплые ладони Тео на моих плечах, моя осторожная, чтобы не споткнуться на ступеньках, попытка вырваться и проследовать дальше, неловкие объятия. Поцелуй – поначалу короткий и донельзя осторожный, словно он боялся обжечься, но постепенно становившийся всё более уверенным, долгим, даже напористым. Его пальцы, развязывающие пояс моего халата, шорох соскользнувшей на ступени лестницы ткани, снова поцелуи. Прохладная шероховатость стены, к которой я оказалась прижата спиной, когда Тео вдруг резко развернулся, всё ещё прижимая меня к себе.

– Ты была обещана мне, Ники, – прошептал он мне в губы. – Ты должна быть моей. Зачем откладывать то, что рано или поздно должно произойти?

Нет, это был сон! Такое никак не могло оказаться правдой. В конце концов, никто не отвечает за свои сны, вот и мне вдруг… впервые приснилось, что между мной и Тео что-то произошло. Я огляделась. Халат мирно висел на спинке кровати, на столик была небрежно брошена книга, а на мне оставалась всё та же клетчатая бирюзовая пижама, в которой я ложилась спать.

А если это был не сон? Как мне тогда смотреть в глаза Тео? И как вспомнить, чем всё это закончилось? Ведь и поговорить об этом я ни с кем не могла. Невольно представив себе выражение лица Шейлы, если бы я вдруг сказала ей, что мне кажется, будто мой жених ко мне неравнодушен, я лишь покачала головой, не зная, смеяться мне или плакать.

В это время в дверь постучали, и Тео напомнил мне, что мы сегодня едем в Сомерсет к его родственнице, так что мне пора бы начать собираться, а не валяться в постели. Поэтому пришлось отложить на какое-то время мучающие меня мысли и приступить к будничным утренним делам, чтобы уже через несколько минут сесть за стол и приступить к завтраку. Тео держался со мной так же, как обычно, никаких намёков на случившееся ночью не делал, страстных взглядов не бросал и поцеловать не пытался, так что я почти поверила в то, что та встреча на лестнице и последовавшая за ней сцена, в самом деле, оказались всего лишь сном.

Впрочем, даже этот факт продолжал меня смущать. Пусть это был сон, но с чего бы моему подсознанию устраивать для меня такие сновидения? Я бы ещё поняла, если бы мне приснился актёр из посмотренного на ночь фильма, но почему Тео? Ещё и эти слова о том, что я была ему обещана. Подобных собственнических замашек сложно было ожидать от молодого человека, который ко всему относился с удивительной лёгкостью и беззаботностью.

Или же имелось в виду обещание, которое старший Воронич дал родителям Тео, когда мы ещё были детьми? Его решение о том, что однажды мы должны пожениться. Но Тео никогда бы не стал по-настоящему прислушиваться к словам этого семейного деспота, он ведь сам предложил мне фиктивную помолвку!

Вот только этот спектакль несколько затянулся. Из-за того, что я пообещала Тео никому не рассказывать правду, я умолчала о своей помолвке, когда встретилась с Дарием в последний раз. Из-за этого он, должно быть, решил, что я попросту забыла его и подчинилась воле человека, объявившего себя моим опекуном.

– Что-то ты сегодня молчаливая, – проговорил Тео, когда мы уже сидели в машине.

– Просто задумалась, – ответила я, возвращаясь мыслями к нашему вчерашнему разговору о моём отъезде. Почему Тео не захотел, чтобы я уехала из Англии насовсем? Он даже предложил мне работать вместе с ним, лишь бы я осталась. Может быть, просто привык к тому, что я живу в его доме? С родителями он не слишком близок, у его младшей сестры Холли своя жизнь, а близких друзей у Тео, пожалуй, нет, зато знакомых на редкость много.

– О чём? – поинтересовался он.

– О том, правильно ли я выбрала специализацию, – выпалила я первое, что пришло в голову.

– Ты сомневаешься? – удивлённо переспросил Тео.

– Иногда, – пробормотала я. – Ведь на магию во многом действуют законы физики, а, как известно, энергия не может взяться из ничего и пропасть в никуда. Так откуда же берётся всё то, что я создаю, и что будет, если однажды я не смогу восполнить свою энергию?

– Ты не пробовала спрашивать об этом у преподавателей?

– У мистера Питерса? Он бы сказал, что это не должно меня волновать. По-моему, он вообще предпочитает не посвящать студентов во многие детали того, что составляет основу нашей специализации.

– Знаешь, в моей семье многие выбирали магию созидания, – ненадолго отвлёкшись от дороги, чтобы бросить на меня внимательный взгляд, сказал Тео. – Говорят, даже мои дальние предки это делали, а они-то и вовсе не задумывались о физических законах. У них были другие проблемы – как избежать инквизиторов и просто охотников на ведьм.

– Тогда законы физики и термодинамики ещё не открыли, – резонно заметила я, но последняя фраза собеседника об Инквизиции и прочих желающих погубить род магов заставила поёжиться. – На них охотились? Кого-то… поймали?

– Насколько я знаю, нет, – отозвался он. – Нашу семью словно что-то хранило. Поговаривали даже, будто кто-то из моих предков пошёл на сговор с демонами ради этого, но я думаю, им просто повезло, что удалось обойти все ловушки и сохранить фамилию Тревельян до наших дней. А сейчас и вовсе некого бояться. Инквизиторы действуют куда более цивилизованно, да и охотники на ведьм присмирели, когда люди поняли, что мы – неотъемлемая часть этого мира.

Дальше Тео начал рассказывать то, что он знал о своих предках от отца и его родственницы, к которой мы в настоящий момент ехали. Дорога прошла почти незаметно. Увлечённая разговором, негромкой музыкой и живописными пейзажами за окном автомобиля, я чувствовала всю большую заинтересованность в том, чтобы узнать историю семьи Тео, а заодно – и своей собственной.

Сомерсет, усеянный цепями зелёных холмов, оказался графством с богатой историей. Стоянки первобытных людей в пещерах, древние кромлехи, форты железного века, отголоски войн между римлянами, кельтами и англосаксами. Я пожалела о том, что у меня не будет достаточно времени для того, чтобы осмотреть все те свидетельства истории, которые хранило это место.

В Сомерсете особенно много легенд было связано с аббатством Гластонбери. Как выяснилось, именно недалеко от него находился дом, в котором жила родственница Тео. Он оказался старинным – шестнадцатого века, а то и раньше. Неизвестно, что удерживало его целостность: магия владельцев, периодические ремонты или же крепость постройки. Как бы то ни было, дом производил впечатление настоящей крепости, уютной и тёплой для своих, но неприступной для врагов.

Леди Гвендолин выглядела приятной пожилой дамой, одетой вовсе не в строгое чёрное платье, в котором я её почему-то представляла, а в удобные вельветовые брюки и просторную блузку-тунику в светло-синих тонах. Эти цвета отлично подходили к её ярким синим глазам, и даже седина в густых тёмных волосах её ничуть не портила. Улыбка у неё тоже оказалась хорошая – открытая, белозубая, располагающая.

После чая с домашним печеньем родственница Тео повела меня показывать дом и портреты предков. Сам Тео от экскурсии отказался – заявил, что уже множество раз всё это видел и теперь хочет просто отдохнуть после нескольких часов за рулём. Я не возражала и лишь в глубине души понадеялась, что леди Гвендолин окажется достаточно тактичной женщиной и не станет расспрашивать меня о подробностях моих отношений с её племянником.

Разглядывая портреты, я пыталась отыскать черты Тео, его родителей и сестры, но все лица, смотрящие на меня с полотен, были разными. Некоторые из них приковывали взгляд, заставляя задержаться. Немалое впечатление производила и одежда, по которой можно было изучать веяния моды различных веков.

– Это Вивиан Тревельян, – проговорила леди Гвендолин, когда я остановилась перед портретом красивой молодой женщины в красном платье. – Именно её семье когда-то принадлежал этот дом. Он стал её приданым и собственностью после замужества. Кстати, она практиковала магию созидания. Как и ты, моя девочка.

– Я всего лишь оканчиваю университет, – смущённо пробормотала я в ответ на её слова.

– Но специализация – это на всю жизнь, – заметила собеседница. – Говорят, леди Вивиан была лучшей в своём деле. Это её и погубило.

Я хотела поинтересоваться, что именно произошло с Вивиан Тревельян, но тут у леди Гвендолин зазвонил мобильный телефон, и она, извинившись, отошла в сторону, чтобы ответить на звонок.

Глава 8

Сомерсет, 1612 год

Вивиан проснулась и несколько мгновений неподвижно лежала, наслаждаясь лучами солнца, которые, словно последний подарок ушедшего лета, заливали комнату. Затем осторожно, чтобы не потревожить спящего мужа, выбралась из постели и, закутавшись в наброшенную поверх ночной рубашки шаль, вышла в коридор, чтобы заглянуть в соседнюю комнату и проверить детей. Оба мальчика ещё крепко спали, поэтому, желая ещё немного отсрочить наступление шумного дня, она вернулась в спальню и встала у окна, наблюдая за кухаркой, которая как раз отправлялась на соседнюю ферму, чтобы купить молока к завтраку.

Обычное утро, всё те же люди вокруг, такой же день, как и всегда. Легко представить себе, будто ей всё приснилось. Представить, что она никогда не склонялась над телом умершего мужа, не блуждала по лондонским улицам в поисках человека, который скрылся с созданным ею артефактом, а сам этот магический предмет и вовсе никогда не появлялся на свет.

Но как выбросить из памяти то, что всего лишь несколько дней назад она присутствовала на похоронах друга мужа – молодого мага по имени Эндрю? Джон тяжело переживал его безвременную гибель и, как ни старалась Вивиан подобрать слова утешения, он продолжал мучиться при мысли о том, что не успел спасти друга. Её муж никогда не узнает, что он сделал это ценой собственной жизни, и только её вмешательство помогло ему вернуться в мир живых.

Какой удачей было отыскать шерифа Андервуда в ту ночь! Должно быть, само провидение помогло ей вспомнить, у кого из магических семей он мог бы остановиться в Лондоне. Вот только Вивиан никак не могла ожидать, что этот человек не пожелает попросту одолжить ей изготовленный её же руками предмет, и новый договор с ним окажется немногим предпочтительнее сделки с демоном.

Но ради спасения супруга и ради того, чтобы её дети не остались сиротами, Вивиан Тревельян была готова и на большее. Если шерифу нужны такие залоги с её стороны, то так тому и быть. Значит, это её судьба и её наказание за то, что она создала магический предмет столь же сильный, сколь и разрушительный. Неизвестно, как распорядится им владелец; одним лишь высшим силам ведомо, что станет с этим предметом в будущем. Она больше никогда не прикоснётся к нему.

Теперь её долг – продолжать оберегать мужа и детей, но, может быть, то, что она создаст впоследствии, поможет искупить её вину перед нарушенными ею законами и теми последствиями, которые могут случиться. Возможно, остановить их в её силах, и это место как нельзя лучше подходило для того, чтобы попытаться. Но Вивиан вовсе не была в этом уверена.

За дверью послышались шаги – проснулся кто-то из детей. Звонкому детскому голоску тут же вторили увещевающие интонации няни, которая уговаривала малыша не шуметь и не будить родителей.

Вивиан снова выскользнула из комнаты. Стоило ей оказаться в коридоре, как Джозеф бросился к ней и крепко обхватил руками её колени.

– Должно быть, мальчику приснился дурной сон, – покачивая головой, проговорила няня – молодая девушка, понятия не имеющая о том, в какой семье ей выпало служить.

– Утро настало, и сон ушёл вслед за ночью, – мягко проговорила Вивиан, подхватывая сына на руки. – Насовсем ушёл и не вернётся. Ты ведь не рассказывала им на ночь страшных сказок, Полли?

– Рассказала сказку о ведьме, – испуганно пробормотала девушка. – Но я больше не буду, леди Тревельян, клянусь вам, чем захотите! Если это моя сказка напугала его…

– Нет, – изо всех сил стараясь не рассмеяться, отозвалась Вивиан, поглаживая мальчика по тёмным кудрям. – Сказками о ведьмах моих детей не напугать, – заметила она, добавив про себя, что, пожалуй, сказки про инквизиторов и охотников на ведьм будут пострашнее. – Не бери в голову, лучше собери детей к завтраку и попроси горничную зайти ко мне.

– Слушаюсь, – быстро ответила Полли. Передав ей Джозефа, Вивиан со вздохом развернулась и вошла в соседнюю со спальней комнату, отведённую под гардеробную.

Несмотря на мирное солнечное утро, мысли её оставались мрачными, словно грозовая туча. Должно быть, шериф Андервуд в это самое время ничуть не терзался тягостными раздумьями, которые не желали её оставлять. Такие люди не ведают мук совести.