Дежа вю

– Стоять, не подходить! – отстранился от него Андрей и вытянул руку ладонью вперёд. Батюшка остановился, Андрей посмотрел ему в глаза и почувствовал, как его страх, отчаянье, душевное опустошение стали постепенно утихать, словно текст, размноженный под копирку и теряющий яркость к последнему листу. Он не увидел там ничего особенного: только мудрость, спокойствие и уверенность в себе – словом, то, чего так не хватало ему в его собственной жизни. Андрей не знал, сколько он так стоял, погружённый в свой внутренний мир, может быть, очень долго, но священник не торопил его, словно понимая, что время сейчас не имеет никакого значения…

Наконец Андрей оторвался от созерцания и, встрепенувшись, посмотрел на лицо батюшки: он увидел, что священнослужитель не очень молод, но и не стар – пятьдесят с хвостиком, может быть; что у него очень доброе, но утомлённое лицо и ясные голубые глаза, окружённые лучиками морщинок.

– Простите, отец, что не сразу поверил вам,– сдавленно сказал историк, на что батюшка улыбнулся. – Просто со мной столько всего произошло за последнее время, вы не представляете!

– Я знаю, – спокойно ответил тот.– Я всё знаю, что с тобой произошло!

Андрей с удивлением вскинул на него взгляд, а батюшка, поманив его за собой, прошёл в небольшую каморку, где стоял топчан, стул и стол с электрическим чайником. Он вскипятил и заварил чай, разлив его по чашкам, и предложил Андрею сесть на стул. Сам он опустился на топчан и повторил:

– Я всё знаю: тебе показалось, что мир изменился или ты попал в другую реальность, так?

– Да.

– Люди стали превращаться в чудовищ, а ты был их жертвой, над которой они глумились, да?

Андрей покивал, не сводя глаз со священника.

– Это повторилось два раза, сегодня третий – и они сказали тебе, что ты сам придёшь к ним?

– Именно так всё и было, отец, только откуда…

– Откуда я всё это знаю? – улыбнулся священник. – Я объясню тебе. Надеюсь, ты уже пережил достаточно и твоё сознание в состоянии принять любую истину, какой бы невероятной она ни показалась… Это началось не так давно – в 1941 году и повторяется с периодичностью в шесть лет…

– Да что повторяется-то?! – не выдержал Андрей.

– Жертвоприношение, – невозмутимо ответил священник. – Я сам был свидетелем этому девять раз, сейчас – десятый… Дело в том, что в современном обществе нечисти стало очень трудно существовать: истребив веру в Господа, государство точно так же истребило и суеверие, страх перед порождениями мрака. Согласись, насмотревшись фильмов про вампиров, монстров и прочих чудищ, люди перестали воспринимать их как нечто страшное, чего нужно бояться до дрожи в коленях… Люди перестали испускать субстанцию страха, так необходимую им для спокойного существования. Рассуди сам,– обратился он к Андрею. – Ты боишься вампиров, домовых или бабы-яги?

– Да нет, – задумался историк, которого вопрос застал врасплох. – Я боюсь заболеть раком, боюсь своего директора… опасаюсь некоторых детей… Боюсь потерять кошелёк или идти домой тёмной улицей, потому что могут напасть отморозки… но вампиров и домовых…. Пожалуй, нет, – он покачал головой.

– Так же и остальные люди: они боятся потерять работу, боятся, что их детей подвергнут насилию, да мало ли ещё какие опасности подстерегают их в жизни! Разве есть кому дело до бабы-яги и кощея бессмертного?!

Андрей улыбнулся:

– Ну и что? Нам-то что до этого?

– Нам – ничего,– согласился священник, – но им… Каждые шесть лет нечисти требуется свежая кровь, энергия, силы, чтобы поддерживать себя, поэтому они выбирают среди наиболее воинствующих атеистов жертву и доводят её до исступления, так что она сама ложится под нож палача…

– А откуда вы всё это знаете? – недоверчиво посмотрев на него, поинтересовался Андрей. – Вы сами это видели?

– Я – нет, – покачал головой батюшка.– Но мой предшественник – да! Он сам был одним из тех, кого избрала нечисть, и он смог противостоять им, после чего проникся такой глубокой верой в Бога, что стал священником и много лет служил в этой церкви. Он-то и рассказал мне обо всём…

– А где он сейчас? – с жадным любопытством спросил учитель, которому смертельно захотелось посмотреть на человека, ускользнувшего из лап страшной судьбы. – Умер?

– Нет, он постригся в монахи и живёт в монастыре в Оптиной Пустыни.

– А-а, – разочарованно протянул Андрей. – А как ему удалось избежать этой участи?

– Он говорил мне,– медленно начал священник, – что ему стало нестерпимо жалко этих людей, одержимых нечистым духом, и он молился за них… Он сказал, что на него как будто озарение снизошло: исчезли страх, боль, ненависть, обречённость, остались только любовь и сострадание к людям… Видимо, это самые страшные для них эмоции, ведь они несут только позитив, поэтому с ним ничего не произошло, наваждение рассеялось, и он смог уйти домой…

Андрей внимательно слушал, не сводя взгляда с батюшки, а тот, словно отвечая на его вопрос, продолжил:

– И вот уже много лет я служу в этой церкви, и каждые шесть лет сюда прибегают напуганные, обезумевшие от страха люди, и я рассказываю им об этом, но… всё бесполезно – нечисть продолжает набирать силу… А люди пропадают!

– Как вас зовут? – поинтересовался Андрей.

– Александр.

– Послушайте, отец Александр,– задумался учитель. – А почему именно шесть лет?

– Ну, сын мой, – засмеялся Александр. – Это совсем просто, неужели ты даже этого не знаешь? Шесть – плохое число, дьявольское, а у нечистой силы тоже есть свои традиции и предпочтения!

– А почему я?

– А вот тут разговор особый,– священник внезапно помрачнел. – С тобой у них связаны особые надежды…

– Почему?!– всполошился Андрей.

– Ты знаешь, кто был одним из твоих предков? Очень-очень дальних?

– Нет.

– Надо знать свою родословную, – вздохнул батюшка. – Одним из твоих пращуров был священнослужитель, причём очень ревностный и благочестивый, посвятивший служению Господу всю свою жизнь…

Глаза Андрея округлились от удивления.

– Ты ведь, сынок, не веруешь в Бога? – мягко спросил его Александр.

– Нет, – пожал плечами историк.– Я верю в здравый смысл, рассудок и волю человека.

– Вот именно! И для нежити очень важно не просто убить тебя и высосать до отказа твою силу, эмоции, даже кровь, а привлечь на свою сторону, сделать одним из них. Представляешь, какая это пощёчина и всем верующим, и самому Господу, и твоему предку: потомок одного из лучших служителей Бога переметнулся на сторону зла! Их позиции упрочатся во много раз! Поэтому, сынок, – священник пристально посмотрел на него.– Тебе необходимо укрепиться в своём сердце, уверовать в Господа нашего и идти туда…

– Куда?!

– К ним, к исчадиям ада.

– Но я не хочу! Я боюсь!

– Ничего не поделаешь, сынок, предначертанного избежать нельзя, но в твоих силах изменить ход событий. Ты должен. Есть ещё кое-что, – добавил он. – Тебе недавно исполнилось тридцать три года?

– Да, и что?

– Это возраст Христа, это такая дата в жизни человека, которая может изменить всё его бытие в плохую или хорошую сторону. Для тебя, Андрей, это возможность направить свою жизнь в праведное русло, ведь до сих пор ты не особенно задумывался, зачем живёшь, верно?

– Похоже, что так… – Андрей вспомнил мысли, овладевшие им, когда он стоял перед школой.

– Поэтому у тебя нет выбора, Андрей,– сказал священнослужитель, вставая и забирая у него пустую чашку.

– Мне очень и очень страшно, отец, – сознался учитель.