Метро 2033. Дворец для рабов

– Нормально, – пробормотал тот.

– А у тебя всегда нормально, – разозлился Максим. – Даже когда лежишь и не пытаешься очухаться.

– Эй… – позвал Тим. – Ты чего?

– Дороги назад у нас нет теперь, вот чего, – буркнул Максим. – Приключения начались, поздравляю.

Тим покопался в памяти. Он точно помнил, кем являлся, как его зовут, где жил и чем занимался до недавнего времени, о рации, которую нашел в подвале, и об опасной авантюре – отправиться в Москву на поиски выживших. Но! – и это довольно сильно пугало, – ничего о местонахождении поселка.

– Нету, – согласился он. – В том-то и дело.

– Значит, и ты не помнишь? – устало проговорил Максим. – Вот же вляпались. Пока ты здесь в обмороке валялся, мы с Данькой многое обсудить успели.

– И чего решили? – поинтересовался Тим с подозрением.

– Не садись на измену, командир, – успокоил Максим. – Идти, куда и намеревались, – вот чего решили.

– К тому же дядька твой, Тимур, – Данька почесал в затылке и поморщился, – кто угодно, но не дурак. Да и Витас не незнамо кто: скольким людям он мозги на место вправил – и не упомнить.

– К чему ты клонишь, Дань? – спросил Тим, размышляя о том, могли ли его последние слова, сказанные Колодезову сгоряча, окончательно решить их судьбу.

– Думаю, Витас вживил нам в мозг защитный механизм, – сказал тот, – и правильно сделал, как по мне, поскольку мало ли на кого наткнемся. Но зато, как только отыщем помощь или соберемся обратно, сразу все и вспомним.

– Оптимист, – проворчал Максим.

– Где мы хотя бы? – Тим огляделся, но вокруг простирался лишь тоннель. Еще имелась грязь под ногами, к счастью, сухая.

– Секретная ветка, – с готовностью пояснил Данька. – Такие опоясывают все Подмосковье. Вроде как одна даже к Уралу тянется.

– Откуда информация?

– Так архаровцы, которые тебя тащили, больно разговорчивыми оказались.

– Архаровцы… – Тим покачал головой. – Хм… смешно. А вы, значит, сами шли?

– Мы вообще не сообразили, что происходит, а потому и Витасу не сопротивлялись, – вздохнул Данька. – Вот и прошла, так сказать, операция заглушки части памяти безболезненно. Только когда тебя увидели – бледного и без признаков жизни, то испугались. Витас говорил: ты уж больно ретиво ему противостоял. Мне показалось, он даже зауважал тебя и точно не ожидал ничего подобного. Только он все равно ведь сильнее.

– А у тебя перемкнуло в мозгах, – добавил Максим и поинтересовался: – Ты как себя чувствуешь? Только честно, не отбрехивайся своим обычным «в норме».

Тим прислушался к себе и повел плечом.

– Голова кружится, но не так, чтобы лечь и помереть. Идти вполне сумею. Затылок еще ломит, а так норм… да хорошо все, честное слово!

В этот момент со стороны тоннеля раздался едва слышный шелест, тихий посвист и очень красивая мелодия.

– Это еще что за напасть? – прошипел Максим, хватаясь за автомат.

Лицо обдуло теплым воздухом. Легкий ветерок, принесший с собой запах резины и нежданной свежести, растрепал волосы на макушке, прошелся смеющимся шелестом по шее.

– Песня тоннеля, – произнес Тим, поднимаясь. – Пойдемте. Пока здесь безопасно, но задерживаться не стоит.

Удивительно, но его тотчас послушались и не стали расспрашивать, только Максим одарил подозрительно-задумчивым взглядом.

* * *

Под землей невероятно трудно следить за временем. Оно то замирает, то несется ошпаренной кипятком крысой. Вот и Тим больше не задумывался над тем, сколько они прошагали. Тоннель тянулся вперед, иногда поворачивая. Скоро пришлось вооружиться фонарями. Их свет выхватывал ничем не примечательные стены и по-прежнему тянущиеся канаты проводов всего в трех-пяти шагах впереди.

– Такое ощущение, словно идем в изначальном хаосе, – через некоторое время заметил Данька, и Тим не мог не согласиться с подобной аналогией. Действительно, начало казаться, будто нет ни времени, ни пространства, а существует лишь небольшой круг реальности, созданный их же воображением. Щелкни выключателем – и все, нет ничего вокруг и тебя самого.

– А в хаосе обитали разные чудовища, – вторя его мыслям, сказал Максим, и Тим поморщился.

– Отставить, – приказал он. Голос неожиданно прозвучал слишком глухо, абсолютно не так, как должен был в длинном тоннеле.

«А что, если ощущения не лгут и мы действительно в комнате, похожей на карцер, – пришла в голову несвоевременная и пугающая мысль, а перед глазами встала каменная коробка с тянущимися вдоль стен проводами и бегущая лента дорожки на полу, по которой вроде и идешь, а остаешься на месте. – Нет, бред. Сбой восприятия».

Лямка спортивной сумки оттягивала плечо, но жаловаться на это было совестно. В дорогу их снарядили не просто хорошо, а замечательно: костюмы радиационной защиты, которые они надели сразу; добротные и, кажется, совершенно новые, не ношеные, только-только со склада, армейские ботинки с высокими голенищами на шнуровке; противогазы, дожидающиеся своего часа в сумках, и дополнительные фильтры. Еще были шлемы с зеркальными забралами, надеваемые поверх противогазов, предохраняющие слишком чувствительные глаза людей, привыкших большую часть времени проводить в сумраке, от губительного солнечного излучения. Сменная одежда – камуфляж армейского образца цвета хаки. И, конечно же, оружие. Помня его предпочтения, в сумку Тиму положили не его добрый, проверенный временем, но старый «макаров», а пистолет Ярыгина модификации «Викинг» – уж неясно, где дядька его откопал, но модель Тиму откровенно нравилась. С пластиковой рамкой и регулируемым прицелом, магазин на семнадцать патронов, красивый вороненый корпус, прекрасно ложащийся в руку, – что еще нужно для счастья? Минус лишь в весе, и при стрельбе на холодную мог дать осечку, но это Тим решил в голову не брать. Ну и патрон, конечно: девять миллиметров – это не стандартные семь шестьдесят две. Но с другой стороны, не такая уж это и серьезная проблема. Кроме него, имелся «калаш», а к нему три рожка. За голенищем прятались ножны из авизента, а в них – «Маэстро»: с серрейторной заточкой сверху, стальной гардой, препятствующей соскальзыванию руки на лезвие, широким черным клинком длиной шестнадцать сантиметров с острием кинжального типа, легко втыкающимся в любую поверхность, кроме каменной.

– Командир… слышал? – Максим неопределенно повел рукой в воздухе и тряхнул головой. Бычья шея над воротником-стойкой дернулась вправо-влево, будто судорога по ней прошла или за голову Максима дернул кто-то невидимый.

«Вот дотянулся из темноты и дернул», – подумал Тим и едва не рассмеялся от глупости данной мысли. Ему внезапно стало очень весело и легко, хотя впору было испугаться: слишком быстро состояние тревоги сменилось эйфорией.

– А по этому тоннелю, наверное, никто до нас и не ходил, – явно громче, чем следовало, сказал Данька. Тим многое отдал бы сейчас, чтобы увидеть его лицо, но окликать и просить обернуться не стал.

Данька шел первым, за ним, отстав на корпус и сместившись чуть левее – Максим, Тим – на таком же расстоянии от него, но справа.

«А ведь в случае чего меня и схватят», – подумал он и вздрогнул, уж слишком внезапно прозвучали слова Максима:

– Ты там поглядывай, командир, мало ли что.

«Мало ли, – мысленно согласился с ним Тим. – Вот сейчас ты, дружище, обернешься, а вместо глаз – бельма или, того хуже, оборванные нервы, а смотришь ты внутрь себя как будто. А то и вовсе глаз нет – сплошная тьма, как у Витаса, а по щекам кровь течет, словно слезы… кровавые слезы, ха-ха».

И он ведь понимал, что представляет себе отвратительные вещи, скорее подходящие для страшилок, так любимых подростками, из возраста которых давно вышел, или скучающими патрульными, – но никак не мог избавиться от душащего его смеха.

«Витас… – попытался парень сосредоточиться на единственном реальном воспоминании и отогнать подступающую истерику. – При чем он здесь? Вряд ли пришелся к слову… вернее, к мысли. Эти глюки чего-нибудь да означают, надо лишь расшифровать их верно. Например, глаза-бельма можно трактовать как зашоренность сознания, зацикленность на своих проблемах, а внешность Максима объяснить тем, что проблемы эти он тщательно скрывает. Нет… бред. При чем здесь все-таки Витас? Он, конечно, показал себя далеко не с лучшей стороны, оказал воздействие… стоп! Если он отправил нас сюда, то вполне способен следить…»

Однако додумать он уже не успел. Кто-то внезапно постучал по плечу, и Тим обернулся машинально, совершенно забыв, что шел последним и сзади никого нет. В тот же миг его ослепил яркий электрический свет, а до слуха долетел резкий и пронзительный гудок. Тим закричал, видя, как несется на него метропоезд. В том, что это именно он, а не какое-то чудище, сомневаться не приходилось. В тоннеле зажглись давно умершие огни-светляки, их свет плясал на жестяном корпусе, покрытом голубой краской. И спрятаться было абсолютно негде!

Парень еще успел увидеть испуганно-удивленное лицо машиниста – обтянутого кожей скелета с белками выпученных глаз и точками зрачков, радужки почему-то не было. Из открытого рта вырывался отборный мат, хитро закрученный, многоэтажный и даже красиво сложенный, но ни восхититься, ни ужаснуться Тим не успел. На него наплыл поезд, а потом и вагоны. Ноги по-прежнему стояли на рельсах, Тим чувствовал их твердость, а выше пояса находился внутри состава. Справа и слева сидели такие же мумии, как и машинист: мужчины и женщины в яркой красивой одежде. Почему-то их временами откровенно отталкивающий вид нисколько не пугал.

«Ну не повезло людям, – подумал Тим, – с каждым могло случиться. К тому же души их уже далеко, а здесь катаются взад-вперед по давно заброшенным тоннелям лишь воспоминания, мгновенный ужас тех, кто не собирался умирать в одно мгновение». Откуда он знал это? Парень вряд ли мог бы ответить: словно нашептал кто-то на ухо знакомым, слышанным во сне голосом, а он и поверил – сразу и безоговорочно.

На одноместном сиденье в углу примостилась, закинув ногу на ногу, зомби в фиолетовом платье с золотой брошью на левом плече в виде яблоневой ветви. Она читала глянцевый журнал с эффектной брюнеткой на обложке. Та стояла во фривольной позе, опершись на балюстраду моста, и любовалась широкой рекой, загнанной в каменные берега, и шпилями строгого здания на той стороне. Остатки волос зомби были светлыми и при жизни наверняка очень красивыми. Будто ощутив направленный на нее взгляд, она опустила журнал и в упор взглянула на Тима ясно-синими глазами, лишенный губ рот скривился в подобии улыбки. Хотя представить подобное было мудрено: кости черепа деформировались.

– Прости, что помешал, – выдавил из себя Тим.

Зомби повела хрупким плечиком и продолжила чтение. Будто бы притормозивший во время перекрестья взглядов вагон рванул вперед с удвоенной скоростью.

Зомби справа и слева занимались своими делами, не обращая на вторгнувшегося в их мир живого человека никакого внимания. Тим чудом разминулся с парой прыгающих в проходе между креслами детей-скелетиков, его швырнуло в следующий вагон. Там шамкал что-то беззубым ртом одетый в черный брючный костюм и лакированные туфли на высоком каблуке скелет, который иначе как дамой именовать не удавалось. До слуха не доносилось ни слова, мимики, само собой, понять не вышло бы при всем желании, но Тим не сомневался, что дама возмущается: чем-то произошедшим только-только или жизненными неурядицами вообще, включая погоду наверху.