Ромео для балерины

Он злился на себя неимоверно! Ну откуда эта неловкость? Он очень хотел её видеть! "Что мешает тебе пригласить её к себе в Листовое? Тем более в такой день. А она поедет?! Что ты значишь для неё, чтобы она вот так, очертя голову, посреди ночи поехала к тебе, Уваров? И ещё.., как она должна истолковать предложение приехать к тебе? На вскидку всплывает только один вариант. И он не для таких, как Лея…"

Вэйс упал на кровать и молча уставился в потолок. "Лея, что же ты делаешь со мной? Почему всё, что связано с тобой, так запутанно, труднообъяснимо и болезненно?!"

Лея положила трубку. Ей хотелось слышать его голос ещё и ещё. "Но что она скажет ему?!" Вот нашла повод позвонить ему – поздравила. А дальше – тупик, поводов больше нет. Её неимоверно тянуло к нему: хотелось видеть его, прикасаться, просто сидеть рядом и молчать. Как когда-то с Меркуловым. Предаёт ли она его? Забыла ли она его? Нет, она не забыла. Любовь к нему так и осталась незаживающей раной. При его имени внутри происходила маленькая вспышка, как всполох. Нет, он пророс в ней навечно. Но в сердце её было полно места и для других. "Вэйс! Ну почему ты такой самодостаточный, что тебе никто не нужен?!"

* * *

Вэйс мучил компьютер, когда зазвонил телефон. В трубке плакала девушка.

– Вэйс! Это подруга Леи, Оля Керимова. Помнишь, я к тебе один раз обращалась…

– Слушаю, Оля.

– Вэйс, у нас в труппе одна змеюка устроила вечеринку в честь Леи: она из театра уходит – её в Большой пригласили.

– Я не знал… – честно признался Алексей.

– Так вот, вечеринка эта – только повод насолить Тураве. Им главное было – выманить её! Там парень один давно к Лее неровно дышит, а она его игнорирует, так он пообещал, что сегодня с другом возьмёт её силой… Они с этой стервой в сговоре. Они хотят надругаться над ней, Вэйс!!! Я не знала: я в общаге с температурой свалилась и не поехала на эту вечеринку. Мне сейчас девочки сказали, они разговор слышали и видели, как один парень ей в сок чего-то подмешал. Она ж не пьёт, она за рулём: так в сок, сволочи!

– Где она? – вскочил Уваров.

– Они в кафе "Джуна" на улице Нагорной сидят. Все наши разъехались, а Лея ещё там. С ней стерва эта и двое парней. Что делать, Вэйс?! У неё и так душевная травма, а тут они её просто добьют! – зарыдала Оля.

Компьютер так и остался включённым. Это единственное, о чём забыл Вэйс. Он сунул в карман права, натянул экипировку, обул мотоботы, взял шлем. Внутри его трясло от гнева, но голова работала, как у шахматиста. Он открыл гараж, расчехлил Kavasaki. С помощью скотча и бумаги залепил госномер. "Видеорегистратор на скорости свыше 200 км/ч вряд ли считает его, но всё-таки". Три минуты езды по посёлку по грунтовке показались ему вечностью. Наконец, Вэйс выехал на шоссе. Ровно 2,5 секунды ему хватило разогнаться до 100 км/ч, дальше он пошёл на максималке.

У Леи слипались глаза: "Что же со мной? Как я вообще поведу машину?! Нужно вызвать такси…"

Арсений заботливо склонился над нею:

– Ты устала, давай мы тебя домой отвезём. Говори адрес.

Лея назвала.

– Вот и славненько, держись за меня и пойдём, – усмехаясь, сказал он и помог Тураве подняться.

Ноги слушались плохо, она почти сразу повисла на его руке. Второй парень, то ли Андрей, то ли Гоша, держал её за талию. Она ещё помнила, что они подвели её к серой Хонде, посадили на заднее сидение. Дальше случился провал в памяти. Она уже не видела, как к "Джуне" подлетел мотоцикл, как гонщик в экипировке открыл дверцу Хонды и обронил с облегчением:

– Успел!

И, естественно, она не могла уже видеть, как мотогонщик снял шлем и этим шлемом ударил в лицо сначала Арсения, затем второго. Носовые кости хрустнули, навсегда лишая их хозяев шанса щеголять смазливыми лицами. Дальше в ход пошли мотоботы. Через минуту оба парня катались по земле, держась за пах и судорожно ловя ртом воздух. Попробовала вмешаться охрана кафе. Парень в экипировке что-то быстро им объяснил, они покивали головами и отошли, пожав ему руку. Один охранник указал на одну из машин, помог вытащить девушку из Хонды и держал её на руках, пока гонщик искал в сумочке девушки ключи от Тойоты. Затем осторожно принял от охранника спящую и устроил её на заднем сидении.

Соня Тарасюк видела всю сцену от начала до конца: она стояла и смотрела, как громом поражённая. Черноволосый парень, который появился неизвестно откуда и устроил образцово-показательный замес возле кафе, приблизился к ней.

– Ты хотела войны, сука? Ты её получишь. Чуток погодя.., а пока живи и бойся!

Тарасюк похолодела от ужаса: этот зря не обещает.

Вэйс набрал Олю:

– Оля! Это Вэйс. Спасибо, если б не ты… Короче, я успел вовремя. Где Лея живёт?

– Ох, камень с души, – выдохнула девушка. – А вот где живёт – не знаю. Старый адрес знаю, а новый нет. Ей отец другую квартиру купил, в той она не могла находиться…

– Понятно. Значит, не знаешь.

– Никто из наших не знает.

– Ладно, спасибо, Оля. Завтра у вас есть репетиция или спектакль?

– Нет, понедельник – выходной. Иначе Лея на вечеринку бы не пошла. У неё знаешь, какая дисциплина?!

– Знаю, – улыбнулся Вэйс.

Он подошёл к охранникам, что-то сказал, показывая на свой мотоцикл. Те кивнули и откатили мотоцикл за ограждение. Парень пожал им руки, сел в Тойоту и поехал в сторону МКАД.

* * *

Алексей вёз её в "Листовое". Плавно переключал скорости, объезжал ямы. Открыл ворота, загнал машину на участок. Лея тихо посапывала сзади. Вэйс открыл входную дверь пошире, почему-то вспомнил день, когда Ватутин появился на его пороге со спящей Леей на руках, и усмехнулся:

– Дежавю…

Вернулся к машине за девушкой. Взял её спящую, невесомую на руки и понёс в дом. Положил в гостиной на диван, снял туфли, тихонько сел рядом и долго разглядывал её. Сегодня она была в длинном тёмно-зелёном вечернем платье с полуоткрытой спиной: волосы собраны на затылке, подчёркивая длинную изящную шею. "Красавица дочь у Наумова!" – вздохнул он. "Что там у нас по сценарию? Изучаем стопы балерины, снимаем куртку и джинсы?" – припоминал он. Сейчас Вэйс понял, что не готов, как в прошлый раз, освобождать её от одежды: боялся, что может не остановиться…

Алексей чуть подумал, куда её устроить, достал из шкафа постельное бельё, поднялся на второй этаж. "Пусть проснётся в знакомой комнате: не испугается…" Застелив постель в маленькой спальне с фотографиями, спустился вниз за Леей.

Когда он поднимал её на руки с дивана, она вдруг потянулась, словно просыпаясь, хотя глаза были закрыты, вдруг обвила его руками и прильнула к его шее губами:

– Лёша…

У Вэйса всё оборвалось. Его качнуло – чуть не оступился. Он не помнил, как дошёл до спальни. Мягко опустил Лею на кровать, осторожно расцепил её руки на своей шее. Не открывая глаз, она улыбнулась, протянула к нему руки и прошептала:

–Иди ко мне, Лёша…

Секунда, и руки упали, она снова уже спала. Вэйс укрыл её простынёй, тихо затворил дверь, медленно, обречённо спустился вниз. Сжал кулаки и что есть силы ударил в стену. Штукатурка осыпалась, вмятина в стене окрасилась кровью от разбитых костяшек. "Меркулов! Неужели ты никогда не отпустишь её?!"

Вэйс прошёл на кухню, достал из бара кем-то подаренный коньяк "Курвуазье". Налил в бокал, выпил. Не помогало. Он не понимал: как, когда эта девочка стала так много для него значить? Он бесился и признавал её власть над собой. Ради неё он был готов сорваться куда угодно и когда угодно. Она могла остановить его взглядом, вдохновить одним словом, он был счастлив, если оказывался нужным ей. А она ускользала от него: притягивала, как магнит, и не давала ни малейшего повода подойти ближе.

Находясь рядом с ней, он неимоверной силой воли сдерживал себя, чтобы не сжать в клещи объятий и, отрезав путь к бегству, сорвать поцелуй. Он не мог понять её взглядов, и это было мучительно! Иногда ему казалось, что она смотрит на него с любовью и восхищением, и Уварова обдавал жар. Но он… боялся обмануться: это могло быть плодом его воображения.

Вэйс ещё налил в бокал и выпил. Коньяк придал ему смелости. "Сейчас поднимусь и скажу всё как есть: о ней и о себе! – решил он и уже было поднялся, как вдруг вспомнил её запрокинутые руки: "Лёша…". "Что ты хочешь услышать от неё, недоумок? – спросил он самого себя. – Что она любит не тебя, Вэйса, а Меркулова? Тебе не хватило, что во сне она зовёт Его? То есть, ты хочешь, чтобы это она бросила тебе в лицо?"

Вэйс взял бутылку, бокал и, шатаясь, побрёл к себе в спальню.

* * *

Солнечный луч добрался до подушки спящей девушки: Лея открыла глаза. "Знакомая комната", – улыбнулась она. – Какой хороший сон!" Потом полежала, зажмурившись, ожидая продолжение сна, после снова открыла глаза. "Это не сон. Я – в доме Вэйса, но как?!" Лея села на кровати. На ней было вчерашнее вечернее платье. "Я была на вечеринке, потом ребята хотели подвезти меня домой, и я сказала им адрес. Я что, сказала им адрес Уварова?" Густая краска залила ей щёки: "Боже! Что он подумал обо мне?!"

Она взяла телефон и набрала Олю: