Инверсия за тридевять парсеков

Примерно пять поколений назад линатиане сочли, что на родной планете стало слишком шумно, и ввели запрет на «лишние» звуки, оставив для них всего два часа в сутки. Чтобы говорить, петь и даже шепотом сплетничать на Линат в иное время приходилось получать разрешение. Все дело в особой атмосфере, якобы разносящей звук на много километров вокруг. Мне пока не довелось испытать на себе всю мощь линатианского «шума», поэтому такие предосторожности казались легким маразмом. Ладно бы из флаеров гудеть запрещали или отбойным молотком стучать, но устная-то речь им чем не угодила?

Как бы то ни было, чужие законы приходилось соблюдать и нам, так что Рим прав: надо как-то уложиться в те самые «шумные» часы. Опоздаем – придется объясняться письменно, а то и жестами, понятия не имею, как там у них принято. Но мне бы хоть часик, чтоб собраться с мыслями! Или два. Или недельку…

– Удачи, Саша, – бессердечно пожелала Хока, с натугой подсаживая в клетку особо упитанную тварь. – Не волнуйся, тут все будет чики-пуки! Ох, кому-то надо пересмотреть рацион…

Не думала, что когда-нибудь с тоской вспомню о времени, когда Хока была совсем новичком и ничего без меня не могла. Теперь на нее и впрямь можно было оставить отдел, не боясь, что тот в мое отсутствие превратится в руины.

Я грустно посмотрела на Рима, надеясь хоть в нем найти поддержку, но эффективнее было бы ждать сочувствия от киммы.

***

Космопричал Линат отличался от всех виденных ранее. Тишина там царила такая, что было слышно каждый шаг. Прибывших запускали небольшими партиями, какой-то магией ухитряясь не создать очередей. Мы прокрались к таможне в числе первых, стараясь топать потише, нашли свои имена в списке экипажа, удостоились кивка и были жестом направлены к планетарному транспорту. И все это без вопросов, без привычного пиканья сканера, объявлений о рейсах или потерявшихся пассажирах. Только яркие табло с призывами соблюдать тишину подтверждали, что местные вовсе не утратили дар речи.

Безопасно путешествовать по Линат можно было только под водой и на орбите. Все, что между, то и дело подкидывало несовместимые с жизнью сюрпризы: то вулкану извергаться приспичит, то шторм сумасшедший придет, то цунами полберега смоет. Даже из космоса планета смотрелась угрожающе: активная атмосфера тут и там закручивалась в характерные вихри.

Разумеется, линатиане давно научились предугадывать очередной каприз природы, но не каждый же день с ней бороться! Частые вмешательства в погодные процессы неблаготворно сказывались на эндемичной флоре и немногочисленной сухопутной фауне. Эволюция здесь протекала по оригинальному сценарию: отрастившие лапы и легкие рыбы выбрались на сушу, мрачно поглазели на все это погодное непотребство и залезли обратно, решив от греха подальше продолжить развитие в воде. И что самое удивительное, не прогадали, заняв в итоге почетную третью строчку в списке сверхразвитых цивилизаций.

Двоякодышащее население планеты жило и здравствовало в подводных городах, а суша отводилась под промышленную застройку, заповедники и отели для самых отчаянных туристов. Их реклама с панорамами диких мест сияла по всему космопричалу. Особенно впечатлял вид на залив: отхлынувшее от берега море, огромная волна на горизонте и стайка веселых серфингистов в центре кадра. Что случилось с ними после, реклама тактично умалчивала.

Мы загрузились в одну из капсул, что доставляли пассажиров с орбиты к подводным городам. Усевшись в кресло, Рим попытался объяснить мне что-то жестами, не преуспел и махнул рукой. Что именно он старался донести, стало понятно, как только «маршрутка» стартовала.

Интересно, почему представителей сверхразвитых планет так и тянет превратить родные миры в какой-то парк аттракционов?! Капсула не просто упала – она рухнула в пропасть, позволив гравитации самостоятельно рассчитывать допустимую скорость. Дав пассажирам сполна насладиться дивным ощущением размазывания их тушек по креслам, адское изобретение соизволило подключить систему стабилизации, когда я уже всерьез прощалась с жизнью. Рим успешно изображал хамелеона, меняя оттенок лица с белого на зеленовато-бурый и обратно.

Континенты Линат с высоты напоминали боровички с прозрачной шляпкой, похожей на мыльный пузырь. В центре каждого высились вулканы – точь-в-точь ножка гриба. Безбрежный океан, который по рассказам Веника представлялся мне привычного синего цвета, на деле оказался пестрым, как цыганская юбка. То ли дно было разноцветным, то ли сама вода – не разобрать. Весь путь от орбиты до моря занял несколько минут, в течение которых меня больше волновал вопрос, как удержать внутри рвущийся наружу завтрак.

В воду капсула грохнулась с таким всплеском, что могла бы спровоцировать очередное цунами. Оказавшись в море, она тонула до тех пор, пока в иллюминаторы не перестал просачиваться свет. Стало как-то не по себе, особенно когда мимо ряда пассажиров пробежал пилот.

Меня так и подмывало спросить, куда это он собрался, а лучше – побежать следом. Вряд ли, конечно, удалось бы выплыть с такой глубины, но и спокойно сидеть в субмарине, с которой только что смылся капитан, удавалось со скрипом. Рим приложил палец к губам и оттопырил большой палец – молчи, мол, все в порядке. Остальные пассажиры тоже в панике не метались, так что я немного успокоилась и прилипла к иллюминатору, пытаясь разглядеть что-нибудь в темной воде.

Впрочем, совсем темной та уже не была. Вдалеке мягко тлела странная извивающаяся полоса, сперва показавшаяся мне подводным змеем. По мере приближения она становилась все толще, пока не стало видно, что это только малая часть.

Бескрайнюю толщу воды рассекала темная туша существа с фосфоресцирующими полосами вдоль боков. Гигантская акула – с шаттл, не меньше – стремительно подплыла к нашей капсуле, в последний момент заложив вираж. Мелькнула голубым брюхом, огибая, и принялась наматывать круги вокруг, не нападая, но и не уплывая. Будто аппетит нагуливала… Обед не заставил себя ждать: наш пилот бесстрашно всплыл неподалеку от чудовища. Акула вильнула, разминувшись с ним, красиво развернулась неподалеку и поплыла обратно, разевая пасть.

Если бы Рим не зажал мне рот, я бы точно завизжала, наплевав на все запреты.

Хладнокровию нашего пилота позавидовал бы крокодил. Не обращая внимания на угрозу, он спокойно подплыл к носу капсулы и щелкнул расположенным там рычагом. Мелькнула зарница, лодка дернулась, и прямо в пасть акуле выстрелил какой-то ремень.

Тварь будто того и ждала. Охотно поймав ремешок, она вежливо притормозила, позволяя пилоту закрепить крепеж на ее голове, и уверенно рванула вперед. Капсулу тряхнуло и потащило за ней, как телегу. Пилот все так же спокойно ухватился за корпус и быстро добрался по нему до шлюза. Когда он, мокрый и довольный, вновь протопал мимо ряда сидений, у меня чесались ладони от желания аплодировать.

Путешествовать гужевым мегалодоном оказалось куда приятнее, чем падать с орбиты. Город был заметен издалека, благодаря свечению защитного купола. Вернее, куполов: у подножия столицы обнаружилась уйма мелких строений – то ли фермы, то ли частные домики. Врытые в морское дно насосы непрерывно перекачивали воду, создавая завесы из пузырьков. Когда капсула проплывала мимо такого, иллюминатор будто кипел, и создавалось впечатление, что мы в гигантской стиральной машине.

Сам город напоминал пузырь с якорем. Стенки пузыря рябили и двигались – я сперва решила, что кажется. То ли город таким образом гасил колебания подводных течений, то ли компенсировал сносы, которые неизбежно возникали бы при таком положении, то ли воду внутрь закачивал… А может, просто рыбу ловил, кто их знает, эти инопланетные мегаполисы!

Упряжная акула привезла нас к одному из шлюзов, на ходу выпуталась из узды и снова закружила поблизости, явно чего-то ожидая. И дождалась! Откуда-то сверху плюхнулся ком желтых водорослей. Рыбина удовлетворенно его заглотила и была такова. Ну кто бы мог подумать, что мегалодон может быть такой душкой! Интересно, как их дрессируют? А верховые акулы бывают? Может, на Линат есть скачки на рыбах или даже экскурсии на них?

Рим молча дернул меня за воротник, привлекая внимание. Я неохотно отлипла от иллюминатора и последовала за ним к выходу – пока пялилась на мегалодона, капсула успела пристыковаться.

На Флиберии сверху давили светила, здесь – океан. Было странно смотреть на небо и видеть, как по нему плавают рыбки. На какой глубине находится город я не знала, но судя по свету, его верхушка была у самой поверхности. К моему удивлению, линатианский мегаполис оказался вполне обычным, шумным и суетливым. Видимо, купол как-то устранял проблему чрезмерного распространения звука. Я украдкой щелкнула пальцами, чтобы проверить, и с ужасом обнаружила на себе недовольные взгляды. Громче щелчок не стал, просто его каким-то образом слышали все вокруг.

Рим поймал мою руку и красноречиво ею затряс. Синт вывел инфокно с нецензурным мнением об укачавшем его флиберийце.

Шумное Время настигло нас уже на подлете к зданию МИК, и пропустить это событие было невозможно. Молчаливые линатиане загомонили разом со всех сторон, загудели флаеры, призывно затрещала реклама в магазинчиках. Звук обрушился на нас настоящей лавиной. Ощущение было такое, будто мы на дне железной бочки, по которой кто-то кувалдой лупит.

– Здесь еще терпимо, – проговорил слегка осипший от долгого молчания Рим, пока я в панике зажимала уши. – Вот наверху свихнуться можно.

– Как они вообще живут в таких условиях?! То молчи как рыба, то башка взрывается!

– Уже не хочешь здесь поселиться?

Мы обошли двух щебечущих линатиан, вернее, Рим обошел и заодно оттащил с пути дезориентированную меня. Те не обратили на нас внимания, спеша наговориться. Их речь мало отличалась от песен: такой же мелодичный перелив без пауз. Но когда эта «музыка» звучит отовсюду разом…

– Зато тут крутые акулы, – неуверенно заметила я. – И не жарко.

– Акулы – развлечение для туристов, местные на них не ездят. А насчет жары – ты это серьезно?

Температура и впрямь была отличная, но, конечно, не для флиберийца. Рим ежился, неприязненно поглядывая на холодное солнце. Отсюда оно казалось зеленым и размытым, а облака успешно заменяли рыбы, то и дело перекрывающие звездный диск.

Архитектура Линат мне нравилась больше флиберийской. Единого стиля здесь не было, будто все это проектировали и строили сотни разных людей с непохожими вкусами и без малейшего плана. Получилось вразнобой: тут крохотный домишко, там – монументальная махина в сто этажей. Риф напоминает: что-то непонятное, бесформенное, но яркое и занятное, с кипящей вокруг жизнью и собственным колоритом.

Растительность здесь практически отсутствовала, но воздух оставался свежим настолько, насколько это вообще возможно в упрятанном под воду мегаполисе. Такое ощущение, что город периодически проветривался. Я опасливо покосилась наверх, на мерцающий в вышине купол. Он же не откроется?..

Нужный нам филиал МИК занимал здание, похожее на коралловую горку. Строгий логотип корпорации на фоне светло-желтых стен смотрелся неуместно, будто капризная роза в пустыне с кактусами. У меня вновь противно засосало под ложечкой. Рим глянул на мое стремительно бледнеющее лицо, но на этот раз смолчал. Признал случай безнадежным.

Внутри нас ожидал привычный белый интерьер и непривычная флиберийка в строгом платье и на каблуках. На вид она была младше меня, зато заметно выше. А еще у нее был маникюр! Никто из знакомых мне флибериек не отращивал гламурные ногти, и я была уверена, что эта раса вообще не приемлет подобные глупости. Впрочем, в остальном она не отличалась от соотечественниц: белые волосы, глаза цвета банановой кожуры и фигура воительницы-амазонки оказались вполне стандартными.

– Саша, добро пожаловать! А ты, должно быть, Айримир, – без проблем разобралась она, с радушной улыбкой подходя к нам. Стрижка у нее была короткая, с почти выбритым затылком и косой челкой, а экзоскелет вычурный, узорный, больше похожий на украшение. – Меня зовут Тори, рада знакомству.

– Тори? – недоуменно переспросил Рим.

Ну да, всего два слога, которые даже можно произнести с первой попытки. Для флиберийцев, с их стремлением ломать языки, и впрямь необычно.

– Все правильно, – понимающе улыбнулась та, протягивая ему ладонь тыльной стороной вверх. Рим как-то замешкался, но ненадолго. Приветствуя друг друга, флиберийцы соприкоснулись только кончиками пальцев, меж которых будто электричеством мигнуло. – Вон там ожидающим предлагают чудесный кофе, Айримир. Саша, прошу за мной.

Рим намек понял и навязываться не стал, послушно отойдя к зоне ожидания. А я потащилась на казнь.

***

Допросная прикидывалась уютным кабинетом в светлых тонах, палач – добрым соседом с хлебом-солью. Вернее, с пирожными и чаем, которые ко мне придвинули, едва я опустилась в предложенное кресло. Честь пытать меня досталась шиприанину, похожему на постаревшего Финика. Тори скромно пристроилась в уголке и уткнулась в планшет. Судя по движениям наманикюренных пальчиков, она там не рабочие записи вела, а резалась во что-то нехитрое.

Обстановка разительно отличалась от той, к которой я успела привыкнуть в полиции, хотя по сути своей конфликтологи мало чем от нее отличались. Это такая «полиция перед полицией», корпоративные следователи, местная охрана, задача которой – следить, чтобы сотрудники МИК пореже становились "клиентами" копов настоящих. Влезть в чужую голову, понять, что там варится, вовремя убавить огонь и вложить в кастрюльку полезный ингредиент – вот их главная цель. Если кто-то нарушал дисциплину, с этим разбирался конфликтолог, если произошла стычка между коллегами – выяснял, кто виноват. Практически все внутренние противоречия МИК решала с их помощью, привлекая полицию лишь в крайних случаях.

За глаза конфликтологов еще звали «ищейками» – за умение раскапывать чужие секреты. Благодаря этому, большая часть конфликтов пресекалась еще на стадии зарождения.

Посредством увольнения, например.

– Добро пожаловать, Саша! Как долетели? – издалека начал шиприанин.

«С ветерком!», – чуть не ляпнула я, но вовремя спохватилась. Ветерок в вакууме, ага! Вот и доказательство слабоумия неугодной землянки, долго мучиться не надо.