Двадцать ноль ноль

– Искали… вот, – покаялся Стасик и отцепил с багажника гнутую железку.

– Отвалилась, пока по траве брели. Вторая где-то там. Мы тебя крикнули, а тут вот он, – брат кивнул в сторону давно скрывшегося за склоном парня, с грустью посмотрел на велик, – теперь мне от папки влетит, Инвайт на мою голову.

– Не влетит, – Вика порывисто обняла брата, потрепала по макушке, – вот вторая, – показала на свой багажник и достала крепление из кармана.

– Фу-уф! Пронесло! – воодушевился брат, – бол-спас! – выдал одно из своих фирменных сокращений. – А ты зачем про собаку кричала? И кличка такая грозная – Казбек.

Вика пожала плечами – сгоряча чего только не придумаешь. Но ведь сработало – этот парень ушёл.

А как он уходил… Небрежно и не спеша, словно хищник на своей территории. Развёрнутые плечи и капюшон куртки, чуть съехавший на бок и оттянувший воротник. Руки в карманах. Вразвалочку, снисходительно неповорачиваясь к какой-то истеричке, зовущей несуществующую собаку.

Девушка нахмурилась. Глупо она выглядела, наверное. Хотя, какая разница? Нечего переживать из-за этого начинающего гангстера. Она его наверняка больше никогда не увидит.

Пристроив педали на багажник, мальчишки унеслись под горку вниз. Стасик впереди, привстав словно в стременах, а Валька следом, едва успевая отталкиваться носками кедов и каким-то чудом чудесным удерживая равновесие.

Вика задержалась чтобы повыдёргивать траву из велосипеда и вытряхнуть мусор из кроссовок. Над бескрайним сумрачным лугом вдруг тревожно ухнул филин. Звук медленно растворился в темноте и следом замолчали кузнечики. Даже коростель затих где-то в глуши. В наступившей тишине Вика явственно ощутила тяжёлый, тревожный гул. Будто глубоко под землёй запустилась гигантская турбина или заработал мощный двигатель. Под ногами прошла вибрация. Спустя пару мгновений эта дрожь земли почти исчезла в далёкой глубине. Осталось лишь слабое гудение, словно фон от включённой на полную громкость, но молчащей концертной колонки.

Вика оглянулась на сумрачную тропинку позади и поспешила догонять мальчишек.

Всё-таки очень странное место, этот пруд с кольцом-переливом.

А дома после остывшего ужина и крепкого выговора от родителей за позднее возвращение – причём, Вика оказалась дважды виновата – она присела на краешек Валькиного дивана, легонько потрясла за плечо сопящего в стену пацана.

– Ты видел пруд? – наклонилась она к его уху.

– Какой ещё пруд? – недовольно буркнул мальчик.

– За горой, после поворота на Камышовку.

– Не видел и видеть не мог. Нас там не было, – так и не повернувшись ответил Валерка.

– Как это не было? Вы мне с вершины Сокольной горы махали.

– Мы? – вскинулся в постели мальчишка, – Да мы совсем другой дорогой ехали. От Колковского леса, через поле до берёзы.

– Очень странно…

– А что за пруд?

– Ничего, обыкновенный пруд в чистом поле. Спи.

– Ну Вик? – заинтересовался брат.

– Спи, завтра расскажу, – Вика укутала братца по макушку и чмокнула через одеяло.

– Ой, фу, – Валька закопался ещё глубже.

А Вика вдруг поняла, насколько она на самом деле любит этого временами вредного, но в целом доброго, отчаянного искателя приключений. Она здорово перепугалась, особенно когда увидела рядом с ним этого – из туннеля.

Но несмотря на благополучное завершение приключения, её никак не покидали тревожные мысли. От удара молнии в берёзу и в антенну было не по себе. Исчезло чувство безопасности, а реальная возможность пожара совершенно лишила спокойствия. Чужаки, спрятавшие что-то в туннеле под прудом, вызывали злость и возмущение, словно они закопали свою гадость прямо в Викином огороде. И нахальное игнорирование её этим парнем в куртке со светлой полосой добавляло в общий коктейль бешенство.

И не много ли молний для одного дня?

Но было и ещё кое-что. Воспоминания из глубокого детства, такого далёкого, что Вика и сама сомневалась в их достоверности. Но она помнила.

Помнила светящееся кольцо в ночном небе, плохо скрытую тревогу в глазах бабушки и собственный пронзительный плачь от сильного детского испуга. Всё это было с ней?

– Не бойся, милая, не бойся, это просто гроза такая, – успокаивала Вику бабушка.

Но в тёмно-синем небе продолжало пульсировать электрически-фиолетовое кольцо. В небе с восточной стороны, где-то там, над обнаруженным сегодня очень странным прудом.

Спасатель.

– Ну, ба-а, я не хочу-у, – слышалось сквозь сон из кухни.

Вика едва приоткрыла глаза, похлопала по стулу у кровати.

Сколько же время? И где часы? А точно… в пруду.

– Ну сколько можно его пить? – занывал на кухне Валерка, – меня Стасик ждёт.

Пока Вика одевалась и заправляла постель, братец умудрился улизнуть обратно в комнату, оставив нетронутой чашку молока, что заботливо налила бабушка.

За завтраком бабушкой же, в свете последних событий, было принято решение о продаже молока. Излишки всё равно не съедались, даже в виде творога. Для этого было составлено объявление и после завтрака состоялось торжественное наклеивание тетрадно-клетчатого листочка на стену деревенского магазина. Церемонию проводили Вика и мама, а Валька стоял рядом и с невозмутимым видом ожидал покупки мороженого. Ещё и горд был, ведь именно благодаря ему у них теперь есть маленький семейный бизнес.

Мороженое холодило губы, а лицо обдавало жаром позднего июньского утра. Вика возвращалась из магазина знакомой с детства дорогой.

Асфальтированная, потрескавшаяся, она словно мост соединяла две улицы. Нижняя, на которой жила Вика – ещё сохранила очарование старины и радовала глаз деревянными кружевами цветных наличников и карнизов, просторных крылечек, резных дощечек заборов, раскидистыми букетами пионов в полузаросших палисадниках. А центр села облюбовали приезжие богачи, выстроившие коттеджи в живописной тихой деревеньке с минимально необходимым уровнем «цивилизации». Как то: магазин с полным городским ассортиментом, телефонная сеть, что странным образом до сих пор работает и даже асфальтированная дорога. По старой памяти местные называют её Трассой, хотя пробки на ней случаются только из-за упрямых коров, а в вечерний час пик нередки ДТП из одних только велосипедистов.

Село Высоково нашло себе удобное местечко меж двух гряд высоких холмов, что тянутся с северо-востока, от бескрайнего соснового леса, на юго-запад, до березовых рощ с опушками покосных лугов. А у их подножья приютились полторы сотни домов, разбежались на две улицы и хутор за черёмуховым болотом. Петляющий среди зарослей ручей, что в былые времена гордо именовался рекой Миянгой, за лето покрывался ковром ряски, пересыхал, лишая пацанов рыбалки. Единственный деревенский пруд Жерелка с илистым дном в жаркие дни превращался в котелок с мутным бульоном. А в прохладную погоду и по вечерам из прибрежных зарослей доносился хор возмущённых лягушек.

Вика подумала про пруд с кольцом-переливом и обрадовалась, что брат благополучно забыл про него. Купание в неизвестном водоёме, к которому регулярно наведываются подозрительные личности, никак не походило на безобидные летние развлечения. Хватит с мальчишек и деревенского.

Валька с тоской посмотрел в его сторону, перевёл взгляд на маму.

– Даже не думай, вчера вечер был холодный, – мама угадала его мысли, даже не взглянув на сына. – Вот постоит тепло дня два и пойдёшь купаться.

Дня два! Это ж целая вечность.

– Ничего, лето длинное, успеете отмокнуть в этом болоте, – мама продолжала читать мысли, но свои ответы предпочитала озвучивать.

А на повороте с Трассы Вальку поджидал Стасик. Нетерпеливо перетаптывался, глаза горели предвкушением новых проказ.

– Только в воду не лазить! – строгое мамино напутствие долетело до мальчишки лёгким дуновением ветра.

Ребята были лучшими друзьями и отличными хулиганами. Отпетыми, как признавались сами, едва ли понимая смысл этого слова. Деревенские кошки, завидев эту парочку, спешили скрыться с глаз, собаки, осторожно помахивая хвостами, торопливо удалялись по неотложным собачьим делам. Косари с матюгами разбирали поставленные посреди покосов шалаши; рыбаки, ругая мальчишек на чём свет стоит, вытаскивали из пруда связки пенопласта – погибшую во время ожесточённых боёв флотилию; а бабушки загоняли домой малышню, едва ребята показывались на улице. Справедливости ради стоит сказать, что мальчики, в общем-то, были добрыми и зря никого не обижали, просто иногда так получалось. Да и не только они хулиганили в деревне, мало ли другой шпаны. Но все подвиги безоговорочно присваивались им, так как не было в деревне персонажей более шумных и колоритных.

А ещё Валерка рос полной противоположностью сестры. И внешне, и по характеру. Вика отличалась спокойствием и строгостью, частенько излишней. Эта правильность иногда раздражала её саму, но стоило куда-нибудь «влипнуть», как события начинали развиваться по сценарию фильма-катастрофы. Вообще, Вика считала, что ей везёт. Как утопленнице в банный день. Особенно на всякие приключения. Вчерашняя история тому пример.