История для взрослой девочки, или Как противостоять дьяволу

Сначала по дому распространялся ароматный запах сдобного теста. Потом уже выкладывались на стол готовые куличи. Мы с братишкой покрывали эти куличи сахарной глазурью, предварительно взбив её своими руками. Один маленький кулич нам разрешалось испробовать ещё до наступления праздника. Между нами возникал спор, кому достанется самая вкусная верхушка – та самая, с глазурью Как – то так получилось, что при ругаемых сейчас всеми коммунистах, праздник Пасхи отмечал почти весь народ. Помимо этого, на следующий день в школу приносили те самые куличи с глазурью. Не наблюдала, чтобы кого-то преследовали по этому поводу. Выдвинутый на заре коммунизма лозунг свободы вероисповедания соблюдался. В повседневной жизни очень часто на бессознательном уровне изрекали фразу Побойся Бога! Тогда это означало – Будь порядочным. Имей совесть!

Особенно я благодарна учителям и ребятам, с которыми училась. У меня никто ни разу не спросил о моей маме. Не касались этой темы никогда, боясь мне навредить. Кто – то знал всё, кто-то знал лишь немногое, но все молчали и все уважали меня. Сейчас я преклоняюсь перед этим чувством такта у обычных советских людей, с которыми я прошла часть своего пути. Соблюдалось очень простое правило – не причинять каким-либо словом душевной боли. В такой простой форме выражалось добро. Тогда это было обычным явлением. Оценила его намного позже. С исчезновением страны исчезло уважение к человеку, всего в один миг он потерял свою ценность, превратившись в обычный товар с ценником. Человеку стали постоянно напоминать, что он никто, указывая, тем самым, ему место в новом обществе. Только благодаря полученным знаниям и своей огромной силе воли я не допускала таких напоминаний по отношению к себе. Добро исчезло с горизонта. Мне даже казалось, что людям давали понять, что добро вновь не вернётся, пытаясь запугать напрямую. Каким мощным потоком в те годы, когда умирала страна, обрушилась намеренно агрессивная подача информации. Представители новых законов новой страны вовсе не обременяли себя такой мелочью – вдруг для чьей-то души их резко брошенные слова окажутся болезненными. О душах забыли напрочь. Это сокровище уронили на землю и растоптали. Память сохранила то время, когда мы берегли свою душу.

Река жизни текла, я переходила из одного класса в другой и ожидала маминого возвращения. Зимой во время гололёда бабушка поломала руку. Почти вся домашняя работа легла на мои плечи. Приходила со школы и под бабушкиным присмотром готовила обед.

Почти всех детей вокруг меня за что-то наказывали, они делали то, что запрещали им родители. Я не знала, как это быть наказанной, наказывать было не за что. То, что я должна была делать, я знала чётко и всё выполняла сама без всяких на то указаний и напоминаний.

Произошёл только один забавный случай, когда я себе позволила вольность. Советские времена сейчас кажутся очень далёкими и вспоминаются с улыбкой. Многие знают, что советские люди очень любили смотреть индийские фильмы. Эмоциональные сцены заставляли зрителей смеяться и плакать навзрыд. переживая по-настоящему все события, показанные в фильме.

Моя бабулечка не была исключением, также обожала индийские фильмы, как и весь народ. Поход в кинотеатр был одним из её немногих любимых развлечений. Тем более, сеансы проходили в самом настоящем театре с красивыми высокими колоннами. Здание театра было построено ещё до революции дворянской семьёй, которая владела местными землями. Было особенно приятно сидеть в красивом зале с красными ковровыми дорожками.

Так вот, бабушка с тётушкой ушли в кинотеатр смотреть индийский фильм. Мы с подругой почему – то решили их встретить вечером после сеанса. Подумали, что им будет приятно. В толпе выходящих с сеанса людей мы их не нашли и вернулись домой. Сюрприза не получилось, а их реакция оказалась неожиданной. Наши благородные намерения не оценили. В доме устроили переполох, считали, что мы пропали и переживали за наши драгоценные жизни. После строгого замечания я оказалась в любимых бабушкиных объятиях. Мне простили моё непослушание.

Дома, да и в школе привыкли к моему статусу отличницы. Сама я этот факт не особо ценила, так как учёба давалась абсолютно легко. Но для бабушки мои успехи были подарком. Особенно любила она приходить на школьные линейки в конце учебного года. На этих торжественных линейках отличникам под звуки духового оркестра вручались почётные грамоты. Моя грамота сразу переходила в бабушкины руки, она их все хранила. Это было частью её жизни, которую она героически посвятила мне.

Когда мне было два года бабушка специально возила меня крестить в церковь, находящуюся в ближайшем городе (или районном центре) Вадинске. Я запомнила это название из бабушкиного рассказа. Первые два класса в школе ходила с крестиком. Потом меня в первых рядах, как тогда говорилось, принимали в пионеры, затем – в комсомол. Бабушку это ничуть не смущало. Она спокойно говорила: – Теперь можешь хоть кем быть, крестик тебя защищает. Она будто точно знала, что со мной ничего плохого не должно произойти.

В доме в углу одной из комнат стоял высокий резной столик, с маленькой круглой столешницей. Там же в углу на стене висела икона, и по церковным праздникам горела лампадка. Маленькой я это место в доме боялась, помнила бабушкины наставления. В моём представлении тогда был кто – то наверху на небе, кто следил за нами. Бабушка объясняла, если мы будем совершать плохие поступки, нас непременно накажут. Поэтому жить надо правильно, чтобы никто не плакал от твоих слов и действий. Я всегда боялась, что кто – то строгий рассердится на меня. Крестик где-то затерялся, но всегда ощущала, что бабушка своими молитвами наперёд помогала мне. Теперь я говорю своему сыну – Ни одно твоё слово не должно ранить человека.

Глава 5. У меня появилась младшая сестра

Мамино пребывание в колонии закончилось, и её перевели на поселение (я до конца не понимала смысла этой процедуры) в Ростовскую область. Пока я продолжала свою учёбу, маме надо было устраивать свою жизнь. В том посёлке на сто каком – то километре от Ростова ей надо было прожить ещё года два. Там она знакомится с мужчиной, который станет её вторым мужем. Брак они, правда, оформят через несколько лет позже. Слова телеграммы, которую прислал нам будущий отчим, поразили нас, как гром среди ясного неба. В телеграмме сообщалось: родилась дочь. Назвали Анфисой. Мы узнали, что Анфисой была тётя отчима, которую он боготворил.

Само рождение ребёнка было, разумеется, закономерным и естественным явлением, когда мужчина и женщина живут вместе. Но нас это событие привело в некоторое замешательство. С того дня в дедушкином доме впервые стали говорить шёпотом. А однажды я услышала, как бабушка плача, опасалась, что маме с рождением ребёнка будет не до меня.

Тревога закралась, но быстро исчезла. У меня не было причин чего – либо бояться. Со мной рядом были два дорогих мне человека. Они – мой мир и моя защита. К тому же, надо признать один очень значимый для меня факт. Чем старше я становилась, тем чаще и отчётливей появлялась мысль, что настоящей близости с мамой у меня так и не случилось. Время, когда мы, наконец, будем жить вместе, так и не наступало. Приходилось постоянно ждать.

Через полгода после рождения сестры я должна была закончить восьмой класс школы. Без мамы прошла целая вечность. Страшно признаться, мне было больно, что с маминой стороны я не видела никаких попыток сблизиться со мной. А сейчас ей, тем более, будет не до меня. У меня никогда не было тех душевных бесед, которые обычно бывают у девочек с их мамами. Все свои переживания я носила с собой, ни с кем не делясь.

Бабушкино беспокойство и её разговоры с дедушкой по вечерам шёпотом о том, что со мной делать дальше, поначалу приводили меня в смятение. Я стала разговаривать (в уме) сама с собой. Сама у себя спрашивала и сама же себе отвечала. Я пыталась найти ответы в книгах. Я погружалась в свой внутренний мир, только там мне было легко и спокойно.

Я «вклинивала» себя в какую-нибудь сказку. Думаю, не зря же человечество придумало сказки, в них не только ложь. Все сказки всегда имели хорошее завершение. Вот и я создавала в своём воображении красивые сценарии, лукаво улыбаясь. По каким бы путям – дорожкам мне не пришлось бы идти, я непременно должна стать счастливой!

Так я думала, засыпая. Придуманные картинки накладывались одна на другую, пока не оставалась последняя – тёмное небо с мириадами звёзд. Звёзды принимали меня в свои объятия. Душа успокаивалась, испив чудодейственный напиток.

Дедушка, находясь на пенсии, подрабатывал сторожем в Доме Быта. Его ласково называли ночным директором. Бабушка, сколько её помню, была домохозяйкой, все силы отдавала внукам и дому. Сколько позволяло им их здоровье, они меня тянули. Каждый год перед началом школьных занятий совершали поездку в Москву за покупками. Заодно баловали себя экскурсиями по столице. ГУМ был обязательным местом посещения, как и для всех остальных приезжающих в этот город. Помню очередь в Мавзолей, которую мы с дедушкой отстояли. Внутри был какой – то мрак, я ничего тогда не поняла. Второй раз в Мавзолее были с сыном в 2011 году. Эпоха ушла, ушло и величие эпохи.

Теперь уже дедушке становилось всё тяжелее. Очень сильно болели ноги, ходил он с трудом. Ради моего будущего решили меня отправить жить уже насовсем к маме и отчиму, согласовав прежде с ними этот вопрос. Меня передавали из рук в руки.

Уже куплены билеты, определён день отъезда. В тот момент мне казалось, что какая – то часть моей жизни, возможно, самая лучшая исчезает безвозвратно. Я должна покинуть таких близких и дорогих мне людей, оторвать кусочек себя и отправиться в неизвестность. Меня нисколько не пугали ни новая школа, ни новые одноклассники. Меня мучил вопрос: нужна ли я новой семье?

Как обычно, я с вниманием слушала дедушкины наставления. Он разъяснял, что я уже достаточно взрослая, чтобы понять простые правила. Я должна была понять, что у моей мамы была несчастная жизнь, ей пришлось много страдать. И сейчас она имеет право на счастье. Я должна ей во всём помогать, жалеть и не причинять зла. Для чего дедушка мне всё это говорил, ведь я вообще никому ещё не причиняла зла.

Поезд мчал нас в город Ростов-на Дону. Вместе с поездом я пересекала границу, за пределами которой беззаботная наивная девочка должна преобразиться в мудрую девушку. Я уже ощущала это превращение, чувствуя тяжесть ответственности взрослого мира. Неужели жизнь представляет собой только вечный путь по преодолению трудностей? Моя юная душа стонала. Я понимала, что дедушка привезёт меня и уедет обратно домой. Оборвётся последняя ниточка, которая связывала меня с теми, кто так отчаянно любил меня.

Я должна буду посмотреть неизвестному миру в глаза. Кем он окажется для меня – другом или врагом? Он манил меня и пугал. Мне пришлось сделать первый шаг навстречу. Знала бы я, сколько мне предстоит сделать ещё таких смелых шагов в неизвестность.

Глава 6. Школьные годы в г. Ростов-на-Дону

С прибытием в г Ростов-на-Дону на меня обрушилась буквально океанская волна эмоций и впечатлений. Вокруг меня появились новые лица, я каждый день соприкасалась со всем новым и необычным. Мне нужно было привыкать к иному образу жизни.

В посёлке, где проживала мама с отчимом, была только начальная школа. Поэтому решили, что меня примут к себе родители отчима в их небольшую квартирку в старом доме. Так как я до восьмого класса изучала французский язык, мне стали искать соответствующую школу. Недалеко оказалась школа с физико-математическим уклоном и с изучением французского. У школы была отличная репутация с высочайшим уровнем преподавания и, следовательно, с высокими требованиями. Отчим предложил мне попробовать свои силы, а вдруг справлюсь. В той школе мне предстояло учиться следующие два года.

Ростов мне сразу понравился. Я не успевала перечислять, что меня поражало: было жарко, ярко, шумно. Сразу бросалось в глаза, что на улицах было много людей разных национальностей, это был гостеприимный город. Все мирно и дружно существовали бок о бок, совершенно не зная ещё такого понятия, как толерантность. Когда со всех щелей будет доносится до людей призыв о том, что они должны быть толерантными, той искренней дружбы и тёплых отношений уже не будет. Если бы мы знали, сколько ещё всяких противоречий предстоит нам пропустить через своё сознание.

А пока я наблюдала за всем происходящим вокруг себя. Я заметила, что люди говорили очень быстро и громко. Наверное, ритм жизни всё объяснял, люди здесь были пошустрее. Там в районном центре у дедушки жизнь протекала медленно, степенно, и речь была не столь быстрой.

Ростов – город контрастов. Мне нравились центральные улицы с красивыми многоэтажными домами и яркими витринами магазинов. Если спуститься вниз к Дону, то вид стареньких двухэтажных домов двухсотлетней давности переносит тебя в другую историческую эпоху. Несмотря на свою ветхость старенькие районы умиляли меня, я с уважением относилась к их историческому возрасту.

Родители отчима: баба Соня и дед Петя, как раз, жили в таком историческом доме на улице Станиславского. Улицу составляли дома дореволюционной постройки. Такие дома когда-то населяли купцы со своими семьями и челядью. Не знала, что слово челядь снова вернётся в наши жизни.

Это были, в основном, двухэтажные дома с подвальными помещениями. Окна подвальных помещений лишь немного поднимались выше уровня земли. По всей видимости, внизу обитала прислуга. Когда я смотрела на эти окна, я представляла себе, как когда – то давно до меня там трудились подмастерья. История – коварная дама, имеет свойство возвращаться.

Дом новых родственников находился на вымощенной булыжником улице, по которой с шумом сновали туда – сюда трамваи. Поначалу мне мешал этот шум громыхающих трамваев, пришлось привыкать. Каждый раз, когда проезжал трамвай, в доме дребезжала люстра и двигалась со звоном посуда в буфете. Мне это напоминало кадры из фильмов, я опять чувствовала дыхание прошлой эпохи. Арка с железными воротами вела внутрь двора, экзотический вид которого приводил меня в восторг. Это точно сравнимо было с эпизодом исторического фильма.

Квартира новых дедушки и бабушки находилась на втором этаже. Подниматься приходилось по старенькой деревянной лестнице, ступеньки которой жутко скрипели и прогибались под каждым шагом. Я поднималась и чувствовала, как они этим звуком выражали своё возмущение нещадно долгой их эксплуатацией. Я старалась ступать легко, выражая, в свою очередь, им почтение к их возрасту. Перилла, пережившие сто слоёв покраски, тоже шатались, но никто из обитателей не беспокоился по этому поводу. К неудобствам быта относились легко, просто не замечали их. Самое необходимое удобство – туалет находился в центре двора.

Зато наверху на втором этаже находилась чудная веранда и небольшой балкон, который делился с соседской квартирой. С окон веранды можно было любоваться потрясающим видом на Дон. Надо заметить, что ближе к Дону уклон был большой, и крыши невысоких домиков не мешали любоваться пейзажем. Вниз от нашей улицы шёл крутой спуск, свободно можно было видеть кроны деревьев нижних улиц и другой левый берег Дона.

С каждой квартиры вид с внутренних милых балкончиков выходил к центру двора. С самого утра и в течении всего дня соседи видели друг друга, почти ничего невозможно было утаить. Было заметно, кто когда вышел из дома и когда пришёл обратно. В общем, жизнь была у всех на виду, скрывать особо было нечего. Мне нравилось неподдельное внимание милых соседей друг к другу.

Подвальные помещения на тот момент были заколочены, лишь в небольшом закутке дворник хранил свой инвентарь. По-новому ощущались не только звуки, но и запахи. Запах дореволюционного старья, начинающийся со входа в арку, переходил в невероятный запах жареного болгарского перца, базилика и рыбы. Запахи исходили от содержимого сковородки на электроплитке, установленной прямо на открытой веранде первого этажа. Чтобы подняться на второй этаж, нужно было проходить мимо этой сковородки с умопомрачительными запахами. Конечно же соседи щедро угощали и делились секретами приготовления своих блюд.

Я тогда впервые увидела и попробовала базилик. Его душистый запах связан с приятными воспоминаниями, обожаю его и сейчас, его запах служит мне вместо успокоительного средства. Что – то невероятно ценное мы потеряли от того времени взамен благополучию.

Подвальные помещения в девяностые годы сразу оживут. Очень быстро там откроются всякие магазинчики, мастерские, пивные, кафешки. Интуиция тогда в юности меня не подвела, я, словно предчувствовала, что старые времена вернутся. Тогда же (в начале девяностых) у людей появилось ощущение присутствия чужаков. Мозг давал сигнал тревоги, предупреждал, что все новшества не наши, они навязаны нам чужаками. История пробегает перед глазами, как кадры киноленты.

Почти два месяца лета я привыкала к южному городу, его ещё называли «ворота Кавказа». Глаза впитывали яркие краски. Помню необыкновенное впечатление произвела на меня выставка цветов, ежегодно проводимая в Первомайском парке. Коллекционеры представляли удивительно разнообразные сорта самых разных цветов. Всё напоминало фантастические декорации, так умело и оригинально были сделаны композиции с цветами. Не спеша проходили и любовались причудливыми формами хризантем, роз, лилий и других творений природы и рук человеческих.

Я видела настоящие цветочные шедевры и полностью соглашалась с тем, что красота способна растопить самое ледяное сердце и сделать человека лучше. Красота впитывает в себя любовь, с которой её создают, потому она так благостно действует на человека. Ведь как надо любить то, чем занимаешься: терпеливо растить каждый цветок, ждать пока маленький росточек превратится в божественное чудо, вызывающее трепет души. Всё это творилось когда – то бесплатно на одном вдохновении и энтузиазме. Сама выставка тоже была бесплатной. Вот и пойми человека, который с любовью делал то, за что не платили. Загадочное было время, о нём ещё долго будем вспоминать.

Удивительно щедрая южная земля. Мне казалось тогда, что и люди тоже удивительно открытые и щедрые благодаря столь яркому солнцу. Я тогда обратила внимание, что много было роскошных женщин в ярких платьях с ухоженными лицами и красивыми причёсками. Люди на улицах улыбались, значит, жизнь приносила им удовольствие.

Ещё помню важную черту того времени – на улицах не было толп людей. Не было ощущения, что тебе мешают, как сейчас. Дышалось свободнее. Сейчас есть желание отгородиться от людей, живёшь в ожидании какого-то удара с их стороны. Если честно, то пропадает интерес что – то посетить, выбираешь время, когда туристов бывает мало. Огромные толпы туристов мешают насладиться красотой места и портят всё впечатление, хочется побыстрее сбежать от толпы.

Приятно вспоминается, когда по утрам главные улицы города поливали машинами, город просыпался в чистоте.

Мне запомнилась интересная соседка. Эта пожилая женщина была уже на пенсии, занималась воспитанием внучки. Частенько она выходила на балкон с сигаретой в руках и чашечкой кофе. Из открытых дверей квартиры шёл дурманящий аромат заваренного кофе. Мне нравились беседы с ней. Почему – то подумалось, что, достигнув почтенного возраста, буду также наслаждаться жизнью на балкончике и пить кофе. Курить так и не научилась, а кофе пью с удовольствием.

Пролетали дни моего восторженного состояния. Я привыкала к новым дедушке и бабушке. Бабушку Соню можно было называть Божьим одуванчиком, это так подходило к ней. Очень худенькая, маленького роста, вся болезненная, она вызывала чувство жалости. Так хотелось её от кого – то защищать. За короткое время знакомства она успела мне поведать свои тайны. Она мне говорила: – Не думай, что я всю жизнь была такой невзрачной. За мной ухаживали представительные мужчины, не то, что этот – одноглазый. Тут она кивала головой в сторону деда. Одно веко у него было сильно опущено, глаз еле был виден, поэтому казался одноглазым.

Этот дед Петя приходился отчимом моему отчиму. Вот такой каламбур.

Родной отец отчима пропал во время войны под Сталинградом. Похоронки не было, но и вестей от него тоже не получали. Считали пропавшим без вести, а со временем – погибшим. Бедная баба Соня, я сомневалась в том, что её больное сердце выдержало бы сногсшибательную новость, которую мы узнали уже после её смерти. Если бы она знала, что родной отец её сына всё это время был жив и находился на другом краю планеты.

Я вспомнила о наших с ней беседах, когда в девяностых годах после распада Союза письмо того человека удивительным образом нашло отчима. Письмо пришло из Канады. Отчим летал в Канаду к своему отцу и узнал историю своего отца. Тот рассказывал, что после плена боялся вернуться на Родину, бежал в Турцию, затем в Китай. После долгих приключений оказался в г. Вернон, который расположен в сорока километрах от Ванкувера. Без знания языка приходилось трудно, работал на лесозаготовках. Писал письма родным, но ответа так и не дождался.

В девяностых отчим купил себе дачку – покосившийся деревенский домик в одной из станиц на берегу Дона, где когда – то проживала его мама (та самая баба Соня) с родителями во времена своей молодости. В эту станицу и попало письмо из Канады. Письмо долго пролежало в администрации станицы забытым до тех пор, пока отчим не купил дачку и стал оформлять документы на неё в администрации. Надо сказать, что письмо вскрывали, читали, но не знали до поры, что делать. В письме содержалась просьба к жителям станицы найти сына Эдуарда, указывался год рождения и данные матери. Стоит жить ради того, чтобы понять, что жизнь сама по себе есть величайшее чудо. Ещё одна чудесная сила через много лет соединила родных людей.