– Нет, я себя вела в стандартном режиме одиночек. По данным Стоунбридж, общество Атована не проявляло агрессивности к нашей культуре. Мои наблюдения это подтвердили. Когда я улетала, прогноз был благоприятный, – в тоне китиарки промелькнули нотки оправдания.
– Но что-то пошло не так… – продолжил за нее Коллингейм.
Тайни кивнула.
– Слушай, а когда ты успела познакомиться с профессором Фитом? – вспомнил детектив. – Консультировалась у него по синдрому Хардена?
Роул поморщилась, глотнула из кружки и вернула ее на стол. В исполнении китиарки это вульгарное действие приобрело аристократический шик.
– Нет, я пересеклась с ним, когда в первый раз сюда прилетела. Мне пришлось объяснять, почему службы Китиары узнали о смерти Стоунбридж прежде, чем вы. К нему обратились как к эксперту.
– И как он?
– Как он. Светило местной медицины. Этим всё сказано.
– Ярым антикитиарцем он был уже тогда или стал им после общения с тобой? – поинтересовался Алекс.
– А с чего ты взял, что он противник Китиары? – удивилась Роул.
– С его слов.
– Странно. На меня от такого впечатления не произвел, – задумчиво произнесла Тайни. – И Эмиль ничего не говорил… О Фите он вообще мало рассказывал, – девушка подняла взгляд на детектива. – Разве что вскользь упоминал. Формально профессор руководит работами по Хардену, но по факту, как я поняла, около десяти лет назад болезнь официально признали неизлечимой и исследования, как таковые, по ней прекратили. Поэтому всерьез нашу группу никто не воспринял. Фит и мешать им не мешал, но и помощи особой не оказывал.
А по словам Смита, всё было совсем не так. Впрочем, Роул-младший не обязан жаловаться сестренке на каждого злого дядю, который его обижает. К тому же он мог не знать, как обстоят дела на самом деле. Китиарцев профессор, скорее всего, не трогал. А наученные горьким опытом атованцы могли и не докладывать, по какой причине перестали заходить в гости к коллегам.
– Что еще он рассказывал?
– Давай, я дальше включу. Здесь не все его записи, – уточнила Тайни. – В большинстве своем они носят личный характер. Поэтому я сделала подборку того, что имеет отношение к делу.
Алекс не слишком поверил в то, что ничего интересного в других записях не было. Но к этому вопросу он сможет вернуться позже. Тайни запустила следующее галописьмо.
Глава 7
– Нас перевели в режим «Бета», – мрачно начал парень без предисловий. Или предисловие обрезали. Эмиль опустил голову между ладоней, взлохмачивая пальцами волосы. – В рабочем кабинете ночью устроили погром. Перебили оборудование, что, в принципе – бессмысленный вандализм. Оборудование всё равно не наше, а местное. Все в шоке. Фит устроил разнос начальнику охраны. Орал про миллионы, выброшенные на ветер из-за его халатности. Начальник охраны лупал глазками и твердил, что понятия не имеет, как же это произошло. Вообще, – парень поднял глаза на камеру комма, – здесь творится нечто странное. На днях в аэрокар Эбби подбросили труп кошки, – он подтверждал увесистость фактов жестами. – С нами была Дана, местная девушка, медик, с нами работает. Она сначала подумала, что животное пригрелось и уснуло, потянулась погладить… Столько визгу было. Пришлось сообщить в службу безопасности.
– В смысле, – повернулся Алекс к китиарке, и та остановила воспроизведение, – обычно они в службу безопасности не обращались?
Тайни помотала головой.
– Нет. В условно-агрессивной среде это наиболее эффективный способ поведения, – пояснила она. – Любая негативная реакция на агрессию со стороны «жертв» провоцирует еще большую агрессию. Там много факторов, – Роул покрутила пальцами невидимый клубок, в который спутались эти самые «факторы». – Сам факт сопротивления. Чувство вины, которое быстро подавляется оправданием, что «он сам виноват, мало ему». Обращение за помощью к власть имущим воспринимается как проявление личной слабости. К тому же, привлекая внимание к свершившимся враждебным актам, мы их как бы легализуем. В результате происходит эскалация. Это…
– Я знаю, что такое «эскалация», – поморщился Коллингейм.
– Хорошо, – кивнула Роул и продолжила, будто не заметила его реакции – видимо, чтобы избежать той самой «эскалации»: – Агрессию «тушат», игнорируя ее. Люди постепенно привыкают к чужакам, видят, что они нормальные люди, уровень враждебности снижается.
– А тут не снизился?
– Нет.
– Метод дал сбой?
Роул покачала головой.
– Нет, метод не дает сбоев, – возразила она. – Что-то не так с системой. Ситуация развивается парадоксально.
– Атованцы не такие как все?
Тайни отрицательно помотала головой.
– Думаю, дело в том, что стандартные методы рассчитаны на закрытые системы, без внешнего влияния, – китиарка вернулась к обычному нейтральному тону. Сапер на минном поле. Модель поведения с условно-агрессивным аборигеном.
– И тут ты заподозрила психа-диссидента Виктора Майера…
Роул скривилась:
– Я вообще о нем не думала…
Алекс не поверил. На чем бы ни рассталась эта парочка, Майер хотел, чтобы бывшая любовница о нем думала. Это было очевидно. А поскольку он, несомненно, был гением…
– Совсем-совсем? – уточнил детектив.
– В этом контексте я о нем не думала, – твердо ответила Роул. – Я вообще не знала, где он и чем занимается. – Она помолчала и добавила: – Вик не прогнозируем.
Что-то было в ее последних словах… Но об этом Коллингейм подумает позже.
– Тогда с чего этот спектакль в Управлении?
– Я вела себя недопустимо. – Тайни склонила голову. Сухая констатация факта. Агент вышел за пределы «кода» и пойман местными с поличным. Явка провалена, но пароль пока не сдан. – Я знала, что дело ведешь ты. Мне только что отказали как наблюдателю без объяснения причин. И тут я вижу его рядом с тобой. Всё сложилось: внешнее влияние на систему, взращивание ненависти к Китиаре, отказ мне как официальному представителю. При его уровне владения информационными технологиями, устроить всё это не составляет труда.
– Согласен, возможности у него есть. А мотив? Обладание тобой?
При всей своей сексуальной неудовлетворенности, у Алекса не укладывалось в голове, что все эти сложные действия производились только ради того, чтобы поиметь бабу. Симпатичную. Даже красивую. Но их же валом, даже вокруг Коллингейма. А уж Майер то тем более отбоя от красоток не знает.
– Он на мне помешан, – упрямо повторила Роул.
– С чего ты взяла? Он сказал, а ты и уши развесила?
– Если я скажу, что это подтверждается его предыдущим поведением, ты мне поверишь?
Бесстрастный тон, нечитаемая маска на лице.
– Нет. Я поверю только объективным фактам.
Роул кивнула.
– Я поняла твою позицию. Продолжаем?
Не дожидаясь ответа, она запустила просмотр. Галография шатена ожила.