Оценить:
 Рейтинг: 0

Темнеющая весна

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
8 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Что вы? – поразился Алеша. – Я ничего такого не думал…

– Не думали? – приковалась к нему Анисия.

За благостно-разглаженным лицом пришельца ей чудилась ушлость первых христиан, принимающих новую веру из умысла и сжигающих затем Александрийскую библиотеку в экстазе дорвавшейся черни. Ведь слащавые легенды ангажированных летописцев не могли зарыть мудрость языческих преданий.

Ей нравился собственный скептицизм, рожденный в обольстительном нигилизме прошедшего десятилетия. Но в глубине души она чувствовала, что Алексей говорит искренне. И оттого особенно сжималось оцарапанное сердце.

– Я попытаюсь помочь вам…

– К чему? Вы усвоили для себя какое-то идеальное поведение, которому вас учили и которое вы решили обыграть на мне, заблудшей душе? Но вы выбрали не ту мишень.

– Я вовсе…

– Думаю, вы «вовсе» не одобряете образование для женщин, так ведь? Из-за таких, как вы, из-за кабинета министров я вынуждена умолять отца, который меня бросил, пустить меня на чужбину. Потому что ваша Библия учит всех современных чиновников, что женщина неполноценна. И они свято в это верят.

Алеша смущенно молчал.

Этот странный мальчишка за минуту увидел ее вывернутую душу, ее слабость и мольбу. А теперь, вместо того, чтобы безмолвно уйти, еще и продолжает растравлять ее. Мерзавец!

– Вы будете убеждать меня теперь, что все это не важно, что главное-внутреннее освобождение, чистая совесть… – Анисию уже было не остановить, но почему-то так захватывающе-сладко было открываться перед этим юношей, который не пытался с ней спорить. – Но это важно! Важно! О внутреннем я подумаю к старости. Почему вы априори делаете любого человека средоточием скверны?! Я не грешила! И вечно оправдываться я не собираюсь, хоть от меня именно этого и ждут! Я не крала, не чревоугодничала, не прелюбодействовала даже в мыслях! А даже если прелюбодействовала, то мысль не может являться грехом, потому что это не действие! Если ваш бог наградил нас волей к жизни и свободой, то за что же нас судить?! Я – человек и хочу жить по-человечески со всеми правами, которые имеют другие! Неужто это такая дерзкая просьба? Никому нельзя иметь права кроме тех, кто стыдит нас за желание их иметь! Я – не бесполое исчадье ада.

– Вы слишком примитивно понимаете слово божие, – с трудом произнес Алексей так, что Анисии стало неловко.

Она ждала, что, как большинство людей, которых втягивают в неуютные для них темы, он либо замкнется, либо пойдет в наступление. Но негромкое достоинство во всем его облике остудило ее открытый нарыв.

– А вы его понимаете слишком идеализировано, – ответила она без прежнего пыла.

Алексей с растущим волнением смотрел на нее. Он должен был показывать хладнокровие и достоинство человека определенной касты. А вместо этого Анисии почудилось, что поток их беседы будто налил и его капилляры. Он точно так же верил в свои идеалы, пальцы его точно так же были испачканными чернилами. Так в чем же пропасть между ними? Пропасть, о которой твердили, но которую никто из них не ощущал.

– Думаю, мне лучше уйти. Прощайте! – быстро проговорил Алексей и, скукожившись, проследовал к двери.

Анисия невольно заострила взгляд на его степенной поступи. Нелепость… вредная муштра.

От раздражения на него, на себя она в бессилии выдавила из себя сдавленный рык.

10

Почти сразу после этого Анисия, какая-то резкая, чужая, оголтелая, и не она будто, стояла в переполненном зале. Она скалилась, критиковала, но очевидно опираясь на плечо неизменно блистающего Павла, необходимого, несмотря на какую-то легкую обиду. К Павлу она прилеплялась во время шумных сборищ, чтобы в его передышки втиснуть огрызки собственных измышлений. До недавнего времени Верхова не баловала ее выводом в общество, считая, что все необходимое для себя Анисия может получить и дома. И Анисия пагубно свыклась с мнимым удобством этого подхода.

Анисия плечами чувствовала какую-то опору от Павла, которую не находила в перетекающей Полине, то испаряющейся, то вновь возникающей с зачатками новых вулканических идей и знакомств. Но смотрела она при этом на невысокого блондина, будто бы робкого к своей всепоглощающей красоте. Будто буравящего потупленным взором, содержащим меньше умиротворения, чем он желал выказывать.

Тужурка семинариста выделялась даже в разношерстном сборище дома Верховой, который она не без раздражения предоставила Анисии для прощального собрания Полины.

Алеша и Инесса, которую он зачем-то привел с собой, терпеливо ожидали Верхову, тетку Анисии и одновременно и их тетку по отчиму. Инесса держалась стоически, Алеша обводил собравшихся виляво-смиренным взором. В волнении Анисия гадала, пришел ли на сей раз он с ответом, способным решить ее судьбу. Но, вместо того чтобы вызвать его на откровенность, она продолжала икать смешками. Анисии, досконально изучившей чувство добровольной отверженности, бок о бок с Полиной и Павлом легко было острить, балагурить и быть лучшей версией самой себя.

Анисия гадала, врезалась ли Алеше в голову пылкость их первой встречи. Каким бы идеологическим противником он ни был, он был молодым мужчиной. С обязанными быть надломами из-за отказа от доступных в их среде удовольствий чужого бесправия. Смотря на его сдержанность, в которую не верила, потому что сама всегда куда-то летела (спотыкаясь), она понимала, что, доведись ей родиться мужчиной, она не выпустила бы из рук ни одной привилегии. И потому женский вопрос, хоть и занимал важную часть ее действительности, все же был не то что спорен, но слегка нивелирован пониманием этого.

– Как он нелеп, – злорадно указала Анисия Полине.

Анисия встретила Полину на Владимирских курсах, куда вваливались амбициозные девицы из обеспеченных семей. Курсы были основаны после кричащего письма четырехсот женщин ректору Петербургского университета с просьбой об устройстве лекций для дам. Эту подачку им кинули на фоне так и не принятого закона о женском высшем образовании. К университетскому образованию эти курсы не приравнивались. Когда схлынула эйфория каждого мига бессмысленных побед, Полина и начала трезвонить о загранице. И Анисия, не представляя, во что ввязывается, подхватила ее воодушевление.

– Жалкий пережиток, – высоконосо отозвалась Полина, с удовольствием проводя ладонями по обрубленным волосам.

Таких, как она, презрительно именовали «стриженными», и Анисия с благоговейным отторжением думала о безрассудности Полины. Как не сломаться под напором извечного неодобрения, она не представляла. Впрочем, Полина будто только покрывалась неуязвимой оболочкой от критики в свой адрес. И примагничивала тех, кто приветствовал преображения потрепанного времени. Нужно было бы ради одобрения замуровать себя в стену – и на то отыскались бы охотники.

Павел, расслышав перебросы их неодобрения, расслабленно потянулся за часами в кармане, явно испытывая удовольствие от созерцания искусной работы. Затем он водворил на Анисию одобрительный взгляд Вакха, которому даже при желании не удается спровоцировать себя на темные чувства. Анисия испытала иррациональное отторжение от его непротивления, сглаженности, желания обесценить все юмором. Молва метила в тех, кто чудился борцами, очерняя и превознося их. С Павла же любое злословие скатывалось, как бусины воды с перьев утки. В то же время его безупречная улыбка будто смягчала и ее собственную.

Павел был давнишним приятелем Полины и от обилия свободного времени периодически захаживал на ее лишенные лоска собрания, пропитанные дымом дешевых цигарок. Павел вырос в роскоши и в глубине души был убежден, что она является непременным атрибутом сносного существования. Оказалось же, что не все завлекаются химерой обилия денег, знакомств и полезных связей, в которые так удачно вцепился его отец. И, ошеломленный идеями, заслоняющими собственное удобство, Павел много говорил про полезное дело, без разбора хвалил народников, нигилистов, социалистов, марксистов, скверно представляя разницу между ними. Полина смотрела на него со снисхождением старшей сестры, хоть и не прочь была потрепать его шелковистые волосы.

Иным зверем был его брат, Игорь. Нелюдимо он возник после очередного скандала с отцом.

– Мне вовсе и не нужны подачки деспота, которые меня форменно душат, – сообщил Игорь Полине, поправляя тончайшую сорочку, выстиранную не им.

Живой Игорь удивил увесистостью плеч и гладкостью молодецкой кожи. Непобедимый туберкулез не в силах был совладать с его организмом. Однако что-то внутри него распыляло вокруг меланхолию, привлекательную только извне.

Между ним и Полиной недавно начали происходить какие-то тягучие и недобрые обмены взглядами. Помешанная на всем экстраординарном, Полина не могла не притулить свой избирательный глаз на Игоря и какой-то потаенной жилой оценить в нем выразительного персонажа. Впрочем, его репутация расшатанного игрока, спускающего тысячи, шла перед ним. И Полина могла не корчить из себя провидицу.

– Здесь нам учиться не дадут! – прошипела Полина, хватая поданный Павлом бокал и выпивая его, как микстуру, залпом. – Вся их мерзкая деятельность нас только душит. Что они вечно мнят о себе?! Кабинетные крысы? Они не умнее нас!

Полина правдами и неправдами проникала в университеты, неоднократно была изгнана с лекций. Унижение, которое она должна была испить, перерастало в салютующий, героизм, который она швыряла в лицо другим как щит, а то и как копье. Анисия не чувствовала в себе достаточного запаса, чтобы всерьез ввязаться в подобное противодействие. И это обстоятельство будто набрасывало на нее тающее покрывало – полузабытый миф любой протоцивилизации.

По гладким щекам Игоря проскользнула завуалированная смешинка над собеседниками. И мигом рассеялась его первоначальная насупленность.

– У нас в стране ум никогда и не был индикатором власть имущих, – прыснул он, не переставая дрыгать ногой.

Анисия с нескрываемым удовольствием улыбнулась в ответ то ли на эту фразу, то ли на точность собственного наблюдения.

Павел, не совсем понимая, как реагировать на подобные пассажи, с несколько обеспокоенным видом решился промолчать.

Алексей, не защищенный привычкой знать, чего ждать от собравшихся, обратил взор на Игоря. С неудовольствием крошащегося предубеждения Анисия решила, что взгляд его слишком чистый для представителя такого нароста на обществе. Анисия чувствовала себя чужой, недостаточно идеологически верной для этих возвышенных людей, любительницей комфорта и пирожных. И Алеша своей чужеродностью на мгновенье стал союзником.

– А вы что имеете сказать на это? Как представитель старых устоев, – брякнула Полина в сторону Алексея.

Инесса, чинно ожидающая опаздывающую Верхову, округлила глаза. Как и Павел, она не привыкла защищать себя в свете, где все обязаны были таять от одного только вида друг друга. Лишенная подспорья привилегированности, она застенчиво покосилась на свой довольно вызывающий вид в золоченых зеркалах.

– Революционная молодежь занята более навязыванием другим своего мнения, чем настоящим гуманизмом, – тихо, но твердо озвучил Алеша.

– Это не так! – не сдержалась Анисия, услышав не то, на что уже готовила в ответ целые абзацы.

– А остальные не заняты? Те, кто создает империи, пишет опусы, оттачивает механизмы… Они не заняты тем же? – весомо спросила Полина, будто затирая промах Анисии. – Развитие ни к чему лишь праведникам, – недобро добавила она.

Алеша улыбнулся, очевидно, не желая продолжать перепалку.

Анисия чувствовала, что поднимаемые вопросы не заботят Алешу. Но почему? Не потому ли, что давно обдумал и решил их? Этот факт взбаламутил ее, потому что сама она была далека от подобной устаканенности.

Инесса уже было приготовилась разрядить обстановку смешком, но затравленно огляделась и поникла. Никто в этом чудаковатом собрании не подумал ни о музыке, ни о картах. Оставалось только прилепиться к душке-Павлу, который единственный здесь еще соблюдал приличия, не опускаясь до политической тягомотины. Впрочем, его братец осатанелого вида препятствовал Павлу даже в этом.

Полина лишь презрительно ухмыльнулась, показывая своим видом, чего заслуживают подобные Алексею.
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
8 из 10

Другие аудиокниги автора Светлана Нина