Основы. Сборник стихов о жизни и любви

Врезаясь в слепые стены своих привычек,
в условные знания, в сахарность фонарей.
Сжимая в ладони связку ключей и отмычек
от кем-то давно забытых, закрытых дверей.

Шаг. Остановка. Маршрут до того привычен,
что кажется можно вслепую его пройти.
Пора выбираться из правил, следов и кавычек,
выходить из гипноза, считая до десяти.

«Сжигать следы и тонкие полоски…»

Сжигать следы и тонкие полоски
облезшей кожи, выбившись из сил.
Быть юным, быть стремительным и броским.
Быть кляксой несмываемых чернил.

Сжигать следы и тонкие полоски
для книги жизни, писанной вчистую.
Подшитой сотней сбивчивых листов.
Быть смыслом, отрицая остальное.

Бессмысленным – в огранке чьих-то слов.
И выбирать, сменяя континенты.
И путаться, и снова выбирать.
А выбирая, пленку киноленты

на самом интересном – промотать.
Сжигать мосты и тонкие полоски
следов, прогрызших путь в сыром песке.

Быть смыслом.
Быть стремительным и броским.
Безумцем в отягчающей тоске.

«Ты все сможешь. Выдюжишь и решишь…»

Ты все сможешь. Выдюжишь и решишь.
Ведь не зря ты вырос таким большим.
А пока тихо дышишь и крепко спишь
жизнь закладывает виражи.

Чтобы утром снова мог сбиться с ног.
Снег ссыпался за шиворот и в карман.
Зубоскалил чтоб, вынося урок.
Чтобы крепко искренне обнимал.

Все слова тебе стали малы уже.
Перекроены опытом ценных лет.
Голубой вертолет отдыхает в стареньком гараже.
У волшебника на эскимо не заложен бюджет.

«И ты будешь стоять вот так до победы или победного…»

И ты будешь стоять вот так до победы или победного.
Билетик в ладони комкать, молчать и о чем-то своем болеть.
Запомни себя вот такого: истасканного и бледного,
Чтобы было потом чему порадоваться или же пореветь.

Тушки стеклянных бутылок катятся по асфальту.
Ты пустей их нутра и однее их вместе взятых.
Доктора всё твердят про море, песок и гальку,
пока ищешь себе оправдания и виноватых.

Километрами соли, ботиночьей серой пыли,
обрастает дорога в любые манящие дали.
Ни голубой вертолетик, ни целая эскадрилья,
не заполнят дыру в пробитом твоём металле.

А вокруг все смеется, хохочется, легче дышится.
У кого-то не осень, а целое представление.
Пока ты копошишься в словах, которые не напишутся,
ища себе подходящее местоимение.

«И каждый из нас уже заражен посмертно…»

И каждый из нас уже заражен посмертно.
И каждый не знает где плакать, а где – смеяться.
И в каждом из нас есть свое неуютное Гетто
в которое так не хочется возвращаться.

Но время течет. Сквозь бетон прорастают травы.
Сквозь тернии к звездам и можно достать рукою.
Но каждый из нас, в ожидании скорой расправы,
с опаской глядит исподлобья: «не сдаться без бою!»

И с боем не сдаться, и удержать оборону
собственной крепости из серебристого олова.
Боясь уронить пластмассовую корону,
каждый из нас не опускает голову.

Святость

Я кутаюсь в небо, прячусь за пустотой
холодных трамваев, обветренных площадей.
Я почему-то многим кажусь святой.
Видимо потому, что не заламываю кистей

узких, обхваченных тонкостью красных пут,
что выдаются с рождением, нитью зовясь судьбы.