Ловушка судеб

Наступил рассвет. Мужчина проснулся с первыми лучами солнца. День предполагал быть на редкость солнечным и ясным. Он потормошил едва тлеющие угли и бросил влажный валежник. Трава кое-как разгорелась. Он вылил в железную миску остатки воды из бурдюка и поставил её на огонь. Вынул из-за пазухи свёрнутый мешочек и бросил в миску щепотку душистых трав. Для поднятия духа и от простуды – самое то, ещё мама учила собирать.

К полудню Йозеф ехал по улице небольшого поселения, почти похожего на тот, в котором он был несколько дней назад. Он остановил свою повозку на торговой площади, вынул скрипку, и заиграл.

Душевно лилась музыка, немного с грустью, немного с ностальгией о прошлых временах.

Набежали слушатели, любопытные прохожие останавливались. Сначала один, потом ещё, и вот уже целая толпа собралась. Люди стояли молча, боясь хоть одну ноту спугнуть. Внимали. Кто-то даже слезу пустил, вспомнив о своём житье.

А музыка неслась, смеялась и рыдала, нагнетая воспоминания самого мастера…

* * *

Выбравшись за ворота через потайной лаз, Йозеф и Инга бросились бежать, как можно дальше и быстрей, но уйти им удалось недалеко. Позади раздался топот копыт. Четверо стражников соскочили с коней, окружив беглецов. Сверр нацелил на парня меч.

– Только попробуй его тронуть! – рьяно выговорила девушка.

Обоих привели к рассерженному правителю, который одним махом, опрокинул дубовый стол.

Мать прижала к себе дочь. Ральф Гордый схватил парня за горло и с силой прижал спиной к стене.

– Нет! – выкрикнула девушка и подбежала. – Он не причём. Это моя идея побега. Он был моим стражем.

Воитель отшвырнул парня в сторону, как пушинку.

– Пошли вон! Обе! – Ральф гневно глянул на жену и дочь. – Стража! В темницу его! На рассвете казнить!

– Нет, папа, прошу, – девушка, плача рухнула перед отцом на колени. – Я выйду замуж, за кого ты пожелаешь, только не убивай его. Прошу.

– Вон! – злобно прохрипел отец.

Мать подняла дочь с колен и увела из зала.

Пару часов из темницы раздались звуки скрипки – это было последним желанием осуждённого на казнь. Лилась такая музыка, что злобные охранники прослезились. Йозеф играл бы до утра, но его выпустили из темницы и вывели за ворота.

– Посмеешь вернуться, тебя тут же казнят, – озвучил Сверр приказ конунга…

* * *

Гостевой дом, отведённый важным гостям, охранялся с особой надёжностью. В покои князя вошёл один из его воинов и низко поклонился князю. Зигмунд наполовину лежал среди мягких подушек и жевал яблоко.

– В жизни не видел столько подушек, – улыбнулся Зигмунд. – Южане славно обустраивают свои дома. Эти пришлые тоже наверняка не знают, что с ними делать, – князь откинул одну из подушек в сторону. – Что-то случилось?

– Она пыталась сбежать, – ответил воин.

– Это интересно, – князь подался вперёд. – Одна?

– С каким-то музыкантом.

– Его казнили? – Зигмунд благородно откинулся на подушки.

– Нет. Конунг вышвырнул его за ворота.

– Ещё интересней, – хмыкнул князь.

– Убить? – предложил воин. – Мальчишка не мог далеко уйти.

– Нет-нет-нет. Если конунг не стал омрачать казнью завтрашний день, то и мы не станем.

Воин поклонился и вышел из покоев.

– Значит, она любит музыку?.. – усмехнулся князь. – Это куда лучше, чем мечи.

Князь отшвырнул огрызок на пол…

* * *

Много зим с того времени прошло. Много лет пролетело. Что музыкант только не делал, где он только не был, а мастерство игры, так и осталось его единственным любимым занятием. А родных мест он боялся как огня. Чужие дороги были гораздо приветливей и милей.

А годы берут своё. Вот и лицо прорезали морщинки, появились седые волоски на голове, руки ослабли, глаза плохо видеть стали. Всё о чём Йозеф переживал и беспокоился, так это то, что своё мастерство ему некому передать. Детей у него не было. Не мог он Ингу забыть. По слухам он знал, что выдал её конунг замуж за князя, а спустя год – она умерла.

А бедный музыкант скитался по бесконечным дорогам, городам, да посёлкам. Ничего у него не было, а сейчас и силы покидали. Только скрипка и осталась…

Сделав последний аккорд, Йозеф опустил инструмент. А публика молчит. Люди смотрят на него заворожёнными глазами. Кто-то хлопать начал, потом ещё, и ещё. Глаза слушателей засияли от восторга. Старик улыбнулся и поклонился. Тут же под его ноги посыпались монеты.

– Спасибо, – хрипло поблагодарил Йозеф.

К нему подошёл полноватый мужчина средних лет и вложил в его ладонь несколько монет.

– Идём со мной. У меня таверна за углом, – улыбаясь проговорил он. – Такой игры я в жизни своей не слышал. Дрожь по телу пробежала. Идём. И поесть дам. Меня зовут Ким.

– А я Йозеф, – кивнул музыкант.

* * *

Посетителей в таверне было немного. Ким всё сделал, как обещал. Жаркое на стол поставил, свежеиспечённых ватрушек, пирог ягодный, и про эль не забыл.

Йозеф сел за стол. Давно он такой еды не видел. В дороге чёрствыми лепёшками и собранными грибами и ягодами перебивался, а тут – пир горой.

– Нечем мне с тобой расплачиваться, – сомнительно вздохнул музыкант. – Моих денег даже на похлебку не хватит.

– Ешь, – улыбнулся Ким. – За такую игру и мёда пахучего не жалко.

– Марта! – крикнул он в сторону. – Мёд неси!

– Опять бездельника из подворотни притащил? – женщина зло оглядела Йозефа. – Ещё один циркач?

– Музыкант! – гордо ответил ей муж, указав на скрипку.

– Ну да, что-то староват для музыки, – хмыкнула она.