Когда плачут львы

Выйдя из палаты, Роман закашлялся. Казалось, что каждое помещение больницы имело свои неприятные запахи. Смешавшиеся в коридоре «ароматы» хлорки, лекарств, старости и болезни, давили на сознание, подталкивая к выходу. Взявшись за ручку входной двери, он неожиданно ощутил очередной виток дискомфорта. Словно буравчик в висок вкрутился. В конце длинного коридора на скамейке сидел худенький светлоголовый мальчик Увидев лейтенанта, мальчик поднялся. Во взгляде незнакомца было столько затаённой надежды, какого-то щенячьего жалобного ожидания, что Ромка невольно поёжился.

Прибавив скорость, лейтенант постарался как можно быстрее выскочить из здания. Идя по широкой дорожке к выходу из больницы, он снова почувствовал на спине пронизывающий взгляд и резко обернулся. Всё тот же паренёк, испуганно вздрогнув, опустился на одно колено. Дрожащими пальцами мальчик старался завязать короткие обтрепавшиеся верёвочки, служившие шнурками. Развернувшись, Ромка быстро преодолел разделяющее их расстояние и присел рядом.

–– Могу я узнать, как зовут этого агента ноль, ноль, семь?

–– Джеймс Бонд, – растерянно прошептал мальчик.

–– Я хотел узнать, как тебя зовут и почему ты следишь за мной?

–– Я не слежу, я только хотел узнать, как там Олег Викторович. Баба Аня сварила ему картошки, огурцов из теплицы собрала. А меня дяденька не пустил.

–– Понятно. А имя у тебя есть?

–– Так Андрюшка я. Андрей Налимов. Из Пантелеевки. Работаю я у Олега Викторовича.

–– Что значит «работаю»? – удивлённо поднял брови Роман.

–– То и значит, работаю в его бюре.

–– Бюро, – автоматически поправил лейтенант.

–– Ну да, в бюро ритуальных услуг. Олег Викторович, значит, начальник, а я подчинённый. Вы, дядечка, не смотрите, что я щуплый. У меня конституция щуплая, а силы во мне на троих. Я один за пару часов могилу выкопать могу. Гроб нести пока не способен, ростом не вышел, а попу помочь, или с бабами картошку почистить, это я всегда готов.

–– Лет тебе сколько, подчинённый?

–– Почти шестнадцать. А какая разница? – задиристо вскинул голову Андрей. – Другой и в тридцать лет ничего тяжелее ложки поднять не может.

–– Бардак, – раздражённо покачал головой Роман. – Полиция-то у вас в селе куда смотрит?

–– А нам полиция не указ, – опустил глаза мальчик. – Когда меня отец вожжами хлестал, где была ваша полиция? Когда я ночевал под забором, потому что батя буянил дома так, что войти было страшно? Когда родители запили, и я неделю яйца из-под кур да морковку воровал, где была ваша полиция? Только Олег Викторович за меня заступился.

–– Ладно, «подчинённый», некогда мне с тобой болтать. Жив-здоров твой Олег Викторович. А ты тут не сиди. Всё равно к нему сейчас не пустят, –буркнул Ромка, снова направляясь к воротам больницы.

–– Спасибо, дядечка, – донеслось вслед. – Лишь бы здоров был Олег Викторович, а уж мы его в обиду не дадим. Вот уж, правда, посмотришь на таких людей, как Олег Викторович и поверишь в бога. То я его от смерти спас, а как меня рядом не оказалось, так бог ему свидетельницу послал.

Забыв о желании как можно скорее покинуть территорию больницы, Ромка несколько секунд переваривал новую информацию, затем медленно повернулся к мальчику.

–– Стоп, Андрюха. А вот отсюда поподробнее. Что значит, ты спас от смерти? Его что, не первый раз пытаются убить? И откуда ты знаешь детали преступления?

–– Так и я о том же, товарищ лейтенант, – возбуждённо заблестев глазами, прошептал новый знакомый. – Я ещё в тот раз сказал Олегу Викторовичу, в полицию надо идти. Не добили один раз, вернутся и добьют. А он смеётся: «Не говори глупости. Не убийцы они, просто шельмы дворовые. Чтобы убить человека, нужен характер другой». А я ему говорю, характер не брюхо, впереди тебя не бежит. Откуда знать, что у человека на уме.

–– Пошли-ка в столовую, Андрюшка. Ты, наверное, с утра ничего не ел.

–– Не ел, – махнул рукой мальчик, направляясь за Романом к больничной столовой. – Мне не в первый раз. Я недавно одну картошину съел, что баба Аня сварила. Много-то не съешь. Я и потерпеть могу, а Олегу Викторовичу силы нужны.

Разглядывая голодными глазами расставленные за стеклянной витриной тарелки с едой, Андрюшка старался незаметно прижать руки к животу и сдержать глухое урчание желудка. Посмотрев цены в меню, он расстроенно вздохнул. Ромка тоже изучал цены. Вспомнив, сколько наличных осталось в кошельке, он понял, что комплексный обед не потянет и заказал котлету с картофельным гарниром. Столовый нож, принесённый официанткой, вогнал Андрея в состояние ступора. Прикусив губу, он растерянно перекладывал прибор из одной руки в другую, но так и не вспомнил основы правил этикета. Покосившись на лейтенанта, Андрюшка отложил нож в сторону и принялся за еду.

Вытерев кусочком хлеба последние капли соуса, мальчик тяжело откинулся на спинку стула и, протирая кулаками осоловевшие глаза, начал разговор.

–– Бабушка Аня рассказывала, что раньше к нам в село на работу из города ездили, а уж местные ни в чём не нуждались. В Пантелеевке и ферма была своя, и элеватор, и завод по переработке сельхозпродукции. Потом всё это куда-то исчезло. Во всяком случае я хорошей жизни не застал. Да и людей в селе, практически, не осталось. Пока автобусы нормально ходили, народ только на работу ездил в город, а когда транспорт начал ходить два раза в неделю, разъехались кто куда. Все, кто помоложе да с руками в город перекочевали. Остались в Пантелеевке одни пенсионеры да алкаши, типа моих родителей. Половина домов стоят закрытые. Дети хозяев их под дачи используют. Места-то у нас красивые, лес, речка, да и до Краснореченска на машине полчаса. А пару недель назад начался в нашем селе просто детектив. Сначала понаехали дядьки на машинах огромных и давай по домам ходить, дом дяди Славы искать. Зашли к нам, в смысле, к Олегу Викторовичу, трое, за стол сели, бутылку привезли, закуску. Разлили по первой. И тут, гляжу, а один из приезжих в стакан таблетки какие-то кидает. Я давай кричать: «Олег Викторович, к вам в огород курица бабы Оксаны забежала». Курица эта знаменитая, на людей не хуже петуха кидается. Олег Викторович подскочил и во двор, а те трое к окну подошли, чтобы, значит, на «петушиные бои» посмотреть. В этот момент я и вылил водку с таблетками, а в стакан налил воды. Вернулся Олег Викторович, сели, выпили по первой. Олег Викторович только крякнул удивлённо. Выпили по второй, а после третьей гости начали про дядю Славу спрашивать. Почему тот дом на Олега Викторовича переписал? Как умер? Олег Викторович сначала вежливо удивился и, почти тихо, послал их. Тем дядькам понять бы, что что-то не так, а они за своё тянут. Тут мой начальник и показал зубы, вышвырнул гостей незваных за дверь. Я Олегу Викторовичу потом всё, как было рассказал, а он хохочет. Говорит, чего же в полицию идти, когда ни доказательств, ни улик против них нет.

–– А дядя Слава – это кто?

–– Так брат двоюродный Олега Викторовича. Помер он от туберкулёза около года назад.

Роман взял из рук Андрея пакет, вынул глиняную миску с картошкой, завёрнутую в чистое полотенце, отнёс на кухню и попросил разогреть.

–– Сейчас на пять минут зайдём к твоему начальнику, потом поедем в Пантелееку. Познакомишь меня с бабушкой Аней. Пусть расскажет, чем закончился этот детектив.

***

Капитан Звонарёв открыл дверь офиса и, прежде чем войти, несколько минут рассматривал сверкающую чёрную табличку фирмы «Видалтранс». Ни царапинки на поверхности, ни отпечатков, словно повесили её пять минут назад. Интерьер приёмной тоже поражал одновременно и роскошью, и скромностью. Кожаные диваны, угловатые и простые на первый взгляд, подчёркивали рабочее настроение, в то же время создавая изысканный шик, свойственный прочно стоящим на ногах европейским фирмам. По тому, как преломлялись лучи солнца, проходя сквозь абсолютно чистые окна, Илья сделал вывод, что даже самый низкооплачиваемый обслуживающий персонал, вышколен здесь до состояния роботов.

Секретарша улыбнулась, оборачиваясь на стук открывающейся двери. Капитан с удовольствием отметил, что никаких декольте, мини-юбочек или туфлей на высоких устрашающих шпильках здесь не было. Классический светлый костюм, лодочки и, несмотря на довольно жаркий день, тонкие колготки. Единственное, что смогла себе позволить секретарша – это очаровательный локон, выбившийся из закрученного на затылке «узла». На белом бейджике чёрными буквами имя «Маша». В том же строгом, классическом стиле. Но при этом именно Маша, а не Мария.

Оценив взглядом вошедших, Маша сдержала разочарованную гримасу: судя по костюмам, по тому, с какой уверенностью зашли эти двое, сразу видно – полиция. Вот и скажи, чем отличается полицейский от дальнобойщика. А ведь никогда не спутаешь. Полицейский и лёжа под дешёвым «Москвичом» останется полицейским. И даже ключ «на двенадцать» будет просить так, словно у себя в кабинете допрос ведёт.

–– Я хотел бы поговорить с вашим шефом, – улыбнулся капитан, доставая из кармана документы.

«Сама хотела бы с ним поговорить – с досадой подумала Маша. – Кто же знает, где этот шеф моржовый шляется».

–– Виталия Владимировича сегодня нет на работе, – вежливо улыбнулась она, краем глаза наблюдая процесс предъявления знаменитых корочек. «Налоговая? Вряд ли. Те бы сразу подход к шкафам перекрыли, чтобы не успела достать «чёрную бухгалтерию» и съесть её, или сжечь, или чего они там ещё боятся. Ну а если не налоговики, значит просто так почирикать залетели».

–– Тогда мы подождём, – безразлично буркнул второй офицер, тяжело опускаясь на мягкий кожаный диван.

«Даже тут норовят ничего не делать, – хмыкнула про себя Маша. – Сидите. Работа у вас такая».

–– Пока мы ждём Виталия Владимировича, не расскажите ли вы нам, Машенька, чем занимался ваш шеф последние несколько дней.

Маша долго рассматривала протянутый документ, старательно изучая записи. Когда прочитано было всё, вплоть до последнего слова в штампе, она откинулась на спинку стула.

–– Вам отчёт за всю неделю или какие-то конкретные дни интересуют?

–– Если было что-то внеплановое, что вас удивило или насторожило, то за всю неделю. Если ничего интересного, то обойдёмся четвергом и пятницей прошлой недели.

Задумчиво переведя взгляд на пейзаж за окном, Маша несколько минут считала воробьёв на козырьке соседнего дома и искренне надеялась, что сейчас дверь откроется и на пороге появится всегда весёлый и подтянутый Виталий Далматов. И возьмёт решение всех проблем на себя, избавляя её от необходимости отвечать. Но чуда не произошло, Далматов не появился, и молчание стало затягиваться.

–– В пятницу мы ждали партнёров из Польши. Очень важные и нужные клиенты. Поэтому почти всю предыдущую неделю шеф провёл в мастерских, доводя состояние наших фур и камионов до безупречного, а состояние наших водителей до истерического. В пятницу всё прошло, как на параде, поляки остались довольны. Мы подготовили к подписанию контракт, затем, как водится, пир на весь мир. Ну, а если учесть, что в субботу Виталий Владимирович принимал участие в инаугурации фирмы «Транскоммуникейшен», то субботний банкет, наложенный на пятницкие дрожжи, должен был загнать нашего любимого шефа в состояние близкое к астральному.

–– Любит шеф это дело? – беззлобно спросил второй мужчина, щёлкая себя тыльной стороной ладони по шее.

–– Наш шеф больше по другому делу ходок, – не смогла сдержать сарказма Маша.

–– По какому «другому делу»? – хмыкнул Звонарёв.

Маша раздражённо закусила губу, пожалев о вырвавшейся фразе. Теперь она старательно искала способ загладить неприятный эффект.

–– Работает много Виталий Владимирович, – мило улыбаясь, пропела Маша, показательно взмахнув длинными густо накрашенными ресницами. – Не до глупостей ему.