Когда плачут львы

Когда плачут львы
Светлана Пригорницкая

Каждый год четверо подруг встречаются и идут в баню. А затем… Нет. Не садятся в самолёт, а играют в карты на желание. Вот и в этом году одна из девушек, после проигрыша, должна ночью сходить на кладбище и срезать ленточку с венка на свежей могиле. Ну разве кто-то мог подумать, что во время исполнения желания подруг, авантюристка окажется свидетельницей самого настоящего убийства. Но, после того как жертву закопали, она, жертва, ещё и оказалась жива. Месть, подогреваемая годами. Наказание, ожидающее своего часа. Львы, идущие по следам шакала.

Светлана Пригорницкая

Когда плачут львы

ЧАСТЬ 1

Июнь 2016

От звонкого шлёпанья берёзового веника плотная стена пара вибрировала, создавая мистическую колышущуюся ауру. Сквозь паровую завесу, словно голоса из тёмного фэнтези, продирались жалобные всхлипывания и глухие женские стоны, Старые железные тазики с замоченными вениками, покорно ожидали следующую жертву, а распаренные тела молодых женщин расплывшимися плюшками лежали на деревянных полках, с безнадёгой гипнотизируя взглядами дверь. Все ждали, кто же первый начнёт процесс отступления.

Наконец, полненькая блондинка мягко соскользнула на пол и медленно, не поднимаясь с колен, направилась к выходу.

–– Полинка удирает, – тут же прокомментировала событие стройная шатенка, единственная из присутствующих, получающая истинное наслаждение от банных процедур. – Слабачка. Это тебе не в ванной балдеть. Тут суровая закалка нужна.

–– Мне сегодня нельзя умирать, – прошептала Полина. – У меня в понедельник зарплата.

Закрытая дверь на некоторое время остановила движение. Женщина сделала небольшой отход и с новой силой врезалась головой в дубовую дверь. Сидевшая рядом Анфиса, приняла «рэтирэ» подруги как сигнал к общему отступлению. Резво подскочив, она навалилась на дверь и вылетела в предбанник.

Прислонившись спиной к тёплой стенке, Полина убрала со лба мокрую чёлку и, облегчённо выдохнув накопившийся в лёгких жар, блаженно прошептала:

– Вот оно, счастье.

–– Чего же ты из «счастья» с такой скоростью вылетела? – улыбнулась Анфиса, доставая из холодильника запотевшую бутылочку воды.

Полина перевела на подругу оценивающий взгляд. По весу Анфиса ей не уступала, но в отличии от Полины, никогда из-за этого не комплексовала. Не комплексовала из-за небольшой груди, ни по поводу тонких непослушных волос. Просто натягивала дешёвые футболки из Бёршки, собирала волосы в серый пучок и притягивала взгляды всех мужиков в округе. Лизка называла подругу «харизматичной», чем жутко злила Полину. Какая, на фиг, харизма. Просто везёт бабе и всё.

–– Дурочка ты, Анфиска, – поднимаясь, прошептала она. – Счастье – это, когда неприятности ушли, а ты живая. Помнишь анекдот про мужика, у которого обувь была на несколько размеров меньше. И каждый вечер, снимая туфли, он понимал, что такое счастье. У Наташки в селе я тоже это понимаю.

Дверь снова скрипнула, выпуская вместе с горячим паром, остальных любительниц деревенской бани. Глухо шлёпая мокрыми ногами по деревянному полу, высокая, сухая брюнетка прошла к вешалке. Порывшись в огромной кожаной сумке, она вынула чёрный мешочек для очков и мобильный телефон.

Тонкие фиолетовые очки выскальзывали из мокрых пальцев. Раздражённо встряхнув рукой, Алла подняла дужку и нацепила очки на нос. Полина с Анфисой дружно хихикнули. Мокрое чёрное каре на голове подруги, такое изысканное на работе, после бани топорщилось ёжиком и в комплекте с элегантными очками, делало лицо смешным.

Поняв, что банные процедуры закончены, Анфиса воспряла духом. Покачивая пышными бёдрами, женщина подошла к накрытому столу.

–– «Ламбруско»? Уважаю. Лангусты? Респект. Мидии? Шик. Вот это подготовка – на двенадцать баллов. Что бы мы без тебя делали, Натали?

На правах хозяйки Наташа достала из ведёрка со льдом бутылку и вынув пробку, разлила розовое вино. Расслабленно развалившись на скамейке, Полина разглядывала поднимающиеся со дна фужера пузырьки. Казалось, что от одного вида этой завораживающей прохлады в животе взлетели мошки. Как сказала бы Лизка – «газики». Закрыв глаза, Полина удовлетворённо вдохнула щекотящий ноздри, прохладный запах. На скамейку, рядом с ней, что-то шлёпнулось. Очарование холодящих пузырьков сразу исчезло. Приоткрыв глаза, Полина улыбнулась. Конечно, Алка. Самая худая из девчонок, но места всегда занимала больше всех.

–– А Лизка так и не позвонила, – удивлённо объявила Алла, пряча очки в мешочек. – Кто-нибудь знает, что у неё за уважительная причина?

–– Я знаю, – поджала губы Наташа. – О-чередной о-чаровательный о-боже. Она мне звонила, что пропустит бордельеро. Кстати, если её Юрий Владиславович будет интересоваться, как провели ночь, просьба воздержаться от комментариев по поводу ночи непутёвой Лизаветы. Докажем сами себе, что женская дружба всё-таки существует.

– Вот и скажи, где справедливость? – раздражённо вздохнула Алла, снова ныряя в залежи огромной «дамской» сумки. – И муж пылинки сдувает, и любовников по два раза в день меняет… А тут – работа, дом, дом, работа. Иногда вылезешь в люди и понимаешь, что жизнь проходит мимо.

–– Прекрати немедленно, – смеясь, закричала Наташа, возвращая бутылку в ведёрко. – Собираемся раз в году, а ты со своими проблемами. Подумаешь, любовников меняет… Какие твои годы.

–– Мои? – задиристо вскинула голову Алла, продолжая автоматически переворачивать содержимое сумки. – Тридцать третьи мои годы. И меньше уже не будет.

Наконец женщина нашла то, что искала. Бросив сумку под стол, она потуже затянула хрустящую простынь. Белая коробка полетела в мусорное ведро, а на стол Алла небрежно поставила увесистый тюбик, обмотанный длинным листком с инструкцией.

–– Скраб. «Соматолине косметик», – представила она покупку таким тоном, словно находилась, как минимум на красной дорожке в Каннах. – Тот, который, следуя рекламе, сошкрябывает с тебя всё, включая целлюлит, жиры, лишние килограммы.

–– Дожились, – разочарованно пробормотала Анфиса. – Раньше коньяки приносили, а теперь скрабам радуемся. Ещё лет пять и валидолом делиться будем.

Первой подхватила тюбик, естественно, Полина и тут же развернула вкладыш. Тонкий белый листочек, испещрённый мелкими буквами, скручивался, отказываясь показывать нужный абзац, но Полина не сдавалась. Закусив губу, она старательно искала инструкцию на русском языке. Глядя, как заблестели глаза женщины, подруги добродушно перемигивались. Розовая мечта Полины – скинуть килограмм этак десять, иногда заставляла её совершать смешные поступки.

–– Дорогое удовольствие, – сквозь зубы процедила женщина, найдя наконец заветный абзац. – Год назад тоже разорилась на этот «Соматолине», только не скраб, а крем против целлюлита. Тот, который намажешь, ложишься спать, а он тебя дренажит всю ночь. Утром встаёшь, к зеркалу подходишь и… О боже, кто эта Василиса Прекрасная? К сожалению, не мой вариант оказался.

–– Борьба была кровавой, но безрезультатной, – беззлобно поддела подругу Наташа.

–– Почему же, – вздохнула Полина, возвращая скраб на край стола. – Результатной. Три ноль в пользу целлюлита. – Проведя ладонью по выпирающему животу, она перевела взгляд на обмотанную простынёй, стройную фигуру подруги. – Не всем же везёт так, как Наташке. Сколько её помню, ест, как не в себя и худеет. Поделись рецептом.

–– Странно вы рассуждаете, девочки, – поддержала разговор Наташа, хищно разглядывая крупных лангустов. – Все эти кремы не панацея, но действуют. Просто надо правильно их использовать. Не есть после шести вечера, делать пробежку до шести утра…

–– Да-да-да, – зло захохотала Алла, – потом позавтракать пророщенным льном и в маршрутку, на массаж. После всего этого я не только до обеда, я и до работы не доживу. Ну уж нет, обещают десять килограммов убрать за две недели, пусть отвечают за базар.

Женщины удивлённо переглянулись.

–– Так, сегодня Алку шкрябаем первой. Сошкрябывем с неё весь негатив и в картишки, – менторским тоном заявила Наташа,

–– Я пас, – тут же отреагировала Анфиса. – Если на деньги, я в игре, а на желание не буду. – Глядя на удивлённые лица подруг, женщина раздражённо развела руками: – Мне до сих пор звонит тот мент, который меня штрафанул год назад. Когда я выполняла ваше извращенческое желание и ночью рекламировала на трассе презервативы с Микки-маусом.

Подруги дружно опустили глаза, сдерживая смех. Полина попыталась налить игристое вино в фужер, но, пролив половину, поставила бутылку на место и, уже не сдерживаясь, захохотала. Перед глазами, как и год назад, встала Анфиса в коротенькой юбочке и на высоких каблуках. С несчастным видом женщина голосовала проезжающим дальнобойщикам и, краснея и заикаясь, предлагала купить презервативы с носиком, ушками и усиками.

–– А я так наоборот, после проигрыша осталась в выигрыше, пардон за тавтологию, – похвасталась Алла, засовывая в рот веточку петрушки. – Уже третий год на Восьмое марта обалденные торты получаю.

Полина, Наташа и Анфиса переглянулись. Ну да, три года назад, ночью, в чёрной накидке с капюшоном, Алла косила траву возле кладбища. Тогда Алла неожиданно пропала из поля зрения подруг, а потом появилась запыхавшаяся, без накидки и косы. Единственным объяснением был рассказ о том, что «какая-то баба вещи спёрла». Анфиса тогда предположила, что, наверное, хозяйка косы пришла за своим инвентарём.

–– Мне в том году здорово повезло, – засмеялась Алла, вытирая салфеткой клеёнку и разливая очередную порцию «Ламбруско», – ведь из нас я одна спокойно отношусь к кладбищу. Ещё когда Лизка желание загадала, я подумала, хоть бы мне досталось, а то вас, после подобных полевых работ, пришлось бы в Кащенко отправлять. Косить-то я не обучена. Но качество работы в данном вопросе было не главное, поэтому не столько косила, сколько наслаждалась тишиной, покоем, пением цикад. Вдруг остановилась, словно кто-то под руку дёрнул. Поворачиваюсь, а метрах в двадцати от меня мужик стоит и руками машет. Зрение-то у меня всегда было нулевое, а в ту ночь ещё и очки сняла – показался кощунственным образ «Её Величества» с косой и в очках. В общем, мужик машет, а я думаю, может кто-то знакомый, сослепу не узнаю, ну и помахала в ответ. Косой. Он как завизжит и бежать. А я за ним. И ведь в здравом уме и трезвой памяти, лечу и думаю: мужик-то, наверное, по делам бежит, а ты-то чего несёшься. Только решила остановиться, как этот спринтер через забор перескочил, дверь в дом лбом выбил и под кровать нырнул. Ну я-то остановилась, поняла, что забор, хоть и невысокий, мне не преодолеть. Решила возвращаться. И тут, как в жутких триллерах, на плечо мне опускается чья-то рука. Поворачиваюсь, женщина стоит сзади. «Ты кто?» спрашивает. Говорю: «Алла». «А с косой чего?» Говорю: «В карты проиграла». Она у меня косу с накидкой забрала и пинок ускорительный в обратную сторону дала. Я в тот момент отношения выяснять не стала, поздно уже было, да и разные у нас с Алевтиной Петровной весовые категории оказались. А через несколько дней мне Наташка звонит, спрашивает, где коса. Выяснилось, что это не просто коса, а реликвия семейная. С ней ещё Наташкин прадед под Смольным бегал. В общем, никак нельзя её терять. Делать нечего, пришлось возвращаться в село, искать тот дом и идти на поклон к Алевтине Петровне. Нашла, объяснила ситуацию. А она, как только узнала кто я, косу вынесла и меня в магазин потащила. У неё свой кондитерский бизнес. Выносит торт огромный и говорит, если продержится год, то в кондитерских изделиях у меня недостатка не будет.

–– Кто продержится? – удивлённо спросила Анфиса. – Торт?

–– Дура. Муж. У неё муж – потомственный алкоголик. Алевтина Петровна его и подшивала, и кодировала. Ничего не помогало. А после нашего забега, как бабка отшептала. Неделю мужик ничего, кроме воды, в рот не брал.

–– Класс, – хитро улыбнувшись, пропела Наташа. – Пусть «кладбище» будет темой и этого сезона. Предлагаю желание: пойти на кладбище и принести со свежей могилы ленточку. У нас сегодня хоронили Петровича из девятого дома, вот его и почтим визитом.

–– Чудненько, – подхватила предложение Алла. – Принести ленточку «Петровичу от безутешной вдовы».

–– У него не было жены. Она лет пять назад преставилась.

–– Ну не важно от кого, любую ленточку. Вот за это и выпьем.

Женщины вальяжно откинулись на тёплые брёвна скамейки, любовно срубленной ещё дедом Наташи и закрыв глаза, смаковали щекочущее гортань, розовое вино. Горка тонких панцирей лангустов смешалась с чёрными раковинами мидий и мелко дрожала под лёгкую дробь, выбиваемую ладонями по столу в такт заводного мотива, нёсшегося из динамиков. Наконец, убрав со стола и намазав тела дорогим скрабом, подруги достали карты.

***