Вторая курица, Женя, пролил горячий кофе себе на брюки. А наш красавчик Борис, петух особой породы, удивленно взглянул на меня и громко фыркнул. То ли от ревности, то ли от зависти.
Алик, не говоря ни слова, взял меня за руку и повел в коридор, подальше от любопытных глаз. Он даже не представляет, что сейчас здесь начнется. Не просто сплетни, а целое представление: с фейерверком эмоций и пеной изо рта. Как же их серая уточка и попала в руки самого Соколова? За что? С кем? Почему? Что натворила и где проштрафилась?
– Куда ты меня ведешь? – спросила я, когда мы зашли в лифт.
– Ко мне в кабинет.
– В Башню?
– В какую башню?
– На верхний этаж?
– Да.
– Я не поеду.
Лифт остановился на девятом этаже. Дальше он не поднимается, нужно пройти по коридору, там будет другой лифт, для элиты, со специальным пропуском и ключом для входа на этаж.
Мы вышли на лестницу.
– Чего ты боишься? – спросил Алик.
Он встал возле окна, ко мне не притрагивается, только смотрит в глаза.
– Я не пойду туда, – упрямо повторила я. – Вдруг меня увидит твой дед или Андрей.
– И что?
– Ты женат, Алик. А Маша – моя подруга.
– Здесь больше негде спрятаться, только в моем кабинете. Мы проскользнем незаметно и запремся. Никто нас не увидит.
У меня в кармане зазвонил телефон. Папа.
– Я отвечу.
– Не надо.
– Он просто так не будет звонить. Лучше, я отвечу.
Алик уставился в окно, я нажала на кнопку.
– Да, пап.
– Я вас вижу, – громко сказал папа, так чтобы Алик услышал. – Вы попадаете под боковую камеру в коридоре.
– Поняла.
– Уходите оттуда. Во втором боксе на втором этаже полетела проводка. На весь день отключили камеры.
– Хорошо.
– Только не ходите за ручку. Если Андрей или кто-то из охраны увидит, то будут вопросы. Не только к Алику, но и ко мне.
Мы спустились на второй этаж. Я – на северном лифте, Алик – на южном. Я зашла с правой стороны, он – с левой. Встретились в кабинете, закрыли дверь и засмеялись.
– Кошмар! – сказала я, оказавшись в его объятьях.
Он крепко сжал руки у меня за спиной.
– Странные игры.
– Тебя они заводят?
– Меня заводишь ты.
– Почему ты утром сбежал?
– Я не сбежал. Разве ты не чувствовала мои поцелуи? Еще я раздел тебя. Не помнишь?
– Врешь.
– Нет, – серьезным тоном ответил он.
– Ты не мог меня раздеть.
– Почему?
– Карина спала с тобой. Я ее видела.
– Ты видела? – обрадовался он. – Она меня поцеловала, а потом уснула на моей груди.
Он не сдержал эмоции. Настоящие, а невымышленные, не наигранные. Нежная улыбка скользнула на губах, в глазах зажглись тысячи звезд. Секунда, и все погасло. Он снова превратился в парня с царапиной на носу и ободранной губой. Прыщики после мази стали менее заметными. А еще… Нет, этого не может быть!
– У тебя пропала одна веснушка.
Развернув его лицо к свету, я пригляделась. На правом виске не хватает одного пятнышка.
– Они исчезают, – улыбнулся он. – Летом появляются, а зимой становятся невидимыми.
– Все?
– На щеках немного остаются и на носу. Но их почти не незаметно.
– Так это не веснушки?
– Веснушки.