– Я его почти не знаю. Видел только на нашей свадьбе!
– Я не могу поехать одна, – теперь я уже надавила.
– Почему?
– Как я появлюсь на свадьбе без мужа? Это неприлично!
– Опять ты про приличия! Забудь об этом! Нельзя всю жизнь смотреть в чужой огород. Что скажут? Что подумают? Наплевать! Нужно делать так, как удобно. А не как выгодно кому-то! Я не брошу работу из-за твоих предрассудков.
Впервые за десять месяцев он повысил на меня голос. Алик спокойный человек, редко выказывает эмоции.
– И как быть? – Я смахнула со щеки слезу. – Что сказать маме с папой?
– Машка. Девочка моя.
Сердце дрогнуло. Последний раз я плакала, когда его положили в больницу.
Обняв меня за плечи, он тяжело вздохнул.
– Всего два дня, – прошептала я, уткнувшись лбом в его голое плечо.
– Не могу обещать, – сухо проговорил он. – Посмотрим.
– Ты останешься со мной?
– Ты хочешь? А как же мой храп?
– Я потерплю.
Сегодня он пришел ко мне в гости, а вчера я заскочила в его комнату на часок.
Так мы живем. Видимся только ночью. Он все время на работе, я целыми днями мотаюсь по магазинам с Виолеттой Филипповной. До сих пор обставляю квартиру нужными вещами.
Теперь Соколовы стали моей семьей. Бабушка, дедушка, дяди, тети. Только родителей Алика я до сих пор не знаю. Их не было на свадьбе.
И Веры тоже.
Я обиделась на нее, когда она позвонила и сказала, что не будет моей свидетельницей. Якобы Аня заболела, а мама не может посидеть с ней. Чушь! Моя лучшая подруга и не пришла на свадьбу из-за простуды дочери!
Приглашение, написанное специально для нее, до сих пор лежит у меня на комоде. И сегодня Алик впервые его заметил.
– Вера Васильева, – прочитал он на конверте. – Кто это?
Пока я убирала покрывало в шкаф, он развернул приглашение и, нахмурив брови, еще раз прочитал текст. Рука повисла в воздухе, он растерянно взглянул на меня через плечо.
– Это моя подруга, – ответила я. – Вера, дочь Игоря Петровича.
Он отвернулся. Плечи напряглись.
– Откуда ты ее знаешь?
– Она работает с нами, в договорном отделе. Ты ее ни разу не видел?
– Нет, – тихо произнес он. – Я даже не знал, что у Игоря Петровича есть дочь.
– У него еще сын. Миша. Он часто бывает с вами в курилки, только не курит. Такой большой, кудрявый.
– Я его не знаю.
– Как же? Он всегда стоит у входа.
– Там много людей, я всех не помню. А кем он работает?
– Он программист.
– А!
Конечно, он его не знает, в компании тысяча людей. Алик редко общается с подчиненными.
В эту ночь он не притронулся ко мне, не поцеловал, не пожелал спокойной ночи. Отвернулся к стене и снова вздохнул. Ох, уж его вздохи! Ничего хорошего они не предвещают. Если Алик молчит, а он обычно всегда молчит, да еще вздыхает, то будут проблемы.
Я не полезла к нему с расспросами, только обняла сзади и поцеловала в плечо.
– Ты родишь мне сына? – вдруг спросил он, так и не повернувшись.
– Ты хочешь, снова попробовать?
– Может, теперь получится?
– Может. Я не против.
Прижав мою руку к своей груди, он придвинулся ближе. Я закинула ногу ему на бедро. Тепло, только он слишком худой и костлявый.
– Алик.
– У.
– Я люблю тебя.
– И я тебя.
– Спокойной ночи.
– Угу.
Я уснула. А под утро услышала странные звуки. Кто-то плачет или стонет. Да так громко, что у меня от страха на руках волосы встали дыбом. В комнате темно, за окном льет дождь. Я прислушалась, на улице проехала машина; что-то холодное и липкое очутилось под моей рукой. Я привстала, включила светильник над кроватью.
Это Алик издает странные звуки. Щеки бледные, волосы влажные от пота, тело дрожит, пальцы крепко вцепились в пуховую подушку.