Бросив взгляд в сторону кухни, он прикусил губу, немного подумал и снова спросил:
– Мы можем, поговорить?
– Пойдем.
Он пошел за мной. По пути оставил кроссовки, куртку бросил на тумбочку.
С кухни послышался шум воды, мама включила чайник, папа полез в холодильник, громко хлопая дверкой. Я решила поговорить без свидетелей. Знаю, что родители не отойдут ни на минуту, если мы сядем за стол.
За нами поплелся Бади, хотел проскользнуть в комнату, но я закрыла перед его носом дверь. Избавилась еще от одного члена семьи, самого любопытного.
В моей комнате так же темно, как в коридоре. Светится только экран ноутбука, который я оставила открытым, и тусклый ночник на комоде. Шторы на окнах плотно закрыты.
– Какой ты наглый, – напала я на него, стараясь не кричать. В доме тонкие стены. – Приперся домой к чужим людям и даже…
Он не дал мне договорить, подошел ближе, обхватил рукой за талию и крепко прижался губами к моей щеке. Голова мгновенно отключилась, голос пропал, я растаяла в его объятьях. Тут же вспомнила запах волос, вкус губ. И руки… блуждающие у меня под пижамой.
Три иголки. Давно они не посещали мой израненный желудок.
Флисовая толстовка упала на пол, туда же отправился мой халат, пижама, носки. Пока мы раздевали друг друга, в дверь постучали. Через минуту папа понял, что мы не будем кофе, и ушел.
Ноутбук погас, ночник с грохотом свалился с тумбочки, кровать скрипнула.
Полностью накрыв меня своим гибким телом, Алик нашел мои губы, потом спустился ниже, лизнул ямочку на шее. Горячее дыхание обожгло кожу, прошлось вдоль живота, остановилось в том месте, о котором мой бывший муж никогда не знал. Дразнит, сводит с ума, заставляет плакать от возбуждения. Я вздрогнула, он схватил руками меня за бедра, чуть приподнял и… Не сдержал стон.
В четыре часа утра я проснулась от храпа за спиной. Кто-то дышит мне в затылок. Я перевернулась на другой бок и оказалась лицом к лицу с Аликом. Он спит.
И снова кровать. Влажная простынь, намотанная на голое тело. Ветерок треплет шторы на окнах. Тихо. В воздухе висит тяжелый запах. Это запах его тела. Он особенный: терпкий, соленый. Дрожат длинные ресницы, рука спрятана под подушкой.
Я думала, что забыла. Но как можно забыть, если рядом живет человечек совершенно, как две капли воды, похожий на него. Те же упрямые губы, широкие брови. Они даже хмурятся во сне одинаково и улыбаются.
Улыбка у них своеобразная, что у маленькой, что у большого. Наивная, чистая, не зависимо от возраста и душевного склада. Если посмотреть на Алика и не знать о его мыслях в голове, он покажется – ангелом. Такой же милый, нежный. Невинный взгляд синих глаз и красивая речь.
Откинув простынь в сторону, он выставил на обозрение свое идеальное тело. Одна нога свисает с кровати, вторая прижалась к моему колену. Аккуратно, чтобы его не разбудить, я протянула руку, провела пальцем по гладкой щеке, спустилась на подбородок, губы. На носу снова ссадина, еще не зажившая.
Он открыл глаза.
– Привет.
– Еще рано. Спи, – сказала я.
– А ты чего не спишь?
– Не хочу. Я мало сплю.
Протянув руку, он пошарил рукой под кроватью, нашел свой телефон.
– Четыре часа, а за окном темно.
– Осень, – грустно ответила я.
Он снова лег на бок, обнял меня, но телефон не убрал. Положил рядом с собой на подушку. Я провела рукой по его спине.
– Как ты здесь оказался?
– Ты сама затащила меня в постель.
– Я говорю не про это. Как ты нашел меня?
– Как и в прошлый раз.
– Я тебя не понимаю, Алик.
– И не надо.
– Все это бессмысленно и глупо.
– Возможно.
– Глупо, – повторила я.
– Ты меня не прогонишь?
– Не сейчас.
– Все равно мне нужно уйти.
– Почему?
– Скоро твои родители проснуться.
Я усмехнулась.
– Теперь уже поздно об этом думать. Они знают, что ты тут ночевал.
Все получилось спонтанно. Само собой. Без дурных намерений и обид. Мы поступили глупо. Впрочем, как и тогда. Забыли про близких людей, полностью выкинули из головы все правила приличия и погрузились в безумие.
В Каннах – это было естественно, а тут за стеной спят мои родители и маленькая дочь. Вчера они стояли под дверью и понимали, что тут происходит. Слышали, но не стали вмешиваться.
– Как же стыдно, – прошептала я, чувствуя, как пылают щеки.
– А что тут такого? Ты взрослая.
– Наивный.
– Я не понимаю, что мы сделали плохого?
– Ты женат, Алик. Забыл?