Моя курящая лошадь

Моя курящая лошадь
Светлана Шукурова

Паранаука. Короткая проза. Первый рассказ цикла. Гениальный ученый и его напарник. На что они оба готовы пойти, чтобы найти выход из безвыходной ситуации?

Навеяно серией аниме, мультиками про роботов и разговорами с Александром Бронниковым

«Aut vincere, aut mori» (или победить, или умереть)

– Умрет. Как пить дать умрет – сообщил Володька из-за моего плеча то, что я и так уже видел. Но я вздрогнул так, словно не ожидал.

– Знаю, – все равно зачем-то огрызнулся я и с противным шлепком стащил перчатки со вспотевших рук. – Надоело все.

Я еще раз посмотрел на распятую крысу. Дополнительные органы отторгались, она никогда не будет дышать в воде. По крайней мере эта особь.

– Ну и согласился бы.

– Нет.

– Нам бы хватило денег на лабораторию.

Он уже приводил этот аргумент. И знал, куда бить. Я оглядел полуподвальное помещение. Аренда и покупка необходимых препаратов съедали весь доход. А последние эксперименты провалились, а значит за них не заплатят. А значит даже отсюда нам придется съезжать. Только куда, не в гараж же.

– Я не живодер. Я ученый.

– А вивисекция не живодерство? – я промолчал. – Ну да, ты ученый. И тебе нужна лаборатория. Иначе так всю жизнь и будешь ветеринаром на подхвате. То хвостик с ушками купировать, то связочки подрезать, чтоб котики с собачками людям покой не нарушали.

Я продолжал молчать. Он кругом прав. Но не мог я согласиться. Не могу. Я мог многое. Пересадку, скрещивание, удаление. Да даже сращивание, если кому хотелось, чтоб домашний питомец был уродом, но зато не таким, как все. Но не лошадь же.

– Короче – Володька походу обозлился – нам через неделю аренду платить, иначе отсюда придется сваливать. Думай сам. Там такой аванс… Один аванс чего стоит. Короче, решай. Я бы и без тебя согласился, но одному там не справиться.

– Да невозможно это, – сдался я. – невозможно физически! Мы возьмем аванс, потратим деньги, дело не выгорит, а потом нас с тобой найдут и сам знаешь, что тогда будет.

– Я все продумал, все получится. Только времени много надо. Смотри, что можно сделать…

Я слушал его и смотрел на его очки. На толстые линзы без дужек. Они держались на резинке от трусов. Грязной, пропитанной кровью и потом. Его потом и не его кровью. Резинка обхватывала голову грязным обручем и периодически съезжала по сальным волосам. Я смотрел в его умные, злые глазки и мечтал о трепанации прямо по линии этой резинки.

– Я терпеть не могу табачного дыма, – жалко парировал я.

– Зато я курю, – заржал Володька, и я возненавидел его еще больше. Но это не имело значения, он уже знал мой ответ.

– Согласен, – в результате сухо сказал я и вышел вон. Мне нужен был воздух.

Крыса умерла. А с ней – надежды отказаться от дикого Володькиного плана. Я ученый. А значит всегда – за эксперимент.

Аванс нам перевели незамедлительно. Мы быстро собрали вещи и выехали из нашего полуподвала, свалив в гараж все коробки. Ближайшие, наверное, полгода все это нам не понадобится. А в случае удачи – не понадобится вообще. Проще будет спалить этот проклятый гараж вместе со всем барахлом. Отделаться от Володьки, сменить лицо, имя, отпечатки пальцев и память. И начать счастливую жизнь отшельника где-нибудь в тихой и либеральной стране, где не посадят за разделку трупов и опыты над людьми.

Мы нашли подходящий старый дом вдали от цивилизации и путей к ней, и взяли по сходной цене. Пока оформлялись документы, кипела работа и кипела жизнь. Раз в несколько дней строительный магазин исправно доставлял нам заказы, мы заколачивали окна, обшивали стены пенопластом и превращали самую большую комнату в стойло.

Я почти забыл, зачем мы это делаем. Но на улице стояла изумительная золотая осень. Я чувствовал себя живым и единственное, что хотел – чтобы это никогда не заканчивалось. Володька, наоборот, был возбужден и все торопил меня и торопил время. Он бесконечно что-то прикидывал, куда-то звонил и надолго отъезжал. Возвращался с нужными вещами – никотином и раствором к нему, коробками папирос, противогазами и одноразовыми шприцами. Все сбрасывал и тут же исчезал снова.

Я требовал от него шашлык и пиво, и он беспрекословно привозил. Я жарил мясо и подолгу пил, сидя на крыльце. Это были каникулы, первые за долгое время. И мне упорно казалось, что и последние. Чем дальше шло время, тем более замкнутым и нервным становился Володька. Я с мазохистическим удовольствием льстил себе, что он сомневается в результате. Я знал, что ошибаюсь. Но не знал, насколько.

И вот этот день настал. Каникулы закончились – привезли его. Белоснежного красавца. Венец творения. Володька о чем-то трепался с водителем. Сопровождающие молча передали мне поводья. Я протянул руку к шелковой гриве и тут же заставил себя отдернуть ее. Нельзя допускать эмоций. Я ученый. А значит – всегда за эксперимент. Я должен научить его курить. И сроку мне полгода потолок. Я ученый. Я двуногий скот.

???

Белоснежного, без единого темного пятнышка, жеребенка, отец подарил на шестой день рождения. Теперь надо было вставать рано, убирать стойло, выводить, поить и потихоньку приучать к своему запаху. И украдкой пытаться залезть без седла. И проехать хотя бы круг по загону. Так, чтобы отец не видел. Иначе нагоняй. И долгая лекция о том, как вырастить хорошего коня и стать хорошим наездником.

Он вырос хорошим конем. Спокойным и послушным. Любил строго запрещенный сахар и яблоки. Пока однажды отец не уехал на нем в степь на непонятные «сборы». Отца не было дольше, чем обычно. Мать волновалась, подолгу стояла за калиткой, вглядывалась вдаль и теребила в руках фартук. Дочери украдкой плакали, чтоб мать не видела. А оба старших сына тучей сидели за столом. Только младшему ничего не говорили и не позволяли расспрашивать.

Когда все уже устали ждать, конь вернулся. Вернулся и упал, едва зайдя в ворота. И больше не встал. Но седока он донес домой. Мертвым.

Младший сын потом слышал что-то о степных волках, о порванных людях и конях, и о том, как долго поиски не давали результата.

А потом слышал легенды о белом коне, который раненный три дня выносил мертвого хозяина из опасных степей и вернул его домой. Не бросил.

А потом младший сын поверил, что отец и конь до сих пор бродят вместе по звездным степям.

???

Я в задумчивости кусал губу. Уколы никотина в растворе давали странный результат.

– Ну что скажешь? – Володька закурил, задумчиво глядя на коня. – Лично я считаю, что он умрет. Вот как пить дать умрет.

– Да пошел ты! Я предупреждал!

– Че предупреждал, че предупреждал-то? – Володька отшвырнул сигарету – ты посмотри на него! Это же уже труп ходячий! У него уже язвы от уколов твоих не заживают! Все, иммунитет на нуле, сдохнет и все! Надо другого коня взять и еще раз попробовать.

– Какого другого?! У нас времени мало! Мы на этого уже три месяца угробили, а он ни в какую! За оставшиеся три месяца мы вообще ни черта не успеем. Сматываться надо, пока не поздно!

– Куда?? У нас денег шиш, аванс почти вышел весь!

– Иди отсюда.

– Что задумал?

– Переходим ко второму этапу.

– Давай. Я ща быстренько, все что надо.

– Иди отсюда. Я сам.

– Я принесу пока.

– Вон! Я сам, я сказал.

Володька выскочил из стойла, нарочно хлопнув дверью. Пусть валит к чертям. Говорил он.

Я подошел к коню. Голова высоко задрана на растяжках. Практически не может стоять, дурной знак. Раны действительно сочились гноем, не смотря на дезинфекцию, и не заживали. Более того, открывались те, что зажили чуть раньше.