Вслед за расколотой луной

Глава 3.

Все очень странно

Ристалищем дворцовая прислуга называла один из задних дворов, смотревших прямиком в горную стену с зеленой лавиной сада. Там королевские воины и стражники обычно тренировали свое мастерство. Именно этим сейчас занимался и Виррейн: когда принц ушел беседовать с членами Совета, юноша решил, что пара-тройка упражнений ему не повредит. К тому же таким образом можно было избежать нежеланных встреч с придворными вельможами, которых воспитанник Гедеона на дух не выносил.

Роланд нашел своего друга в момент, когда тот оттачивал навыки обращения с мечом и невольно притормозил, восхищаясь его ловкими четкими движениями.

Виррейн легко усваивал боевую науку: можно было подумать, что искусство владения оружием у него в крови – ему беспрекословно подчинялась любая сталь, будь то меч, кинжал, копье или топор. Вот и сейчас он весь словно растворился в выпадах и атаках, являя единство грации и силы. Виррейн ничего не замечал вокруг: ни своего наперсника, ни стайку дам, застывших на верхней галерее и взиравших на него с кокетливым восторгом.

Зато их заметил Роланд и усмехнулся: напрасно Вир полагает, будто он никому не интересен. Сам принц тоже прекрасно управлялся с оружием, однако Виррейн в этой области по праву считался настоящим виртуозом – он сделал бы честь любому королю и любой армии. Так что принц охотно уступал другу пальму боевого первенства.

Наконец Виррейн окончательно взмок и приостановил свою воинственную деятельность, в зону его внимания сразу же попал Роланд. Он отсалютовал принцу мечом, заметил зрительниц и отвесил им холодный церемонный поклон: дамы захлопали ресницами, заулыбались, однако ответной улыбки не дождались.

– Айсберги северных морей ничто, по сравнению со льдом твоего сердца, – цветисто высказался Роланд, приветствуя друга.

– Вероятно, так и есть, – ответил Виррейн, утирая рукавом лицо, и отвернулся, не желая углубляться в тему.

Загорелая кожа его влажно блестела от пота, черные пряди прилипли ко лбу, вискам и затылку. Синюю тунику сплошь покрывали темные пятна телесной влаги. Женщины на галерее не торопились расходиться, усиленно смотрели юноше в спину в тщетной надежде разжиться хотя бы одним взглядом, но Виррейн так и не обернулся.

– Боевой пыл в тебе не угас? – Спросил вдруг Роланд.

– Нет, думаю, еще на пару упражнений меня хватит, – криво улыбнулся Виррейн, понимая, куда клонит друг.

– Тогда защищайся! – Принц взял поднесенный слугой меч, примерился к рукояти и атаковал приятеля.

Лезвия схлестнулись, наполнив воздух звоном. Дамы жадно наблюдали за схваткой, пытаясь угадать, чья возьмет. Оба молодых воина выглядели великолепно – трудно было стать на сторону кого-то одного из них.

Воспитанник Гедеона удивился тому, как яростно набросился на него принц: точно внутри Роланда бушевал шторм, жаждавший топить корабли. Однако Виррейн отбросил рассуждения до поры, сосредоточившись на ходе боя и наслаждаясь напряжением в мускулах.

Через пару часов, когда солнце почти вплотную подкатилось к горизонту, оба приятеля свернули боевые действия.

– Благодарю, – отдышавшись, произнес Роланд и улыбнулся. – Мне надо было выпустить пар.

– Полагаю, что-то произошло в тронном зале, – проговорил Виррейн, принимая из рук слуги полотенце. – И кого, интересно, ты столь страстно желал разрубить на части? Искренне надеюсь, что твой царственный гнев направлен не на меня…

Роланд помрачнел:

– Мне нужен твой совет. Я ко многому был готов, но такого коварства не ожидал.

– Если дашь мне полчаса времени, я приведу себя в порядок и буду целиком и полностью к твоим услугам.

Принц согласно кивнул:

– Мне тоже не помешает переодеться. Жду тебя в своих покоях.

***

Очаровательные зрительницы, поняв, что бой не возобновится, покинули галерею. Все, кроме одной. Она с самого начала пряталась в тени, ибо не хотела попасться на глаза ни принцу, ни его другу. Леди Эллинет выступила на свет, едва действующие лица разошлись. По причине траура она облачилась в темно-фиолетовое платье с длинными прорезными рукавами, не скрывавшими ее тонких смуглых рук. Талию стягивал золоченый поясок. Прохладный шелк мягко струился по нагретой солнцем коже и дивно оттенял фиалковые глаза девушки. Ее длинные кудри оттенка какао, сильно разбавленного молоком, были собраны в высокий хвост и увенчаны золотой диадемой с розовыми опалами.

Элли задумчиво смотрела, как надвигаются сумерки: на юге переход от светлого времени суток к темному стремителен – не успеешь оглянуться, как ночь захватит мир, выпустив на небо птицу-луну.

Девушка знала о возвращении Роланда, однако пока так и не увиделась с ним. Сердце трепетало: она не сомневалась – не случись нечто непредвиденное, принц давно бы уже был у ее ворот. Что же произошло? Ответа Эллинет не знала, но предполагала: он не придется ей по душе…

Впрочем, леди Элли была рада увидеть возлюбленного хотя бы издали: кажется, за долгую разлуку он стал еще мужественней и краше…

Громкий говор водопадов беспардонно вмешивался во внутренний диалог, сбивая с мысли, да и потемнело весьма заметно. Эллинет предпочла спуститься вниз и двинуться домой: неприлично молодой девушке брести в сумерках в одиночестве, ну да ей не привыкать. К тому же родительское имение близко – всего в двух шагах от королевского замка.

Элли старалась прошмыгнуть к себе незаметно: если отчим заметит, что ее нет дома в столь поздний час, – не избежать головомойки!

Миновав широкий, вымощенный мрамором двор и обойдя давно заглохшие садовые фонтаны, девушка скользнула к черному ходу. Благо кухня опустела – кухарка и поваренок наверняка уже на полпути в царство снов. Эллинет неслышно прошла главный зал, поднялась по парадной лестнице, застланной узорным ковром. У комнаты, служившей спальней ее матери и отчиму, девушке пришлось помешкать: дверь была приоткрыта, и яркий свет вырывался в коридор, грозя обозначить припозднившуюся нарушительницу распорядка.

Эллинет заглянула в щелку между дверью и косяком и вздохнула: ну, естественно, картина та же – никаких новых деталей! Лорд Мэддог полулежа развалился в кресле и бокал за бокалом вливал вино в свою объемистую ненасытную утробу. Массивная золотая цепь с огромным рубином покачивалась от дыхания на его внушительной груди, плащ, откинутый на бок, свисал с подлокотника. Крупные губы хозяина поместья были влажными от вина, из-под черного с проседью курчавого локона катилась вниз капелька пота: лорд Мэддог вообще сильно потел, даже если просто сидел у очага и ничего больше не делал, – вероятно, по причине избытка плоти и обильных возлияний.

Напротив него с шитьем в руках пристроилась супруга – леди Флавия. Взглянув на мать, Эллинет ощутила печаль: она выглядела такой усталой в старом, местами полинявшем темно-зеленом платье и шапочке, расшитой жемчугом! Тем не менее, лицо все еще отличалось красотой, живой отклик которой читался в чертах ее дочери.

Элли не осуждала мать за выбор супруга: когда умер отец, леди Флавии пришлось столкнуться с рядом трудностей в виде дома, разваливающегося буквально на глазах, пустых закромов и крошки-дочери, которой кто-то должен был обеспечить маломальское приданое. В таких условиях особо привередничать не приходилось – поместью требовалась мужская рука, а дочери – отец. И Флавия приняла предложение соседа – лорда Мэддога. Не ее вина, что ожидания не оправдались…

Отчим не любил маленькую Элли, скорее – едва выносил ее присутствие, был невоздержан в еде и вине, и пустил по ветру остатки состояния, лишив падчерицу приданого вовсе. Впрочем, он полагал, что девчонку выручит ее очаровательная мордашка…

Эллинет уже собралась рискнуть и метнуться к себе, но замешкалась, услышав недовольные слова Мэддога:

– Я так и знал: из этой затеи ничего не выйдет! И что теперь? Тащить ее на своей шее до конца моих дней?

– Мэд! Ты не смеешь так говорить об Элли! – В глазах Флавии, фиалковых, как и у дочери, вспыхнул гнев.

– Отчего же? Мне ведь приходится содержать твою дочь! – Лорд Мэддог всегда делал упор на слове «твоя», подчеркивая, что он не имеет отношения к появлению Эллинет на свет и не обязан взваливать на себя ответственность за ее судьбу.

– Однако она не помешала тебе предложить мне руку!

– Да я просто рассчитывал, что быстро отделаюсь от падчерицы, – отмахнулся Мэддог, запивая слова вином. – Девчонка красива, что и говорить, вдруг да понадобится какому-нибудь богатому остолопу!

Взгляд леди Флавии выплеснул фиолетовую грозу.

– Мэд, побойся гнева Солнца! Ты ведь клялся мне беречь Элли, как родную, и обеспечить нам всем достойное будущее!

Лорд Мэддог поставил бокал на стол, утер губы рукой, звучно срыгнул и зло хихикнул, уставив на жену немигающие, желтые, как у рептилии, глаза:

– Ты же не настолько глупа, чтобы верить каждому слову? Но если хочешь услышать правду – слушай: я терпел твою ненаглядную доченьку лишь потому, что она могла принести выгоду! Королевский сын в зятьях – это ли не удача? Эллинет могла стать королевой! Ради такого я взвалил бы на себя бы еще парочку-другую нахлебников! Но теперь… – Нет! – Неожиданно выкрикнул Мэддог, сбив со стола поднос. Он врезался в каминную стенку, заставив леди Флавию вздрогнуть. Алая жидкость с пряным запахом тонкой струйкой вытекала на пол из опрокинутого бокала.

– Следовало ожидать: Киннан хитер – зачем ему невестка из обедневшего, позабытого всеми рода? Разумеется, он сосватал сыну заморскую княжну вместо оборванки! Иначе и быть не могло!

«Княжну?!» – Мысленно ахнула Эллинет и оперлась о стену, чтобы унять слабость в ногах.

– Мэд, это еще ничего не значит, – супруга старалась говорить ровно. – Роланд любит Элли и не захочет жениться на княжне Рианне.

– Очень даже значит, дорогая женушка, – осклабился Мэддог. Отсветы пламени разрисовали лицо золотисто-рыжими красками, сделав его похожим на маску огненного демона. – Это значит, что все планы разрушены! Не важно, чего хочет принц, его обяжут выполнить отцовскую волю. Он сочетается браком с княжной, а твоя дочь пойдет к ней фрейлиной!

– Нет! – Жестко возразила Флавия. – Я не позволю подвергнуть мою девочку такому издевательству! Эллинет не будет прислуживать новой королеве!