Тихое, тихое счастье

– Я знаю, сейчас привезу.

Чисто по-одесски: выслушать, проанализировать ситуацию и броситься решать проблему.

Разговорившись с водителем, женщина услышала:

– Надо знать, где в Одессе и кто хорошо лечит. В одном месте ортопеды, в другом кардиологи, в третьем онкологи. По вашей проблеме я обращался ко многим врачам. Сейчас вас привезу, не волнуйтесь и не делайте волны. Я везу вас туда, где помогли мне и многим другим. К нашим врачам едет не только вся Украина, а все СНГ, вот такие одесские врачи. А одесситы – народ не такой уж многочисленный, а задач перед ними, а ответственности… Одесситы в ответе за хорошее настроение не только в Украине, а во всех уголках земли, где знают и любят слово «Одесса». Ну такие мы есть, важно для нас, чтобы человек попал именно туда, где ему действительно помогут.

Он привез женщину в центр пульмонологии.

– Не волнуйтесь, вас здесь обслужат быстро, добросовестно и качественно обследуют и вылечат. Здоровья вам, здоровья! Я же говорю, вам туда не надо, куда вы ехали.

– А что вам-то от этого? – спросила соседка водителя.

– Как, – удивился водитель, – удовольствие, моральное удовлетворение, а целому городу – выздоровление.

Простота

Сергею, человеку со средним специальным образованием, за которое он себя очень ценил и уважал, пришлось снова менять работу. Как много работ он уже поменял! То ли работа ему не нравилась, то ли он – работе, и вот он готовит дверь к реставрации. Бригадир долго и кропотливо объясняет, показывает, наставляет, – Сережа все пропускает мимо ушей. Работу, с которой другие бы справились за день, Сережа растягивает на неделю. А бригадир снова и снова показывает, как держать инструмент, но у Сережи один за другим выходят из строя приборы. Он то пережжет, то слишком надавит. «Некачественное оборудование!», возмущается Сергей. А бригадир снова и снова чинит, снова и снова показывает. Сергей делает мизерные, но все же успехи. «Я у Вас уже четыре месяца», говорит он.

«Я так долго нигде не задерживался, – говорил Сергей напарнику. – Но я даже рад этой тягомотине. Перспективы открываются. Я научился шлифовать. Еще бригадир научит меня пользоваться красками, и я спокойно устроюсь в автосервис шлифовать машины». «Простота, – подумал напарник. – Но именно та простота, что хуже воровства».

Алтарь

Шла служба. Все находящиеся в храме то и дело бросали взгляды на красавицу-невесту и строгого жениха. Родители стояли слева от невесты. Было договорено, что он, Стив, будет вести ее к алтарю. Он заслужил свое место быть рядом с невестой на этой церемонии. Слезы счастья застилали глаза пожилого человека. Он старался скрыть их от своей доченьки, как он про себя ее называл. Слезы гордости отца, благодарного за великодушие, за честность и справедливость своей доченьки. Он подхватил эту семью, когда ему было уже за пятьдесят. «Старый холостяк», – уже говорили о нем. На долгие двадцать лет он стал для нее и советчиком, и помощником, и защитником. Священник, видя какое впечатление производит его проповедь, употреблял в своей речи лучшие молитвы. Он тоже чувствовал, что эта служба особенная, что он запомнит эту службу надолго. Слезы благодарности жгли глаза Стива. Он исполнил высочайшую в мире миссию – отцовство. Ему дали возможность привести невесту к алтарю и передать ее в руки жениха.

Играл орган, все было церемонно, торжественно, правильно. Жених с любовью смотрел на свою изысканно красивую невесту. Церемония подходила к концу, всем было хорошо и радостно за счастье молодых. Но в какой-то момент мама невесты отвела глаза в сторону. Перед глазами мелькнул образ биологического, как сегодня говорят, отца невесты. Да и то, родить – не значит воспитать и выучить. Зачать – не значит вырастить. Алтарь, возле него совершается самое важное: крещение, венчание… В жизни каждого человека бывают эти события.

И снова ночь

Что же надо этим мужчинам? Внешность – так она хороша собой. И в свои пятьдесят даст фору многим. Ни подтяжек, ни целлюлита. А дети, так они давно к самостоятельности приучены. Они не бедствуют, имеют хорошие специальности. Были ли у нее мужчины после мужа? Да, то месяц, а один даже семь месяцев держался. А потом забывали дорогу к ней. А ей одной ждать утра, да и следующие ночи. До той, в которой удастся снова посмотреть в глаза мужчине. Она весь день в заботах. На работе ценят, уважают. А вечерами телевизор, звонки детям. И снова одинокая ночь. Чего ей не хватает? Здорова, красива, обеспечена. Каждый день подолгу гуляет в парке. Но каждый новый знакомый почему-то ставит своих жен на первое место. «Не могу сейчас бросить», – говорят. И какой бы ни была его семья – сохраняют и жену, и детей. И ей достается только роль любовницы. Ей достается только крохами питаться и слышать иногда: «Ты красивая, ты умная…». А потом снова обязательно одиночество.

Как свежо в памяти…

В обоих жило сознание чего-то несовершившегося, чего-то недоделанного. Она: «Я не имею права форсировать события, решать. Это привилегия мужчин». Он: «Я сильный, я сам построил свою судьбу. У меня хорошая жена, замечательные дети. Она потеряла на меня все права. Не пускать в свою голову мысли о ней». Но как ясно он сейчас понимает, что огромным счастьем в его жизни была и есть эта женщина, эта девушка. Как бы она ни выглядела, какую фамилию ни носила бы сегодня. Он понимал, что будет искать ее, будет слать ей свои мысли. И он, этот честный человек, будет мечтать соединиться с ней хотя бы на том свете.

Счастье и несчастье

(Личное мнение)

Она не была раскрасавицей, не была фотомоделью. Она даже не была спортивного телосложения. Она просто была хорошенькой и миленькой, улыбчивой и доброй. «Симпатюля» – то и дело говорили ей соседи. «Вы самая миленькая», – говорил ей сосед с шестого этажа. «Ах, – думала она, – это его личное субъективное мнение». Но была рада видеть улыбающееся лицо соседа. И вот ее, «бегущую по волнам», как она сама себя называла, остановила болезнь – микроинсульт – реакция на оскорбление, на глубокое разочарование поведением близкого ей человека, от которого, казалось, должна исходить только доброта. Ноги еле передвигались, но жить надо. И вот сосед с шестого пытается помочь ей нести сумку: «Я провожу вас до квартиры». «Ой, простите, ноги медленно ходят», – извиняется она. Сосед сочувственно улыбается и говорит: «Все равно вы самая милая женщина в нашем доме». Несчастье и счастье живут рядом. Теперь она это точно знает.

Закон природы

Ванечка приехал снова на дачу, бегал по участку, радуясь каждой подрастающей яблоньке и сливе.

– Ух ты, какие персики, налились, будто просятся в рот. Ой, ой, бабушка, смотри!

Его удивила ветка сливы, которую в прошлый раз сломали ребята, собирая сливы. Ветка крепилась к стволу остатками древесины и корой. Но все листочки, лежащие на земле, были свежезелеными и ничем не отличались от остальных листьев дерева.

– Ветка сломана, а листочки даже не повяли – как так? – спросил Ваня.

Бабушка внимательно осмотрела дерево, ветку с его зелеными листьями и серьезно сказала:

– Закон! Великий Закон материнства. По этому закону дерево питает соками каждую веточку, а веточка заботливо кормит свои листочки. Великий Закон природы, мудрый и благородный.

Каша – она и в Африке каша

А вот с тушенкой – совсем другое дело. Семен Аркадьевич, старый морской волк, изучил этот вопрос досконально.

Тоскуют старые моряки по каше с тушенкой, которая так часто надоедала! Даже подумать страшно: как она могла надоедать – настоящая каша с настоящей тушенкой в море.

– Но нет, не стоит отвлекаться, – говорит Семен Аркадьевич. – Каша – она и в Африке каша, а тушенка, как сказать… Если взять какую-то там Америку или Англию, то конечно…

…Если написано на банке – «Тушенка говяжья», то и в банку заглядывать не надо. Даже не интересно – тушенка говяжья! А в Одессе?… Это ж надо! Покупаешь банку «Тушенка говяжья», открываешь… и…

Киндер-сюрпризу рядом нечего делать! В одной банке колбасный фарш, во второй потрошки тушеные неизвестного происхождения, в третьей банке – икра баклажанная, в четвертой – свежие куски сала с мясом, закрытые герметически…

В доме только и слышится: «Сеня!.. Сеня!..» Это Полина Марковна зовет на кухню удивляться. Обращался Семен Аркадьевич то в одну, то в другую инстанцию. Пробовал защитить свои права в комиссии по защите прав потребителей. Но кого и от чего там защищают – не понял. То ли права от потребителя, то ли потребителя от прав.

Пробовал доказывать, что тушенка – почти последний доступный народу деликатес… Напрасно.

– Вот и остается надеяться, – говорит Семен Аркадьевич, – что хоть каша, которая и в Африке каша, и в Одессе как можно дольше останется кашей.

Мама, мам, ты только не волнуйся!

Юрочка был единственным ребенком в семье. Любили его безмерно – особенно мама. Не успевал Юрочка поцарапать пальчик, как мама начинала причитать: «Я так и знала… я чувствовала – что-то случится». Папа снисходительно относился к шалостям и царапинам сына, говоря: «Сам таким был».

И Юрочка, привыкший к тому, что мама все знает и предчувствует, давно привык обо всем рассказывать маме и этим хоть немного ее успокаивать. Потому что он ее тоже очень любил и жалел.

Зазвонил телефон:

– Мама, мам… ты только не волнуйся, – начал сын с обычной фразы. – Понимаешь, Вовка принес «Битлов», мы хотели послушать. Но Вовка, наверное, не на ту кнопку нажал, магнитофон как заревет, Мурчик, лежавший рядом, как отпрыгнет от магнитофона, как бросится в сторону. Вовка хотел его успокоить и вернуть на место, но кот прыгнул на портьеры. Я хотел его снять – ты же не разрешаешь коту там висеть, – оторвал его от портьеры, а тут – шарах!

– Что шарах?

– Карниз упал. Хорошо, что не на кота. Но цветку не повезло. Ты не волнуйся, это тот цветок сломался, который папа не любит. Он называет его «не цветок-не дерево». Мы лучше новый посадим. Только горшок надо купить.

– А с горшком что?

– Когда цветок сломался, в этот же момент горшок – шарах на пол. Из-за него Мурчик поскользнулся и еще больше испугался – прыгнул на ковер. Вовка кричит: «У кота крыша поехала, надо его поймать, посадить в темную комнату, чтобы успокоился». Только развернулся бежать за котом, а тут опять – шарах!

– Шарах?

– Вода из аквариума. Вовка ногой за одну ножку аквариума зацепился, аквариум сперва воду выплеснул, а потом и сам разбился. Мам, ты только не волнуйся, рыбки уцелели. Мы с Вовкой их в банку пересадили, а воду собрать не удалось, так мы из крана набрали.

– Это же ведро воды на паркет! – охнула мама. – Бросьте коврик из коридора на пол. В воду не лезьте, там осколки!

Мама обхватила голову руками. А в голове как вспышки – сорвавшийся карниз, падающий горшок, поскользнувшийся Вовка, летящий аквариум. И если в такой кутерьме еще и рыбки уцелели, – так это уж полное счастье.