Жил-был Генка

Жил-был Генка
Светозаръ Лучникъ

Да, он был одним из нас, но он не был одним из нас. Тягота Афганской войны наложила на его жизнь трагическую печать, но однажды в его мир ворвалась любовь.... И всё бы хорошо, да вот чёрная и роковая страсть сгубила мужика, ввела его в ад.... Сумеет ли он отыскать истину посреди небытия?..

Кипение жизни

Январское утро морозное и пасмурное на снежном изобилии белого чуда. С небесного раздолья отворился мир ещё для одной чувственной плоти, вошедшей на жизненный путь предложенного греха и святости. Грех – это форма производимых дел рождённого человека. Святость – это незавидное страдание, но, однако, позволяющее развивать слово творческих успехов постоянно на всём отрезке времени, в которое введена сущность человеческого образа.

Родился Генка январским днём, когда нещадно билась о землю холодящая жажда разветвлённого дыхания несущегося ветра, и сразу же получил несомненное право, подающее ему век земного странствия на условиях от Бога, а не от собственных намерений, как многие думают. Дал Бог душу, тело и сказал:

– Живи же с добром и наполняйся светом на пульсе воинственной тьмы. Собирай знания века сего неспешно, но разумно, дабы тебе утвердиться на личном объёме чувственных условий, с которыми предстанет только твоя вечность.

И свет и тьма не объединились, но помогали формироваться Генке на условиях многогранного слова, которое себя проявило на данном моменте только для этого человека. Он и обрёл имя своего возрастного периода. И теперь славное имя поведёт его на исторической зависимости только вперёд, а не назад.

Вот и стал Генка душою живою и бессмертною вопреки какому-то осмысленному желанию, и омылась душа кровью и запечатлела своё достоинство, как дыхание света на доле мрака весьма ярко и небезосновательно, потому что теперь надобно собрать собственность на праве и долге своего творческого имени, которое обрёл для чего-то особенного и важного, а сама особенность и важность будет принята и познана им гораздо позднее.

Хочешь, не хочешь, жаждешь или нет, но приходится жить и утверждаться в идеях мира сего, мира представшего для твоего познания естественных и вполне доступных субъективных моментов на просторе своего ума, но ума, который всегда принадлежит Создавшему тебя так оригинально или убого. Хотя убожество – это есть лишь тягота производимого труда, которым стяжаются определённые условия и моменты, а божество – творческая независимость.

И оттого творение нельзя назвать простым убожеством, оно оформляется относительно слову настроения, которое себя реализует событиями, предоставленными от Неба, где и зародилась стройка великих фактов, познавательная воля которых откроет себя не сегодня и не завтра, а по смерти тела, когда оно истлеет от скорбей и болезней.

Именно на них, на скорбях, болезнях и трудах изнурительных человек реализует своё и только своё право вечного совладения чувств Бога, чрез Которого и стала душа желать и пробуждаться на условиях возрастного недомогания!

Как-то весьма странно и таинственно рождается воля человеческого достоинства, но ведь рождается зачем-то, а, родившись и взрослея, думает, а почему именно мне, мне удалось восчувствовать век этой земли, где тревожно и радостно бьётся плоть ума?

Почему внутри меня бьётся и колышется чувственная радость тела, но тела принадлежавшего полностью впечатлению души?! Почему? Кто ответит? Время! Остаётся время сие засвидетельствовать событиями, иначе не прозреть!

Два гигантских объёма засвидетельствовали историю ещё одного человека, пришедшего из небытия в бытие, чтобы получить дыхание вечного Творца! Земля стала для него домом на узаконенных началах, но земля не могла стать истинным восполнением того события, ради которого человек получил образ бессмертия, но на смертном теле.

Мир его встретил отчуждённостью, а сам мальчик по имени Геннадий принял мир криком, могущим подарить ему все блага, на которые он имел полное право своего якобы чувства. Ведь долю равенства человек получает от своего Создателя, а не через мать, утроба которой отверзлась для восприятия всего Божественного и непознанного.

Так проистекла на него воля небесного смысла. Далее полилось произволение роста обусловленных лет, в кои введена смелость и вольность любых ощущений. Именно такие качества будут напитывать мальчика на протяжении дней и ночей, напитывать в каждые мгновения до последнего вздоха и вида.

Бежали восторги, утекали впечатления, наслаивались настроения, истаивали жажды, пробуждались взлёты, уплотнялись падения. Всё даль и дальше строился некий мирок. Генке уже 4 годика. Он полностью оформил своё продвижение возвышенных порогов домашнего уюта. А был ли это уют? Был, но особенной почётностью любви его никогда не баловали. Рос сам по себе. Подчас и голодным засыпал от дневной усталости на закате гаснувшего вечера.

И не потому, что в семье царила необъективность недостатка или нужды, а просто никому дела не было до того, что требовал мальчик, чего действительно ему нужно от родителей или от самой жизни, подающей разнообразие всякому желанию или утеснению. Но эти непроизвольные, хотя весьма настойчивые жажды производят образы вполне мудрых идей, на них воспитывается форма духовного намерения и существенного смысла, подчас непознанного и нереализованного даже целою жизнью. Да, не всякий осилит и выдюжит сюжет жизнелюбия, в коем предстоит.

Генка рос. Росла и его чувственная воля и нравы. Они вели навстречу главному впечатлению, которое раскроется не теперь, а потом, когда наступит неизбежный конец. Утром убегал на улицу. Мать занималась делами, отец работал. Бабка не проявляла заинтересованности по воспитанию внука. Всё текло само по себе, неспешно, но правильно, не случайно, а закономерно, по точно предписанным законам и порядкам.

В первый миг могло показаться, что жизнь пуста и бессмысленна, но она именно на таких началах даёт своё утверждение в ней! И форма традиций ведёт человека всегда к Богу, как бы он себя не отодвигал Его на беспечном произволении мнимой свободы. Хотя Бог в том плане, в каком представляется Он человеку на восприимчивости, не отражает правильности восприятия.

Попробуй, ухвати-ка этакую пустоту! Она не имеет – ни вида, ни образа, ни вкуса, ни реальности, ни зависимости, ни прочей номинации, но именно из неё выводится объективная сила всему виду, образу, вкусу, реальности и прочего.

Бога нельзя возвести в меру некого определённого критерия, ибо Он необъятен во всех направлениях и возможностях, и увидеть Его на возможности того существа, коим мы стягиваем меру вдохновенного ожидания по Нём, практически невозможно, ибо Вездесущий Бог – Это и есть Всё и Ничего!

А у нас тут живёт маленький парнишка… Живёт и ищет свой смысл посреди океана тайн… Ребёнок предоставлен самому себе, но над его головой всегда присутствовал Благодетель, чья воля усиленно ниспадала на чело Генки. Ведь Он и строил ориентиры жизни по Своему усмотрению, а не по воле человека. Отсюда и проистекали нервные срывы, а порою и вообще возникали страшные решения.

Бога носить в себе очень непросто. Когда понимаешь, Кто внутри тебя воюет, тогда шагаешь уверенно, а когда знания ещё на распутье, тогда требования не соответствуют стремлению. Поэтому и бедствия, и болезни проистекают на жизненном чувстве всегда тревожно и порою ненавистно и отвратительно.

Сил не доставало справляться с теми трудностями, которые возникали у Генки. Мал он ещё для сих возрастающих основ, чтобы осознать правильность накапливаемых трудов и неудач. Жил и жил, как все. Прибегал домой. Закрыто. Никого. Постучит и крикнет:

– Ма…

Нет её.

– Па…

Нет его.

– Ба…

И та к соседке ушла.

Вот ведь незадача. Кто разрешит оную?

А есть-то охота, ой, как охота. Телу нужно питание, необходима забота земного уровня, вот и стремится напитать его, а тут тётка Нина мимо идёт и спрашивает. – Ген, не пускают? – И смеётся. Её полное тело немного покачивается от движений, но она добрая, приласкает чужого ребёнка. Некрасива, да это вовсе не портит душу женщины. Своих детей Бог не дал. Но мальчик любил тётку. В доме у неё всегда чисто и комфортно. Есть игрушки даже. Под окном стои?т большой телевизор! И можно посмотреть мультики.

– Не-а…

– Ну, пойдём ко мне. Я тебя накормлю…

– Ага…

И пока она крутится на кухне, сейчас зажарит яичницу, он уж сломлен голодом и сном. Залез под кровать и уснул… А во сне продолжает играть в войну. Стреляет, бегает… Образ войнушек не простым преодолением тревожит мальчика. И не просто так он всегда играет на её устоях.

– Ген, мать пришла за тобой…

Отсчитывали земные часы день за днём, минуту за минутой, секунду за секундой. Спешили сутки друг за другом, а спешить-то вроде некуда. Что там впереди-то? Вечность или только смерть?! Мысли лавировали не зря, но они не проявляли какого-то ясного и понятного смысла, заложенного внутри стремления. Когда настанет оный, тогда и облобызается тайною, а пока течёт история и ни о чём не надо надумывать зря. Жизнь сама покажет свои права на творческом проекте приходящих слов.

Вот и первое сентября.

Первый раз, как говорится, в первый класс. Но у него всё есть! И школьная форма, и ранец, и книги, и тетради, и ручка! Всё, как положено первокласснику! Он у школьного забора с любопытством глядит на учителей, произносящих напыщенные речи, суть которых парнишке совершенно безразлична. Но свобода ныне сомнёт свою беспечность. Учиться, учиться и учиться – это девиз знаний.

Ребят много… Торжество присутствует повсюду. Осеннее утро ласкается на покрове синей глади неба. Ни одного облачка! Душа горит радостно и охота бежать в лес за грибами или купаться на озеро. И вот Генка переступает порог школы! Интересно малоопытному уму, всё вновь! Но на уроке письма неумело пишет крючки. Старается, пыхтит. Надо.

Ученье – свет, а не ученье – тьма. О! и тут тоже образность условий по греху и святости! Во всех направлениях можно увидеть мудрые основы и не очень мудрые, но непременно они предоставлены за тем, чтобы человек познавал их предлежащие пробуждения не ради забавы или страдания. Тут и заложена их непременная сущность от Божественных свойств, определяющих возможности века земного и Века небесного. Познавай. Ищи. И откроется воля Бога простым прибытком, но могущественным!

Проект учёбы раскрывается забавно, чудно, а и тут Генка предоставлен самому себе. Никто не насилует стремительные усердия! Уроки на его совести! Перемена. Ура! Домой! Бросил ранец на диван, схватил пышку и бегом к Серёге. Вместе идут на озеро купаться. Ещё тепло, хотя и осень. Лето не торопится уходить, оно пока дышит и разливает себя везде. С неба стекает тихий свет не меркнувшего солнца, а под ногами сверкает сиреневая вода. Манит её простор в объятия, и оба прыгают в неё со смехом, разбрызгивая вокруг ребячье озорство.

Святое озеро. Его вода смывает не только грязь с тела, она омывает душу. По преданию тут когда-то стояла деревня и церковь, а потом… Потом наказание и вода потопила мир небольшой деревушки… В определённые же дни, может в полнолуния, вода становится слишком прозрачной и слышится далёкий колокольный звон… Кто видел, тому страшно, а кто не видел, тому смешно, но тайна всегда притягивает человека, но не всегда себя проявляет правильно.

Уплывают мгновения, скачут года. И не видать пока печали, и смысл не терзает своим наветом на глубине страданий, слёз и печали. Живёшь и ладно. А что будет потом – неважно. Детство даёт преимущества – не размышлять о скорбях и неприятностях, объявляющихся на дороге идущего вперёд. Мудрость ниспускается позднее, житейская мудрость, когда уже зришь неполадки, страсти, боли, старость, тогда вдруг невольно задумываешься о смысле бытия, о личном досуге. И уже сыплется страх Оттуда…

Все эти неумеренности стекают в душу постепенно, неторопливо и ранят не сразу. Тихо и точно калечат суммирующимися грехами, а святость эти свойства позволяет засвидетельствовать внутри размышлением, а порою и недомыслием. То есть, человек или живёт отвратительно или принимает решения отвратительные. Кому, что отписано, тот то и обязательно проживёт, но чужое не возьмёт на себя, не сумеет взять, так как каждому личное и подано так же Оттуда.

А отчего так быстро бежит время, Генкино время? Оттого что оно уже не имеет ценности для него… Идея совершенно в другой субъективности. В какой же именно? О, этот ответ ищи не на этой странице! Вот уже и любовь посетила.

Вон та девчонка с коротенькими косичками ему нравится! Он смотрит на неё с удивлением и жадностью. Ведь и раньше видел, но сегодня почему-то она ближе, чем вчера… Что случилось? Сидели за партой, смеялись, стремились к чему-то и вдруг… Что, что вдруг произошло? Когда себя осияла госпожа, а не рабыня – любовь?!

Когда-то, когда-то… Явилась, и защемило приятностью сердце. Нет, пока ещё не по-настоящему, но приятно ведь. И сама эта приятность какая-то влажная, влекущая и желанная! Приятно кому? Телу, конечно! И что же тут такого невероятного?