Ученик мага

– Почему ты хочешь освоить искусство престидижитации? – спросил он.

– Мне всегда было интересно.

– Просто «интересно», или ты без этого жить не можешь? – строго спросил он.

– Жить не могу! – заверил я. – Но прекрасно понимаю: вершин в этом деле можно достичь только под руководством поистине выдающегося учителя.

Моя грубая лесть не произвела на Феруза ровным счетом никакого впечатления.

– Скажи, – в тоне его не прибавилось любезности, – точно ли ты уверен в своих словах? Ты послушный?

– Да… думаю, послушный.

– Если я возьму тебя в ученики, – сказал он, – будешь ли ты меня расспрашивать?

– А вам бы этого хотелось?

– Отвечай на мой вопрос.

– Я буду расспрашивать вас, если чего-то не пойму.

Учитель кивнул.

– Если я велю тебе что-нибудь сделать, – продолжил он, – ты сделаешь? Даже если тебе будет неприятно?

Какие еще пытки он задумал? Я представил, как Хафиз Джан наблюдает за мной издалека. Поэтому ответил осторожно:

– Если вы прикажете, сэр, я приложу все усилия, чтобы выполнить ваше поручение.

Хаким Феруз встал и, взяв со стола два штангенциркуля, в задумчивости уставился на них. Затем выглянул во двор, где росло большое манговое дерево, и свел кончики штангенциркулей вместе.

– Я уже говорил тебе, что Хафиз Джан был одним из лучших моих учеников. Он очень любил иллюзии, жить без них не мог. Я и в самом деле расстроился, когда он покинул меня ради исполнения долга перед семьей.

Феруз смерил меня суровым взглядом. Казалось, он видит насквозь не только меня, но и всех моих предков.

– Я знаю, что Хафиз Джан не отправил бы тебя ко мне, не будь ты ему по-настоящему дорог. По этой причине, – тут он опять выглянул во двор, – я даю тебе шанс.

Я улыбнулся и уселся на маленьком стуле поудобнее. От ворот доносилось пение рождественских славильщиков. Слышно было, как камердинер пытается спровадить их.

– Я не отличаюсь особым терпением, – зловеще усмехнулся Феруз, – так что стоит тебе провалить любое – подчеркиваю – любое мое задание, как мы расстанемся.

– Спасибо, что поверили в меня.

– Запомни хорошенько, друг мой, – Феруз не сдержал саркастической усмешки, – я ровным счетом ни в кого не верю.

Так где, говоришь, ты остановился?

– В районе Парк-стрит, там есть один пансион.

– Иди, забери оттуда вещи. Будешь жить тут, под моим присмотром. Порядки в моем доме строгие, надеюсь, это понятно?

Я сложил большой и указательный палец колечком. Этот жест не встретил у Хакима Феруза одобрения. Он зашагал по комнате, поигрывая штангенциркулями. И тут мне бросилось в глаза, что теперь на нем были оксфордские туфли. Странно. Я что-то не заметил, чтобы он снимал стильные замшевые ботинки, в которых пришел.

– Пока ты в этом доме, будь добр делать то, что я тебе скажу. Будешь просыпаться, когда я скажу, будешь есть то, что я скажу, и вообще будешь в точности выполнять мои приказы.

– А как мне обращаться к вам, господин Феруз?

Волшебник провел пальцем сверху по раме картины, проверяя, нет ли там пыли.

– Многие зовут меня Учителем, – ответил он.

– Когда же мне можно будет начать обучение?

Феруз щелкнул штангенциркулями как кастаньетами.

– Сейчас… – сказал он, сурово глядя на меня. – Вот прямо сейчас и начнем.

Часть вторая

Зрители видят лишь безупречно исполненный фокус, им и невдомек, через какие суровые испытания приходится пройти, чтобы преодолеть страх.

    Дж.С. Каннелл «Секреты Гудини»

7

Калькуттские пытки

Я стоял как часовой по стойке «смирно», в самом центре двора под ветвями мангового дерева. Грудь вперед, пятки вместе, спина прямее корабельной мачты. Замер как заяц перед автомобильными фарами. Вот он счастливый момент. Я его так ждал. Наконец-то я твердо знал, что меня приняли, что теперь я буду учеником знаменитого волшебника.

С вытянутыми в стороны руками – будто распятый на кресте – я ждал дальнейших указаний. Поначалу меня, конечно, смущали странные методы обучения, но я держал свои сомнения при себе – уж очень мне хотелось с самого первого дня произвести хорошее впечатление.

Урок первый: встать во дворе, руки вытянуть в стороны ладонями вверх; пальцы растопырить на манер морской звезды; на левой ладони десять зернышек риса, на правой – очищенная от кожицы виноградина. Смысл этого упражнения оставался для меня загадкой. Но поставь я ногу не так, или позволь я себе вопросительный взгляд, меня тут же выгнали бы. Оставалось только подчиниться. Вскоре задание превратилось в такую пытку, что я уже готовился к смерти.

Раз в пятнадцать минут мне позволялось передохнуть – сжать кулаки и положить их на голову, но такие передышки длились ровно одну минуту. Время отмеряли любимые карманные серебряные часы Феруза – с ними он никогда не расставался. Окончание каждой передышки знаменовалось тремя ударами чайной ложечки по эмалированной кружке для подаяний. Учитель всегда носил ее привязанной на поясе, будто талисман. Время от времени он выходил из тени просторной веранды. С надменным – куда там верблюду – видом он подходил убедиться, что на виноградину не налипла пыль, а десять зернышек риса никуда не делись.

Стояла необычная для декабря жаркая погода. Палящие лучи зимнего солнца проникали сквозь крону мангового дерева. Я стойко переносил то, что, казалось, вытерпеть невозможно. Руки пронзала дикая боль, казалось, они вот-вот отвалятся. Тогда я еще не подозревал, что вскоре испытание виноградом и рисом покажется мне детской забавой, о которой можно только мечтать.

Внезапно пытка кончилась. Громко царапнув кору острыми, как ножи, когтями, с дерева сорвался ястреб и сцапал виноградину. Ударами огромных крыльев птица сбила меня с ног. Феруз отбросил газету и подошел. Я громко стонал, показывая исполосованные птичьими когтями руки в надежде на жалость. Но не таков был этот волшебник, чтобы его можно было пронять какими-то пустячными царапинами. В самом деле, не переломы же.

– Ты обратил внимание? – спросил он.

– Обратил ли я внимание?! Да вы что, не видели, как он на меня набросился? Посмотрите, какие раны.

Я опять протянул к нему руки.

– Butastur teesa, канюк ястребиный белоглазый… нечасто они в последнее время попадаются в Калькутте… – он потянул носом. – Кажется, наш пернатый друг решил свить тут гнездо. Надо бы за ним присматривать.

Он сорвал с пояса кружку для подаяний и трижды ударил по ней чайной ложечкой – следующее задание.