Династия. Белая Кость

– Вы меня обозвали трусом? – помрачнел Холаф.

– Я говорю о себе. Это же я должен прятаться в кустах до поры до времени.

– На войне все приёмы хороши, – отозвался Мэрит-старший, раскачивая в руке плеть. Хвосты с тихим шуршанием елозили по полу.

– Герцог Хилд знает, что вы объявили ему войну? А герцог Лагмер знает, что вы не союзник ему, а враг? – Не получив ответа, Флос изогнул губы. – Я так и думал. Мне не нравится ваша затея. От неё дурно пахнет.

Холаф присел на угол стола, скрестил руки на груди:

– У вас есть идея получше?

– Я не мастак на идеи.

– Пораскиньте мозгами, дорогой тесть. Вас это тоже касается. Или вы не хотите, чтобы ваша дочь стала королевой?

– Хочу, – вымолвил Флос и потёр пальцем уголок прищуренного глаза. – Предложите своим соперникам сойтись в одном сражении.

– Три войска на одном поле брани? – уточнил Холаф.

– Да, ваша светлость. Как на рыцарском турнире. Докажите в честном бою, что именно вы достойны взойти на престол.

– Есть закон, который запрещает убивать королей и тех, в ком течёт королевская кровь.

– Я не говорил, что их надо убить. Достаточно ранить или взять в плен.

Холаф грохнул кулаком по столу:

– А мне надо, чтобы их убили! Эти люди опасны! Хилд и Лагмер никогда не смирятся со своим поражением. Они начнут плести интриги, устраивать против меня заговоры, баламутить народ. Вы хотите, чтобы ваша дочь жила в постоянном страхе? Ведь её заточат в подземелье вместе со мной, если меня скинут с трона.

Флос опустил голову:

– Не хочу, ваша светлость.

Холаф соскочил на пол и ребром ладони провёл по карте, словно стирая с неё пыль:

– Поэтому на выходе из ущелья на Хилда нападёт отряд Лагмера. Наш отряд должен одновременно напасть с тыла. Должен. Но вы не будете нападать. Вы подождёте, когда в живых останется кто-то один: Хилд или Лагмер. Если нам повезёт и оба погибнут, вам и делать ничего не придётся.

– Герцог Лагмер сам возглавит свой отряд. Почему вашим отрядом должен командовать я?

Холаф вздохнул. Какой же этот тупица упёртый!

– Потому что мне нельзя марать руки королевской кровью.

Флос набычился:

– А мне, значит, можно?

Холаф вытянулся как струна:

– Я будущий король!

– А меня возвёл в рыцари сам король Осул.

– Вы номинальный рыцарь. На ваших рыцарских доспехах нет ни одной царапины.

– После ранения моё правое плечо потеряло подвижность. Я больше не ходил в военные походы. Поэтому на моих рыцарских доспехах нет ни одной царапины. Зато на моём гамбезоне нет живого места, он истёрся в боях, его протыкали стрелы и вспарывали мечи. Латка на латке. – Флос закинул поношенный плащ за плечи и принялся развязывать ремень. – Я покажу вам грудь и спину. На них тоже нет живого места.

Холаф взмахнул рукой:

– Избавьте нас от вида ваших шрамов.

Сантар хлебнул вина из кубка:

– Получается, вы не хотите командовать нашим отрядом.

– Не хочу, – подтвердил Флос, одёргивая плащ.

Мэрит-старший положил ногу на ногу и стегнул плетью по голенищу сапога:

– Даже ради дочери?

Флос потупил взгляд. Молчание затянулось.

– Только представьте, как мы заживём, – заговорил Холаф проникновенным тоном. – Я возьму вашего сына в королевскую гвардию. Ваша старшая дочь и без приданого станет завидной невестой. Все захотят породниться с семьёй короля. А вы будете учить вашего внука держаться в седле и владеть мечом.

– Я сделаю это, – сдался Флос. – В первый и последний раз.

– А больше и не надо, – улыбнулся Холаф и протянул ему кубок.

– И рыцарские доспехи я не надену.

– Как вам будет угодно.

Флос выпил вино, вытер губы рукавом куртки и без единого слова покинул зал.

Мэрит-старший намотал ременные хвосты на кулак:

– А я удивлялся, почему эта пустобрюхая деревенская шлюха не плачет и не кричит, когда я глажу её плетью. Вся в этого выскочку из нищего сброда.

Холаф приспустил штаны, помочился в холодный камин. Тут отец не прав. Янара никогда не жила в деревне. Большую часть жизни она провела в монастыре, где зачем-то училась писать и читать. Она не шлюха: на брачное ложе легла чистой, нетронутой. А то, что бесплодная, – спорное утверждение. Скоро Холаф это проверит. Сначала в неё впрыснет своё семя отец, следом – Сантар, чтобы никто не претендовал на отцовство. Если Янара не понесёт… Но он не хочет от неё избавляться!

Подтянув штаны, Холаф запрокинул голову и уставился в потолок. Как же бесит, что жена возбуждает его, а он её – нет! Промежность Янары всегда была сухой, не такой как у шлюх и крестьянок. Приходилось смачивать член водой или слюной. В противном случае он горел огнём, будто его ошпарили кипятком и сняли кожу. Всякий раз, направляясь к жене в опочивальню, Холаф выуживал из памяти образы непотребных девок, которые стонали очень правдоподобно и извивались как змеи. Или наоборот, старался думать о чём-то мерзком. Все его потуги вызвать неприязнь к Янаре были напрасны. Холаф переступал порог, глядел на красивое лицо, обрамлённое льняными волосами, смотрел в светло-голубые глаза, касался губами высокой скулы, щеки, горячего рта и понимал, что хочет законную жену как никакую другую женщину. И так три года…

– Я встречу его на выходе из ущелья, – прозвучал голос Сантара.

Холаф встряхнул головой:

– Прости, я не расслышал, что ты сказал.