Служанка герцогини

– Ну, да. Но мама никогда особенно не интересовалась нашим родом, может, потому и забыла имя.

– Так как же её звали?

– Да я тоже не помню. Знаю, что она в шестнадцать лет уже вышла замуж и переехала в этот замок к мужу. Её портрет в портретной зале самый первый, до неё портреты тех, кто тут жил – её свекрови и свёкра, родителей мужа, и более ранних предков или не сохранились или не были написаны. У неё родились три сына и дочь и вот насколько я знаю, мы все потомки её дочери, вернее, её сына. Их портреты есть и портреты всех остальных потомков, вплоть до сегодняшних, то есть, ваших, есть в портретной зале. Кстати, когда ваши дети достигнут восемнадцати лет и их портреты тоже будут написаны.

– А что это за комната, в которую забрались дети? Мама сказала, что эта комната сохранилась в том виде, в котором была в те далёкие времена.

– Да, это так. Тогда было принято одну комнату особняка оставлять на память без изменения, чтобы потомки могли видеть прошлое. Мне эта затея понравилась, и я не стал в ней ничего изменять. А что это ты ею интересуешься?

– Да так, просто интересно. Дети видели в этой комнате портрет некрасивой девушки, а она кто была? Не помнишь?

– Да разве всех упомнишь? Но некрасивых в нашем роду не было и потом все портреты в портретной. Странно, что в той комнате находится портрет, я же давно туда не заглядывал. – Роберт задумался. – А ты меня заинтриговала, пойдём и посмотрим на этот портрет. Мне тоже интересно стало.

Они вдвоём поднялись на третий этаж, и отец открыл дверь этой таинственной комнаты припрятанным ключом на дверной раме. – Фу, ну и пылища тут. Ну, и где портрет? – Не заходя в комнату, стоя на пороге, спросил Роберт.

– Вон, в дальнем углу. Если тебе заходить не хочется, а попрошу кого-нибудь из слуг, и они вынесут портрет.

– Ты думаешь, им захочется войти? Нет, лучше я сам. Ты жди меня здесь. – Роберт прошёл в комнату, шёл он осторожно, боясь запылиться и запачкаться, ноги его утопали в ковре пыли и паутины. Он старался не дышать, так всё запылено и грязно было здесь. Забрал картину, но нёс её с трудом, она оказалась довольно тяжёлой. Когда он вместе с ней вышел из комнаты, то глубоко и быстро задышал. Переведя дыхание, обратился к дочери. – Вот сейчас, надо кого-нибудь из прислуги попросить почистить её и отнести в портретную залу. – Когда Роберт повернулся к двери, чтобы запереть её, она была закрыта. – Эмили, когда ты успела закрыть дверь?

– Вообще-то, я её не закрывала. Видимо, захлопнулась сама.

– Чёрт, я, кажется, оставил ключ внутри комнаты, совсем забыл о нём. Ладно, пусть остаётся в ней, вряд ли кто захочет там бывать, ну, а, если кто и захочет, тогда взломаем дверь.

Эмили попросила горничную почистить портрет и перенести его в портретную, и они с отцом спустились с третьего этажа.

– Как принесут портрет, надо внимательно рассмотреть его.

– А я папа приглашу всех, ведь всем интересно кто эта девушка на портрете. Ты разглядел её?

– Нет, там дышать было очень трудно, единственным моим желанием было – поскорее оттуда уйти.

Спустя некоторое время чистый и аккуратный портрет лакеи внесли в портретную залу. – Где поставить? – Спросил Роберта один из лакеев.

– Давайте ближе к окну. Хочется хорошо разглядеть портрет. – В залу вошло всё среднее поколение, дети заняты были аттракционами в игровой, портрет их мало уже интересовал, а вот среднее поколение весьма и весьма им заинтересовалось. Эмили даже смогла уговорить Лору прийти, её близняшки спали и рядом с ними находились две горничные. Элеонора тоже не пришла, она была занята подготовкой лекционного материала, с кафедры, где она вела практические занятия со студентами до ухода с работы, позвонили ей и попросили подготовить несколько лекций и она с удовольствием этим занялась.

Когда все – Мадлен, Эмили, Сандра, Сара и Лора собрались в портретной – сыновья и зятья находились в биллиардной и не хотели прерывать своей игры – Роберт и дочки с невестками стали внимательно рассматривать принесённый портрет.

– Да она действительно уродина. Прав был мой сын, назвав её так. – Продолжая смотреть на портрет, произнесла Сандра.

– Да… не красавица, это точно. – Подтвердил Роберт.

– Папа, кто же она? – Эмили, как и всех, этот вопрос очень интересовал.

– Её портрет находился отдельно от всех остальных… это очень странно. – Рассуждал Роберт.

– Может, потому, что она была некрасивой? – Высказала предположение Мадлен. – И из-за этого её портрет поместили отдельно?

– Нет, этого никто никогда не сделал бы. Герцогиня, как бы уродлива ни была, всегда писали её портрет, и помещали со всеми остальными родственниками.

– Значит, она не была голубых кровей.

– Нет, Сара, портреты простолюдин никогда не писали… насколько я знаю.

– Но, может, она действительно простолюдинка да к тому же некрасивая и потому её портрет остался на века в той пыльной комнате.

– Да, Эмили, твоё предположение похоже верное. Но, однако, странно… для чего и кому понадобилось писать портрет этой девушки? Знаете, я даже и не задумывался раньше над этим, хоть и видел его, определённо.

– Да… странно…

– Ещё как странно….

– Но ужасно интересно…

– Что же сейчас будем делать с ним? Вернуть назад в комнату мы не можем.

– Почему, Эмили? – Спросила Мадлен сестру.

– Да потому, что наш папочка забыл ключ внутри комнаты.

– Ну, забыл, там дышать нечем было, вот и торопился поскорее выйти из неё.

– Тогда, повесим это портрет со всеми остальными, здесь в этой зале. – Предложила Сара.

– Да, но только не рядом с нашей родоначальницей. Ещё дух её возмутиться, ведь мы же не знаем, кто была эта девушка. Эмили, ты спрашивала меня о её имени, на потрете написано оно, но я не вижу, прочтите кто-нибудь.

Эмили, как самая младшая из всех присутствующих, быстро представила лестницу и ловко поднялась по ней. – Её звали Эфимия. – Прочитала Эмили в углу портрета.

– Какое красивое имя. – Воскликнула Лора. – Вот, как я назову свою вторую дочь. Красивое и очень нежное имя. Никогда такое не слышала.

Эмили спустилась. – Папа, так, где же мы повесим этот портрет?

– Может, оставим его стоять на полу?

– Нет, папа, потрет должен висеть. Вон, хорошее ему место, в углу и чуть вдали от всех остальных. Мы же не знаем кто она, если была горничной – то, как бы духи всех этих герцогов не возмутились, повесь мы её рядом с ними, а так в углу – портрету самое место. Помогите мне и перенесём его. – Эмили и Мадлен хотели поднять портрет, но он оказался очень тяжёлым, без помощи Роберта не обошлись. С трудом, но повесили его на предложенное Эмили место. Повесив, чуть отошли от него, продолжая рассматривать.

– А знаете, судя по манере написания, очень схожа работа с портретом самой Эфимии, как будто один и тот же художник писал оба портрета. – Рассуждала Эмили, рассматривая его. – Если это так, то вот мы и узнали, когда он был написан. На портрете Эфимии стоит дата, середина шестнадцатого века. Значит, и этот потрет тоже тех времён.

– Ну, это пока что наши предположения, потом можно будет пригласить эксперта, и он определит, когда и, возможно, кем был написан этот портрет. Да… это заслуга ваших детей, они его обнаружили. – Произнёс Роберт.

– Время его написания, мы может, и узнаем, но, кто эта девушка – вряд ли. Ну, всё, можно и расходиться.

Только Эмили это произнесла, как что-то прогрохотало. Это упал портрет уродливой девушки. Все очень удивились и подбежали к нему. И надо же, хоть портрет и упал с высоты, но рамы не сломались, да и сам портрет повреждён не был. Роберт с помощью Эмили и Мадлен поднимать стали его и тут увидели, что под портретом уродицы ещё один портрет, но на нём изображена была очень красивая девушка.

– А я уже видела этот портрет. Он висит рядом с портретом Эфимии. – Воскликнула Эмили и подбежала к портрету Эфимии. – Ну, да, вот этот портрет. На нём изображена… сейчас прочту имя… девушку зовут Элиза и она дочь Эфимии.

– Ой, а это имя меня даже больше нравится. – Произнесла Лора. – Я этим именем назову дочку.

– Лора, иди скорее сюда. Смотри как Элиза и твои девочки похожи, прямо одно лицо.