Хищник. Детектив

Он не ушёл с места любви до тех пор, пока не привёл себя в порядок. Почему он вёл себя каждый раз именно так – он не знал. Может быть это стало своеобразным ритуалом, а, может, он просто хотел таким образом сохранить хоть частицу тепла, частицу любви, полученную от этого странного, неумного создания – женщины, отвергающей его при свете дня и, отдающей ему свою жизнь ночью.

Потом он ушёл от неё прочь, заново переживая, смакуя все подробности этой короткой любви. Он шёл и шёл, не чувствуя ног, не ощущая холода, не опасаясь редких прохожих, косо посматривающих на странного человека, бредущего посередине улице. Его не остановил никто, хотя весь вид этого странного создания внушал подозрение.

Так бывало каждый раз. Никому не было до него дела. Вот и сейчас патрульная машина проехала мимо. Хищник усмехнулся запёкшимися губами и ушёл дальше.

Утро застало его в небольшом сквере на скамейке. Взору предстало жалкое создание: мужчина чуть выше среднего роста, непонятного возраста, уставившись потухшим взглядом в одну точку, был так далёк от действительности, что казался нереальным.

Он был худ, небрит, со ссадинами на лице и запёкшейся кровью на губах. Чёрное, не первой свежести пальто мешковато свисало с плеч, прикрывая тщедушное тело. Можно было подумать, что мужчина или нетрезв, или в глубокой прострации от перенесённого горя.

Дворничиха тётя Катя, заставшая горемыку в таком состоянии, пожалела несчастного и, подойдя вплотную, дотронулась до его плеча рукой.

– Шёл бы ты домой, касатик. Ну, что ты тут сидишь на холоде?

Мужчина поднял глаза на уровень лица тёти Кати, и что-то промычал в ответ.

– Что-что? – не поняла та. И после краткого молчания, повторила просьбу:

– Шёл бы домой, говорю. Жена, наверное, волнуется.

– Да-да, – механически произнёс мужчина, не вдумываясь в слова, – Да-да…

– Иди домой, пока в полицию не забрали, – напутствовала его сердобольная тётя Катя.

Сердобольная тётя Катя даже понятия не имела кого пожалела в эту минуту. А, если бы знала, что бы сделала? Стала дуть в свисток, что ей выдал участковый, или кинулась на это чудовище с метлой наперевес, ни на секунду не задумываясь, что он сделает с ней после этого? Возможно, и так – разве мы всегда думаем о себе в минуту опасности? Но дворник ничего не подозревала о том, кто сидит перед ней на скамье. Возможно это и спасло ей жизнь – кто знает…

Мужчина тяжело, словно нехотя, поднялся со скамьи и медленно побрёл к выходу.

До тех пор, пока он не скрылся из вида, дворничиха жалела его:

– Бедолага. Всё лицо поцарапано, синяк на лбу. Видно, дружки наподчивали. Справились, подлецы!.. Эх, и наподдала бы я им метлой, попадись они мне под горячую руку!

Но мужчина в пальто с чужого плеча этого проявления доброты и сочувствия уже не слышал: он спешил в свою комнату на окраине города, чтобы успеть помыться, привести себя в порядок, и идти на работу.

Его мысли были далеко от произошедшего с ним ночью: мужчина думал о том, что начальник был недоволен его работой, кричал, грозя окончанием терпения и увольнением с работы. Он же ничего не смог сказать ему в ответ. Думал он и о новом срочном задании, которое непременно должен выполнить качественно и в срок, чтобы вновь не подвергаться унизительным придиркам и оскорблениям строгого начальства.

Оценивая свои возможности, мужчина вытянул вперёд руки: пальцы мелко подрагивали, выдавая итог нечеловеческого нервного напряжения, перенесённого несколько часов назад.

– Как после похмелья! – усмехнулся уголками губ мужчина. И добавил рассудительно:

– Ничего, сейчас помоюсь, побреюсь, переоденусь, и всё пройдёт… Всё пройдёт, нужно просто взять себя в руки. Так было всегда… Так будет и сейчас

Открывая ключом дверь, он уже не просто знал – он был уверен в том, что всё будет именно так, как он сказал..

Глава 2. Страшная находка

Сергей Топилин вышел из дома раньше обычного. Он спешил. Нужно было ещё до начала рабочего дня подготовить кое-какие документы, которые он не успел подготовить с вечера. Утро едва брезжило, слегка осветляя непроглядную темень осенней ночи, стыдливо обнажая город во всей его и красоте, и неприглядности. Картина эта Сергею была привычна с самого детства, поэтому он воспринимал её, как что-то должное, обыденное.

На утро была назначена важная встреча с высокопоставленным лицом местного разлива, которая обещала, в случае успеха, для его карьерного роста определённые высоты. И хотя Топилин не был отъявленным карьеристом, но считал, что от возможностей, которые сами плывут в руки, отказываться нецелесообразно.

Чтобы сократить путь до гаража, где стояла его «ладушка», Топилин решил пройти через соседний проходной двор, которым в обычное время не пользовался, потому что тот был захламлён, имел весьма неприглядный вид и был условно проходным: чтобы попасть на соседнюю улицу нужно было пролезть через дыру в заборе, отделяющим двор от проезжей части.

Пройдя под арку вглубь двора, Топилин зацепился ногой за какую-то корягу и в сердцах чертыхнулся, напрягая глаза, чтобы рассмотреть предмет, который помещал его движению: уж очень коряга напоминала человеческое тело.

Кутаясь в воротник модного пальто, от порыва ветра сквозняком продувающего место, где он натолкнулся на странный предмет; Сергей полез в карман за зажигалкой, чтобы с её помощью рассмотреть неожиданную находку.

Он нервничал, торопился, поэтому слабый огонёк затухал, секунду поколебавшись на ветру. Тогда мужчина присел, подставив порывам ветра свою широкую спину, приближая крохотный огонёк к лежащему на земле предмету. Огонёк вырвал из тягучей темноты кусочек обнажённого тела, и Топилин от неожиданности, как-то по бабьи, воскликнул;

– О, Боже мой!

Голос в страхе метнулся прочь, к выходу, а обладатель оного остался на месте, как вкопанный, ещё не до конца осознавая, что за драма разыгралась здесь ночью. Наконец, справившись со своими чувствами, Сергей сделал попытку рассмотреть лицо женщины. Что это была женщина, он уже не сомневался.

Лицо жертвы со следами борьбы, застывшее в гримасе боли, страдания, поразило его чем-то неуловимо знакомым. Мысли в голове Сергея клубились роем, пытаясь извлечь из глубин памяти знакомые черты, но что-то мешало произвести идентификацию: то ли гримаса, исказившая лицо, то ли неестественно белого цвета волосы, превратившие лицо молодой, судя по формам, женщины, в лицо старухи.

Топилин лихорадочным движением попытался открыть портфель, чтобы достать сотовый телефон и не смог открыть замок – так у него дрожали руки.

– Чёрт! – через зубы выругался Сергей, – Что это я так раскис? Трупа что ли никогда не видел?

Наконец, замок поддался нажиму, он достал телефон, набрал номер и, дождавшись ответа, сказал:

– Алло, это Топилин… Это ты, Никита?… Пиши вызов… Улица…, дом 37… Что?… Да, труп… Женщина… Лет 30—35… Похоже на почерк Хищника… Да-да… Уже четвёртый?… Как меня угораздило?… Хотел путь сократить: пошёл через соседний проходной двор… Что говоришь?.. Да уж, сократил… Правду говорят: поспешишь – дальше будешь…

Сергей дождался следственной группы, дал следователю свой номер телефона и, сославшись на утреннюю встречу, добрался, наконец, до гаража и уехал в свою адвокатскую контору. Всю дорогу, вместо того, чтобы поразмыслить над предстоящей в половине девятого встречей с депутатом Областной Думы Рогозовым Вениамином Львовичем, он думал о том, где мог видеть женщину, жизнь которой оборвалась так варварски, так ужасно.

Ставя машину на стоянку возле своей конторы, он вдруг понял, кого напомнила ему несчастная жертва.

– Если бы не эти белые волосы, не, застывший в гримасе, ужас, то можно было подумать, что это наша однокурсница Леночка Банникова… Лена?! Наша тихая, домашняя Леночка? Не может этого быть!… Наверняка я ошибся. Эта женщина не может быть Банниковой! У Леночки чудные каштановые волосы и удивительно синие, доверчивые глаза… Я не видел глаз этой женщины! Я не видел их цвета! А ведь её глаза были открыты… И в них застыл такой ужас, что смотреть было невозможно… Какого цвета были у неё глаза?!… Какого?!… Не знаю… Не помню… Как же так?…

Сергей схватил телефон и, не выходя из машины, лихорадочно давя на кнопки.

– Алло, алло?! – почти кричал он в трубку. – Никита, Никита, это снова я: Сергей Топилин!

И потом, немного сбавляя тон:

– Я по поводу утреннего вызова… Уже известно, кто эта женщина?… Пока не известно?… При ней не нашли ничего? Сумочки… Нет… Ничего…

И после непродолжительного молчания, озвучил своё предположение:

– Возможно, я знаю, кто эта женщина… Почему молчал? Потому что лишь сейчас меня осенила догадка… Нужно кое-что проверить… Не знаю… Да не уверен я, Никита! Перепроверю – перезвоню… Сказал перезвоню, значит перезвоню: моё слово крепче алмаза – ты же знаешь.. Пока!…

Странно, но Сергей совершенно забыл о том, почему так спешил, его занимала одна парадоксальная на первый взгляд мысль, что жизнь, как не странно, очень мудрая штука и даёт человеку порой жёсткие и убедительные уроки: то, что он считает важным в данную минуту неожиданно оказывается каким-то второстепенным, даже глупым, теряющим свою важность, свою актуальность.

Сегодняшняя смерть, с которой он столкнулся так внезапно, совершенно не желая того, затмила собой и карьеру, и встречу с господином депутатом, и даже собственное благополучие. Он ломал голову над тем, у кого можно выяснить верна ли его догадка, и не мог придумать: слишком давно не общался с друзьями-однокурсниками по юрфаку СГУ.

– Некогда всё – недосуг? – любопытствовал главный оппонент – внутренний голос, явно намекая на его равнодушие к судьбам некогда близких людей. – Работа всё, карьера?…

И Сергей сорвался:

– Какой же ты идиот, Топилин! Разве настолько уж важны карьера, сиюминутная выгода, нужные знакомства? Перед лицом смерти вся эта мишура гаснет, как светлячок, на который только что наехал асфальтовый каток… Ты почти пять лет не общался с университетскими друзьями! При случайной встрече только: привет, как жизнь, пока… Ещё через пару лет перестанешь их узнавать. Леночку ты уже не узнал…