Души прекрасные порывы. Три мини-повести

– Ну вот с тех пор пацанята иногда и выдаёт эту «дулю с Мартынова сада», хоть и побаивается: знают ведь – Катерина шутить не станет… Хотя она их только попугивает. Кнутом-то она виртуозно владеет: не у одного из них шапку сбивала одним взмахом, не задев головы.

– Да, серьёзная девушка! – признал Константин.

– Не-то слово! – подтвердила Полина.

Они помолчали пару секунд и Константин вдруг припомнил:

– Так ты сказала, По, что дядька Николай погиб? Как же это случилось? Теперь Катя вдвоём с матерью остались?

– Одна она! – ответила Полина. – Одна осталась, горемычная. Валентина померла, когда Кате и пятнадцати не было… Всё болела и болела… Николай и начал попивать. Любил он жену. Очень.

Полина остановилась, словно переводя дыхание, а потом продолжила:

– Всё хозяйство на девчонку свалилось, как снег на голову. А тут ещё отец закуролесил: то разыскивать по селу приходится, то домой тащить еле живого, то за него коров пасти, когда в запой уходит… Не сладко жилось девоньке… Я поддерживала, как могла – ведь крёстная её… Прибежит бывало, упадёт ко мне в колени, выплачется, выскажется. Я пожалею, что-нибудь присоветую… Она и дальше живёт… А года два назад лошадь Николая понесла: пьяных на дух не переносила. Упал он, да так неловко: головой о железяку какую-то ударился… Сразу погиб.

Полина Яковлевна продолжила с досадой:

– Ведь говорила же ему! Предупреждала… Не любит Манька выпивох! Не любит! Не послушал. Оставил вот девчонку одну… Хотела Катерина после школы учиться на зоотехника: по моим стопам решила пойти. С детства любит крестница с животиной разной возится. А после этого – куда там?… Пошла работать. Днём вот коров пасёт, а по вечерам полы в Администрации моет… А ведь в школе училась неплохо. И учителя её всегда хвалили… Теперь вот – пастушит, девонька… Вот такие наши дела скорбные.

– Ох-хо-хонюшки, Костик?! – спохватилась Полина Яковлевна. – Дело-то уже за полночь? За разговорами и не увидела, как время прошло-пролетело! Ложится нужно, касатик, завтра вставать раненько придётся: мне в коровник, а тебе коровушку выгнать в стадо. Такое тебе задание на завтра!

Она постелила Косте в маленькой боковой комнатке, предназначенной для самых дорогих гостей, а сама ушла к себе в спаленку, пожелав спокойной ночи. Костя уснул сразу, едва коснувшись головой подушки. И снова ему приснился тот же сон, что в поезде. Та же комната-трансформер, то же зазеркальное пространство, тот же, слегка пожухлый сад, та же девушка в длинном платье, стоящая к нему спиной. Только на этот раз она стояла перед высоким зеркалом, в котором не было её отображения.

И снова, как сутки назад, Константина обуял необъяснимый страх после слов невидимого соперника:

– Не тронь! Не твоя!

И снова могильный холод. И крик.

Кричал Костя. Кричал так, словно случилось непоправимое. Этот крик разбудил Полину Яковлевну. Она заскочила к нему в комнату, на ходу запахивая халатик. Включила свет, хотя рассвет уже занимался где-то далеко-далеко, слегка пробиваясь через оконца. Костя сидел на кровати, обхватив колени руками, и губы его тряслись.

– Да что же это такое? – испугалась женщина, встревоженно глядя на своего любимца. – Ты что, касатик мой?!

Тот, словно отходя от чего-то непонятного, так его напугавшего, сказал тихо:

– Ничего, По… Это просто сон… Снова этот сон…

Уснуть больше они не смогли оба. Сидели на кухоньке, молча пили чай. Костя с отсутствующим выражением лица, Полина, обеспокоенно, время от времени поглядывая на него. Спросить, что могло так напугать взрослого парня, она не решилась.

– Если посчитает нужным расскажет сам! – подумала она, предоставляя право выбора самому дорогому для неё человеку.

Занималось утро. Лучи уже несмело золотили окно, проникая в комнату, как трусливый воришка: крадучись по подоконнику внутрь, колыхаясь, под напором преграды густых ветвей, растущего перед окном высокого куста жасмина. Но обитатели дома, словно не видели этого: их заботило нечто иное. Константин думал о своём, повторяющемся сне, а Полину беспокоило состояние Костика.

– Что-то тут не так! – думала она. – Нужно присмотреться к мальчишке повнимательней.

Конечно же, Костя для неё всё ещё был мальчишкой, которого она и любила, и беспокоилась за него. Особенно её волновал один вопрос:

– Что-то мальчик слишком заинтересовался соседкой?

Поэтому женщина сразу решила пресечь это на корню:

– Ты это, Константин! Смотри у меня…

– Что так? – вскинул голову тот, выплывая из задумчивости – По всегда в особо ответственные моменты называла его полным именем.

– Не забидь смотри девчонку! Помни, что я её крёстная мать, и если что – взгрею по первое число!

– За кого вы меня принимаете? – слабо запротестовал Костя.

И Полина ответила точь-в точь, как мать:

– За Рагозина! За кого же ещё?!

Глава 4, Катерина

Утром, выгоняя корову в стадо, Костя столкнулся со взглядом пастушки – внимательным и строгим. Этот взгляд словно что-то ожидал от него.

– Ну, здравствуй, Катюша! – сказал он улыбчиво. – Прости, не узнал тебя сразу… Ты так выросла. Похорошела…

– Спасибо, – ответила Катя, улыбнувшись в ответ. И неожиданно смутилась. Её не загорелые щёки порозовели, делая мрамор кожи тёплым и трепетным.

Девушка тихонько засмеялась, сделала вид, что её больше интересуют рогатые подопечные, чем общение с молодым человеком, и постаралась поскорее уйти вслед за стадом, направляющимся в сторону оврага.

– Когда тебя назад ждать, красавица? – задорно прокричал Костя ей во след.

– К шести вечера вернёмся! – ответила девушка и громко щёлкнула кнутом, призывая стадо к порядку.

Весь день Константин рисовал девушку из сна. Он сделал около десятка набросков и понял, что эта истории всё больше и больше затягивает его. Косте начало казаться, что это и не сон вовсе, а было на самом деле.

– Чёрт знает что! – с удивлением сказал он, взмахом головы убирая волосы, волной ниспадающие на лицо. – Так и свихнуться недолго.